Режиссер Кама Гинкас: "Я редко смотрю спектакли"

Кама Гинкас. Фото: moscowtyz.ru

Фигура режиссера, профессора Школы-студии МХАТ Камы Гинкаса на театральном горизонте выделяется четко. Ученик Георгия Товстоногова, он сумел выработать узнаваемый сценический почерк. Гинкас работает много и качественно. Зритель помнит его "Монолог о браке" в тогда еще Ленинградском театре комедии, "Вагончик" во МХАТе, "Золотого петушка" в МТЮЗе.

С Московским театром юного зрителя мастер сотрудничает с 1988 года. Благодаря усилиям Камы Гинкаса и Генриетты Яновской МТЮЗ перестали воспринимать исключительно в качестве площадки для детских постановок. Сегодня здесь играют Достоевского, Гоголя, Чехова.

Гинкас часто вывозит свои спектакли за рубеж, представляя Россию на международных фестивалях в США, Италии, Швеции, Германии, Бразилии.

В 1983 году в театре Моссовета мастер поставил "Гедду Габлер" норвежца Генрика Ибсена. Много лет спустя Гинкас вернется к "Гедде", над которой будет работать с труппой питерского Александринского театра. На фестивале "Золотая Маска-2013" эта постановка заявлена сразу в пяти номинациях.

Корреспондент М24.ru пообщался с Камой Мироновичем о второй жизни "Гедды", театральных тенденциях и любимых спектаклях.

– Поговорка "Дважды в одну и ту же реку не войдешь" явно не про вас. Спектакль "Гедда Габлер", новую версию которого вы представили спустя 30 лет, тому пример.

– Нет, это правильная поговорка. У меня был трагичный опыт – спектакль под называнием "Блондинка", который я сделал в институте со студентами. Там были замечательные артисты. Например, будущая звезда Розанова.

За свою жизнь я понаделал немалое количество спектаклей, но любимых у меня наберется три-четыре, максимум пять. Один из них - "Блондинка". Сыграли его шесть раз и закончили. Спустя год Гончаров предложил повторить спектакль в профессиональном театре. К труппе присоединился Виторган и другие хорошие актеры. Появилась возможность сделать похлеще, повыразительнее декорации... Я бы сказал, что это был один из драматических моментов в моей многодраматичной жизни.

– Почему?

– Дважды в одну воду не входят, как вы сказали. То, что родилось в студенческие годы, не всегда, а чаще всего не применимо вовсе, в среде профессиональной.

Но "Гедда Габлер" – не то. Она была сделана мной в 80-х. Я другой, время другое. В этом спектакле я интересуюсь иными вещами. Поэтому вернулся к нему.

– Режиссер возвращается к определенной постановке, дает ей новую жизнь. Подобное явление можно назвать редким?

– Такое бывает довольно часто. Мой учитель делал по три-четыре раза одно и то же в разных странах. Да и мне приходилось. "Даму с собачкой" я ставил в Финляндии, в Турции, в России, в Америке неоднократно.

– Это попытка взглянуть на одни и те же вещи с разных ракурсов?

– Там – нет. Это просто попытка копирования своего спектакля. Единственное, что спасало – Турция не похожа на Америку, а Финляндия на Россию. Другой зритель, артисты, театральная школа и возникающие проблемы. То есть, по существу, ты заново рождаешь.

Спустя 5-7 лет после того, как поставил "Гедду Габлер", появилась потребность еще раз вернуться к ней. Мне казалось, что я кое-что не завершил. Всегда остается большой резерв.

– О каких упущенных вещах сожалели?

– Я и тогда хотел, что бы Гедда была юной девушкой. Первый спектакль был о зрелой женщине, которая приходит к краху своей жизни. Требования к жизни женщины – это одно. Требования юной девушки – другое. Как правило, молодой человек не может смириться, он категоричен. Все самоубийства происходят в 14-16 лет. Зрелые женщины кончают с собой сравнительно редко.

Сейчас девушки взрослеют гораздо раньше. То, что было в конце XIX века в конце XX-го и то, что есть в начале XXI – разные времена, разные люди и разные Гедды.
Я вижу этих девочек, наблюдаю их жажду жизни и непримиримость, если жизнь не дает им что-то.

– Генрик Ибсен действительно прародитель "новой драмы"?

– Это общеизвестно. Его "новую драму" продолжил и развил, превратил не в какое-то авангардное революционное искусство, а в великое классическое Антон Павлович Чехов. То, что сегодня считается "новой драмой" – какие-то кусочки, ошметки открытого Ибсеном.

– В таком случае любопытно ваше отношение к тому, что делает молодежь, называя себя приверженцами "Новой драмы".

– Я почти не видел их работ.

– Вам неинтересно?

– Для режиссера смотреть чужие спектакли молодых или старых – очень трудно. Это сложная психологическая проблема. Я вообще очень мало смотрю спектаклей. Когда мы молодые, учимся впитываем, боремся с тем, что не нравится, настаиваем. Когда находим свой путь, пытаемся его сохранить. Сохранить свой язык, темы, себя. Ты не очень еще уверен, поэтому окружаешь себя монастырской стеной. Следующий период – стараешься ничего не смотреть, не подражать. Наконец, наступает третий этап, когда хочешь смотреть и не боишься, что тебя собьют. Смотришь. Тебе говорят, что это гениальный спектакль, но ты не понимаешь, потому что у тебя своя шкала ценностей.

Тем не менее, я знаю, чем занимаются некоторые молодые режиссеры. В Московском ТЮЗе два выпускника поставили замечательные спектакли: один по Хармсу, другой – по Макдонаху. Здесь же играется спектакль "Кроткая", который поставила моя ученица. Достоевский – очень трудный автор. Это мой автор, я всю жизнь им занимаюсь. А когда женщина, которая несколько лет назад закончила институт, взялась за "Кроткую", я подумал – сломает шею. Не сломала. Не побоялась конкурировать с Олегом Борисовым, который когда-то играл этот спектакль.

Я видел буквально на дня в Новосибирске "Евгения Онегина" совсем молодой режиссер 25-26 лет. Замечательный спектакль. Там нет ничего аристократического. Сделано на вполне современном театральном языке. При этом был слышен Пушкин.

– Что вы не терпите в постановках?

– Меня настораживает тенденция, которая зародилась в Германии и стала потихоньку перекочевывать к нам. Там театр – больше инсталляция, а не разговор о человеке. Это некая ничего не говорящая о нас ритмически-пластическая картина. Играют двуногие существа, но между ними нет естественной тяги или отторжения. Какие-то пешки. Получается такое рассудочное произведение. Мне это не близко. Каким угодно способом, но рассказывать о человеке надо.

Беседовала Алла Панасенко