Чеховская Раневская в АпАРТе: смех сквозь слезы

Фото: aparte.ru

В театре АпАРТе в очередной раз сыграли премьеру сезона – спектакль "Про Любовь Раневскую", основанный на тексте пьесы Антона Чехова "Вишневый сад". Вопреки утверждениям об отсутствии в произведении главного героя как такового, режиссер Андрей Любимов делает бедствующую помещицу ядром всего действия. Заглавную роль в своей работе он отдал давней знакомой – народной артистке России Евгении Добровольской.

Спектакль Любимов создавал поэтапно, месяцы плодотворной работы сменялись годами незапланированных перерывов. Ставить "Вишневый сад" Андрей Геннадьевич предложил Добровольской около семи лет назад. Не сложилось – помешал плотный график актрисы. Спустя почти четыре года режиссер вновь положил пьесу Чехова на свой служебный стол. Начались репетиции. Правда, в роли Раневской пробовали других актрис. Снова не получилось ожидаемого результата.

"Самые максимальные впечатления от "Вишневого сада" – это спектакль Анатолия Эфроса с Демидовой и Высоцким. Еще понравилась видеозапись Джорджа Стрелера. На самом деле, зритель не знает, но режиссер ведет диалог со спектаклем, который видел. Пытаешься найти новую точку зрения, обменять идеями с коллегами, которые прежде работали с этим материалом. Спектакль всегда интересен в диалоге с культурным контекстом", - говорит Андрей Любимов.

Фото: aparte.ru

Долгожданная премьера с Евгенией Добровольской состоялась в 2013-м. "Вишневый сад" всегда был для режиссеров эдаким лакомым кусочком, возможностью экспериментального прорыва, поисками неожиданных нюансов. Постановка Любимова не стала исключением. Тон его действию задает именно Раневская. И если прежде критики сходились во мнении, что центром пьесы является не герой, а сад, олицетворяющий образ изжившей себя царской России, то в АпАРТе главенствующий персонаж налицо.

Добровольская несет в себе Раневскую болезненную, измученную любовью, потерей сына Гриши, тревогой за разорившееся имение. Ее гнетут воспоминания, от которых в свое время спасалась поездкой в Париж. Но и там, за границей, рядом с рубцами старых ран открылись новые. Эта женщина в бархатном платье и уставшими глазами относится к типу людей, которые находятся в вечном движении – стремлении убежать от проблем. Из Парижа, где остался "он", болеющий, шлющий телеграммы, любимый и требующий неустанной заботы – в Россию, домой. А потом – снова в Париж, подальше от глухого стука топора, вырубающего милые сердцу вишневые деревья, от неясных судеб дочерей Ани и Вари, от умирающего слуги Фирса.

В свое время Раневскю играли Ольга Книппер-Чехова, Алла Тарасова, Алиса Фрейндлих, Людмила Максакова, Алла Демидова. Добровольская признается, во время репетиций она не сравнивала себя с предшественницами. Очень важно было показать свою Любовь Андреевну.

Однажды Чехов открыл современникам, что не хочет видеть Раневскую угомонившейся. И Добровольская следует завету автора. Ее героиня – метущаяся душа и подвижное тело. Словно магнит притягивает она к себе остальных персонажей: ласкается к матери 17-летняя Аня, вступает в дискуссию вечный студент Петя (Иван Косичкин), поит кофе преданный Фирс (Анатолий Неронов), веселит сестру шут Гаев (Михаил Пярн).

Атмосфера минувшего столетия, уютного домашнего очага в спектакле достигается за счет акцентирования мелочей. На стене размещены три фотоплаката: дерево, дорожка в сад, девочка с лопатой и ведерком у куста. "Мое детство, чистота моя", - вздохнет Раневская указывая на ребенка. Тут же, по соседству, гнездятся полочки с керосиновыми лампами, рукомойник, патефон, фотографии в рамках, потрепанные томики книг. И, конечно же, шкаф – тот самый, которому в первом действии Гаев, рухнувший на колени, посвятит свою пылкую речь. Его же и заберет с собой, уезжая из проданного поместья, как память, как старого друга, которого не бросишь в беде.

Художественным обрамлением спектакля являются старые потертые чемоданы. Они громоздятся в центре сцены в начале и в конце действия, становясь предметным напоминанием перемен в жизни героев. По той же причине появляется на площадке макет поместья, где вместо вырубленных деревьев деятельный купец Ермолай Лопахин (Александр Орловский) – выходец из "мужиков" – предлагает построить дачи.

От общего режиссер Любимов переходит к частностям – мимике актеров. Наблюдать за ней позволяют четыре, подвешенных к потолку экрана, на которые поочередно выводятся изображения Раневской, Ани, Фирса, Епиходова, Лопахина, читающих свои монологи.

Фото: aparte.ru

Каждому герою есть, что сказать. Болит душа у труженицы Вари, чьим заботами до сей поры живо поместье. Тоскует о прошлом бывший крепостной старик-Фирс. Ищет смыслы студент Петр Трофимов.

Все они несчастны. Но заглушают боль вздорным надуманным весельем, устраивая в умирающем имении бал, показывая фокусы, топча прилипшую к полу мишуру. Одни поднимутся с колен на ноги, расправят плечи и сумеют начать новую жизнь с иным укладом. Этой счастливой дорогой пойдет беспечная Аня, прагматичная Варя, несерьезный Гаев и предприимчивый Лопахин, выкупивший вишневый сад. Другие рухнут, словно деревья, искрошенные лезвием топора.

Не осилят перемен Фирс и Раневская. В опустевшем доме Любимов оставит их двоих. Первый, одинокий и больной, будет бормотать по-стариковски. Вторая, утерев слезы, - безмолвно курить в темноте зала. И каждый примется бережно баюкать свои воспоминания - единственное, чем каждый из нас обладает всецело и бесспорно.

Евгения Добровольская: "Раневская остается для меня загадкой"

- Евгения Владимировна, в своем спектакле Андрей Любимов делает Раневскую главным персонажем. Вы согласны с такой трактовкой чеховского оригинала?

- Да. Режиссер рассматривает конкретного человека. Во всех постановках "Вишневого сада" главный центр – Раневская. И каждый это показывает в меру своих возможностей. У кого-то есть большая сцена, на которой можно воссоздать весь быт того времени. А здесь - только люди.

- В театре АпАРТе нет сцены в привычном ее понимании. Это не затрудняло работу?

- Мне нравится этот маленький театр, потому что в отличие от больших постановок он не требует много пространства. Как говорил еще Олег Николаевич Ефремов, артисту нужен только коврик, если он настоящий артист. И не требуется никаких спецэффектов. Важен человек, слово и мысль, которую он несет. Этого достаточно для театра. У нас во МХАТе тоже есть маленькая сцена на 120 человек.

- А вы следите за реакцией зрителей?

- Конечно. Где-то это мешает. Иногда видишь равнодушные лица и расстраиваешься. Но, наверное, неправильно смотреть на человека в момент исполнения, потому что люди думают, сравнивают свои ощущения.

- Раневскую впору оправдать или осудить?

- Я считаю Любовь Андреевну положительным персонажем. У нее своя правда. "Вишневый сад" – это самая загадочная пьеса Чехова. Потому что в ней нет явного положительного или отрицательного героя. И Раневскую трактуют все по-разному. Но мне ближе предположение, что она – жертва любви. И она эта понимает. Моя героиня все ставит на службу этой любви, которая дает ей возможность жить. Раневская для меня остается загадкой.

- С текстом Чехова Вы работаете не в первый раз. В свое время играли в спектакле "Чайка". Какие они, чеховские героини?

- Все разные. Я играла с одной стороны много Чехова, с другой – мало. По крайней мере, персонажи его пьес мне близки. В "Чайке" мне досталась роль Нины Заречной. Со временем она открывалась для с новых сторон. Я начинала работать над ролью в довольно молодом возрасте. Сначала было легко играть первый акт, где Заречная девочка, и невозможно – четвертый, где она повзрослевшая, пострадавшая. Потом наоборот. Чехов – автор, на котором можно расти.

- Ваше любимое произведение Чехова?

- Все-таки "Чайка". В ней я также сыграла Машу и Аркадину. Аркадину смогла сыграть в ее истинном возрасте – 42 года.

- Вы импровизируете в спектаклях?

- Импровизирую в рамках, заданных режиссером. Я никогда не знаю, какой сделаю первый шаг на сцену. Поэтому у меня не все запланировано.

Алла Панасенко