Художница Ала Лересто: "Мне нравится то, от чего становится страшно"

В Московском музее современного искусства работает выставка литовской художницы Алы Лересто "Я бросаю вам вызов!". На экспозиции можно услышать колокол, увидеть мифологических существ и достичь катарсиса. В интервью сетевому изданию M24.ru Ала рассказала об экзистенциальном страхе и о том, почему опасно быть общительным человеком.

Зураб Церетели и Ала Лересто. Фото: предоставлено Алой Лересто

- Ала, вы из Литвы. Как получилось, что вы живете и работаете в России?

- Получилось случайно. Я переехала в Москву по семейным обстоятельствам, еще когда мне было 17 лет. И я тут закончила школу, а потом пошла учиться в МГУ на философский факультет. Но после этого я уехала из России на два года: училась и жила во Франции два года. И там начала работать, рисовать. А потом мы решили переехать в Индию с моим мужем, но, опять же, по разным обстоятельствам остались в России на два года.

- В России мало знают о литовском искусстве. Что у вас в культуре происходит?

- У нас есть несколько достаточно известных мировых художников. Чюрленис, например. Он был художником и одновременно музыкантом и композитором. Потом есть очень хорошая писательница Юрга Иванаускайте, она, правда, умерла от рака четыре или пять лет назад, но рисовала очень интересные картины и писала книги. Одна книга переведена на русский. В Вильнюсе есть Центр современного искусства, там постоянно устраивают интересные проекты. Я надеюсь свой проект к ним потом отвезти.

- Кстати, в интернете я о вас не нашла практически никакой информации. Вы пользуетесь соцсетями?

- Странно. А вы как набирали мое имя? По-русски?

- Да.

- Поэтому и не нашли. Надо было латиницей набирать. У меня просто сайт на французском языке и на английском. В Facebook у меня имя тоже на французском языке.

- То есть Франция сыграла большую роль, скажем так, в становлении вас как творческого человека?

- У меня там было много времени подумать. Потому что когда я приехала, я не знала, чем буду заниматься, и где-то месяца три я находилась в поиске: просто ходила по улицам, читала книги, общалась с разными уличными музыкантами, уличными художниками, людьми, живущими на улице. И размышляла о том, что же мне делать дальше.

А потом мы переехали на квартиру, где были очень большие и пустые белые стены, и я подумала, что можно рисовать на них. Как только я решила, что буду рисовать, я пошла на курсы Ecoles de Beaux Arts и там отучилась почти два года.

Фото: alaleresteux.fr.nf

- Сложно ли туда поступить?

- Да, достаточно сложно. Надо сдавать рисунок. Я готовилась, но у меня был некоторый опыт, потому что я училась в художественной школе в Литве. То есть я была знакома с композицией, с основами.

- Работы вашей выставки посвящены мифологическим, архетипическим существам. Это ведь связано с учением о коллективном бессознательном Карла Юнга?

- Да, Юнг вообще достаточно сильно повлиял, не только на этот проект, но и вообще на меня. Я следующую коллекцию планирую посвятить Юнгу и его размышлениям о символике Святого Грааля.

- А какие-то еще философские теории в вашем творчестве получают отражение?

- Да, многие. Вот конкретно в этой выставке философские учения, пожалуй, не участвуют, но на эту именно выставку сильно повлиял Герман Гессе. Вообще, это мой любимый писатель. У него магическое видение мира. Именно он очень много говорит о том, что мы можем сами сотворить материальный мир.

Кто еще повлиял на эту выставку – надо подумать. По большей части – Гессе, Юнг, Манн, Кастанеда и Магритт. У них есть некоторые моменты, переплетающиеся с Гессе. Желание почувствовать мир по-другому, попытаться найти что-то за тем, что мы видим, понять, что это просто конструкт, который можно разрушить и перейти на другую сторону.

- Как вы думаете, зритель поймет вашу задумку?

- Думаю, что, наверное, нет (смеется). Ну что-то поймет. Например, что я хотела, чтобы было весело. Я люблю, чтобы интерактивно было. Мне самой скучно ходить на выставки, где просто все висит на стенах.

Фото: alaleresteux.fr.nf

- Вы разделили пространство выставки по смыслу на три зоны. Расскажите о них поподробнее.

- Эффект первой комнаты – достижение катарсиса. Чтобы человеку, желательно, стало не по себе. Чтобы нервное возбуждение началось, что-то неприятное.

На меня повлиял один проект, который я видела в Париже, это был спектакль в темноте. На сцене были проекции, люди что-то делали. Но больше всего мне понравилось то, что там был голос, который рассказывал о том, что когда тело попадает в болото и там начинает гнить, все ткани остаются в целости и сохранности, а разлагаются только кости. Там были вспышки света и действующий на подсознание глубокий голос, рассказывающий трупах в болотах.

- И вы постарались эту атмосферу повторить и передать?

- Что-то в этом роде, да. Мне вообще очень нравятся такого плана вещи. Например, “Сайлент Хилл”. Что-то такое, от чего становится и страшно, и испытываешь возбуждение.

- А что зритель увидит в следующем зале?

- Изначально там должна была быть комната, где человек находится один. Перед ним должно быть зеркало и наушники с колоколами. Основная мысль колоколов очень банальная: они всегда звонят по тебе.

А сейчас там просто много-много-много зеркал. Ну, не очень много, десять штук. Там достаточно темно, и посреди этот большой колокол. Идея в том, чтобы человек на секунду посмотрел сам на себя. Во второй комнате зритель как бы становится произведением.

- Разве человек не может на себя смотреть, например, дома или в магазине?

- Может, но не факт, что он будет в нужном эмоциональном состоянии. Нужно сначала загнать человека в состояние катарсическое, поставить его перед лицом божественного. А потом чтобы он на себя посмотрел. И подумал.

- Хорошо. Что происходит в третьем зале?

- Там висят те же работы, которые были такими угрожающими и устрашающими в первом зале, но они уже не пугают. Не знаю, получилось ли передать суть, но она в том, что даже все самое устрашающее в какой-то момент становится частью обыденного. Поэтому бояться чего-то нового достаточно глупо. А все всё равно постоянно спорят из-за каких-то новых вещей, воюют.

- Очень часто люди на выставках спрашивают: “Что этим хотел сказать автор?” У меня есть возможность спросить вас о смысле работ. Мне почему-то запомнилась картина с Клеопатрой.

- Там смысл в том, что каждый человек в разной ситуации надевает на себя всегда какой-то образ. И видит себя, чаще всего, глазами другого человека. То есть я говорю с вами, например, и я, в некотором роде, отражение вас, потому что с другими людьми я веду себя иначе.

И когда меняешь каждый день эти маски, лица, в какой-то момент забываешь вообще, кто ты и что ты. Кажется, что все так легко, все течет, много людей, все весело. Когда очень хорошо умеешь общаться с людьми, иногда забываешь, как общаться с собой и теряешься в этих масках, лицах, отражениях.

Фото: alaleresteux.fr.nf

- А почему Клеопатра стала главной героиней?

- На самом деле, эту картину я рисовала с одной девушки, и она мне сказала, что видит себя как Клеопатру, и поэтому так получилось.

- Это ваша первая персональная выставка в Москве?

- В Москве первая, да. У меня была персональная выставка в Риме, в Ватикане и все. Была еще полуперсональная выставка, там у меня было шесть работ, в Бельгии в галерее Love to Arts. А так у меня были разные выставки вместе с другими художниками.

- Выставка в Риме была такой же интерактивной?

- Нет, там просто висели картины. Меня пригласили в Ватикан, и там я рисовала картины, посвященные религии. Тут участвуют две работы из той экспозиции, они посвящены моему любимому месту из Библии, когда в Гефсиманском саду Иисус просит апостолов пободрствовать вместе с ним. Для меня это эссенция Библии.

- Почему?

- В этот момент открывается Иисус как личность, какой-то экзистенциальный страх его чувствуется. Не знаю, его желание объединить всех, он говорит не только о том, чтобы он не остался один, а о том, чтобы никто не оставался один. И там есть момент хороший, где он просит: “Останьтесь, побудьте здесь со мной”. И вот это “здесь” для меня одновременно и буддийское: находиться здесь и сейчас, чтобы не пропустить что-то важное. А в этот момент мы видим, что апостолы не понимают, что Иисус изменился и нуждается в поддержке. Очень чувствительный момент.

Фото: alaleresteux.fr.nf

- Как сложилось, что ваша выставка открылась именно в ММСИ?

- Так сложилось, что я отправила работу на биеннале молодого искусства, но туда я как-то не попала. А Зураб Константинович Церетели увидел мою картину, мы встретились, и он предложил выставиться.

Но так все быстро сложилось, нельзя сказать, что в самых прекрасных обстоятельствах: у художника, который должен был в это время выставляться, случился сердечный приступ, но он выжил, слава богу. И как-то мне предложили меньше чем за месяц все подготовить.

- Вы только графические картины создаете?

- Нет, у меня есть и акрил, скоро, наверное, буду акварели делать. А с маслом у меня не получается, к сожалению. У меня на него такая аллергия сильная, что после двадцати минут работы я белею, начинаю падать в обморок.

- Ничего себе!

- Но и с акрилом я больше трех-четырех часов не могу работать.

Фото: alaleresteux.fr.nf

- Вашу выставку организовывает не только Музей современного искусства, но и фонд "Миротворец".

- Да. Они продвигают идеи мира, устраивают разные конференции, отдают деньги на благотворительность, сами строят какие-то детские дома. Я с ними не так давно знакома, но по общению я вижу, что люди замечательные, потому что они мне сейчас помогают. В фонде такие душевные люди, я на самом деле не ожидала, потому что в Москве очень много людей, до которых сложно достучаться.

- Вы уже думали о следующей выставке?

- В конце августа пройдет выставка в иностранной библиотеке на Таганке, там, скорее всего, будут мои работы. А глобальных проектов пока не планирую. Фонд “Миротворец” хочет еще где-нибудь выставить этот мой проект. Но так как я планирую переехать, точно ничего не знаю. У меня много приглашений из разных стран: из Германии, из Нью-Йорка есть хорошее предложение, но это требует большого количества времени, и сейчас я не готова.

Екатерина Кадушкина