Фото: m24.ru/Александр Авилов
В минувшие выходные на ВДНХ прошел фестиваль искусств "Вдохновение", который завершился концертом классической музыки "На одном дыхании". В полуторачасовой программе прозвучали дуэты, сольные арии и оркестровые номера из самых известных опер. Чтобы принять участие в этой беспрецедентной культурной акции, оперная певица Ольга Перетятько прервала отпуск и прилетела из Пезаро, родины великого Россини, в Москву. Вместе с ней перед публикой ВДНХ выступили Елена Заремба, Дмитрий Корчак и Ильдар Абдразаков. За пульт симфонического оркестра Москвы "Русская филармония" встал Дмитрий Юровский. Несмотря на специфический состав зрительской аудитории, среди которой было много людей, никогда прежде не слушавших классическую музыку живьем, солисты и дирижер решили не идти на поблажки – все фрагменты из опер исполнялись на языке оригинала.
Перед концертом Ольга Перетятько любезно согласилась побеседовать с корреспондентом m24.ru Юлией Чечиковой и рассказать о вышедшем в этом сезоне диске "Rossini!", о своем опыте работы с музыковедом и дирижером Альберто Дзеддой, а также о своем видении образа Виолетты из "Травиаты", партии, с которой был тесно связан весь сезон певицы. – Ольга, какие ассоциации у вас вызывает нынешнее пребывание на ВДНХ? Помните, когда первый раз здесь оказались?– Я приехала на ВДНХ в 11 лет вместе с пионерским лагерем. Это было очень интересное время в моей жизни. Для нас, детей нежного возраста, это был потрясающий эксперимент. Когда я ехала на репетиции, видела, как люди с широко раскрытыми глазами, задрав голову, рассматривают все нынешнее великолепие ВДНХ. Конечно, такая площадка не должна пустовать – здесь огромные перспективы, потенциал! Столько идей, которые ждут воплощения! Не хватает, конечно, оперного павильона.
– Вы, наверное, знаете, что в период расцвета Выставки к ней относились очень серьезно. Например, на открытие фонтана "Каменный цветок" Дмитрий Шостакович написал "Праздничную увертюру". – Надо возвращать традиции! К счастью, у нас много выдающихся композиторов. И было бы здорово – на каждое крупное торжественное событие заказывать свою "Оду к радости". Это расширяло бы репертуар современной симфонической академической музыки, давало возможность оркестрам сыграть премьеру, а посетителям Выставки приобщиться к актуальному искусству.
– Чем для вас интересен формат концертов open-air? – Я очень рада, что не только само выступление, но даже репетиции привлекли столько людей. Уверена, среди них много тех, кому никогда в голову не приходило посетить концерт симфонической или оперной музыки в консерватории, филармонии или музыкальном театре. В первые минуты они воспринимали происходящее на сцене как развлечение, а потом остановились и начали внимательно слушать. Вот ради такого эффекта все и затевалось. Может, под впечатлением от нашего выступления кто-то захочет провести свой досуг на оперном спектакле. Поэтому к популяризации классической музыки я отношусь положительно. Раньше произведения, которые создавались великими композиторами, воспринимались их современниками, и опера в том числе, примерно так, как мы сейчас слушаем Lady GaGa. Нужно возвращаться к истокам и не сбиваться с курса.
Фото: m24.ru/Александр Авилов
– Вы – завсегдатай фестиваля Джоаккино Россини в Пезаро. В этом году, в середине августа у вас запланирован сольный концерт…– Россини для меня – особый композитор. Альберто Дзедда, основатель и бессменный руководитель фестиваля в Пезаро, особый дирижер. В минувшем сезоне состоялся релиз моего третьего диска, в который вошли арии из опер Россини – "Путешествие в Реймс", "Севильский цирюльник", "Турок в Италии", "Танкред", "Семирамида". Я очень довольна этим альбомом. Обычно в жизни звучит так мало слов благодарности, так что очень хочется лишний раз сказать, что я очень признательна Альберто Дзедде (он дирижирует на диске) и оркестру Teatro Comunale di Bologna. С этим коллективом я знакома с 2006 года – тогда впервые поехала на фестиваль в Пезаро, в Россиниевскую Академию. Это идеальный оркестр для бельканто. Ему не нужно ничего объяснять, музыканты одновременно с певцом берут дыхание, слушают его. С этим оркестром очень приятно работать. Увы, в моей практике есть и другие примеры, когда приходилось буквально бороться с дирижером.
– C Альберто Дзеддой началась ваша европейская карьера. Как с течением времени меняются ваши отношения?– Одним своим присутствием Дзедда воодушевляет даже стулья! Он такой живой, энергичный в свои 88 лет! Когда я устаю, то вспоминаю его, и мне сразу становится легче. Мне, конечно, очень хотелось, чтобы именно он дирижировал оркестром во время записи диска. Было столько интересных моментов! Мы даже целый фильм сняли о том, как проходил процесс репетиций (потом его будет показывать итальянский телеканал RAI)! Дзедда поставил непременное условие – он очень хотел репетировать. Конечно, эта его инициатива положительно сказалась на качестве звука. Те указания, которые он дает оркестрантам, все его замечания, касающиеся трактовки музыки – бесценны, и только ради этого стоило присутствовать на всех репетициях. Жаль, что пока никто не додумался записывать за ним.
– Музыковедческая деятельность Дзедды находит у вас отклик?– Конечно, он же старается совершить путешествие к истокам. Дзедда и Филипп Госсетт, американский музыковед, начали движение "critical edition" – "критическое издание", которое опирается на самые точные источники. Чтобы воссоздать партитуру, они проводят масштабное исследование и целиком изучают историю конкретной оперы. Началось все с того, что Дзедда однажды идентифицировал ошибку в партитуре. Так исторически сложилось, что процесс переписывания партий как правило поручался наемным рабочим, и в музыку вкрадывались огрехи, порой, совершенно нелепые – например, ошибки в ритмическом рисунке. Когда Дзедда репетировал, то в одной увертюре духовик не смог сыграть то, что написано в нотах, и Альберто, не спустив это с рук, нашел рукопись и выяснил, что соло предназначалось совсем для другого инструмента – для флейты пикколо (ottavino). Так и началось "критическое издание". Я называю Дзедду "официальным представителем Россини на Земле". Он знает, на что надо обращать внимание, а на что не обязательно. Например, "staccato" у Россини вовсе не означает, что следует петь отрывисто. Выразительные средства той эпохи мы понимаем в современном ключе. А композитор на самом деле имел в виду совсем другое – он хотел, чтобы фраза звучала четче, более контрастно. Некоторые музыканты не знают таких нюансов. Встречаются дирижеры, которым приходится объяснять, что они не правы, заставляя солиста петь, как написано в тексте, то есть буквально "staccato". Традиции не всегда формируются из каких-то положительных явлений.
– В этом году у вас состоялся дебют на сцене оперы Лозанны, вы пели Виолетту в "Травиате". Ваши коллеги относятся к таким ролям двояко: с одной стороны, это коронная партия, которая у всех в ушах, а с другой стороны, она как корабль, который проводит годы в море, и за свои многочисленные плавания успевает обрасти снизу ракушками. Найти что-то новое в образе, сказать свое слово становится непросто. Вы сталкиваетесь с такой проблемой?– "Травиата" была в Лозанне, а в мае с партией Виолетты я вернулась в спектакль, осуществленный в Баден-Баден, на сцене Фестшпильхаус. Там эту оперу Верди поставил Роландо Вильясон (он не только выступает как солист, но и занимается режиссурой). В его версии все происходит в цирке. Нужно было немножко иначе реагировать на какие-то вещи. Интересно, что в концерте на ВДНХ наша "Застольная" звучит в наиболее распространенной редакции, а в Баден-Баден мы пели "критическое издание", где купирован такт перед фразой "La vita è nel tripudio". На московском выступлении я попросила Дмитрия Юровского показать мне вступление, потому что я привыкла петь по "критическому изданию". Что касается Виолетты, то, несмотря на многочисленные режиссерские прочтения, эта героиня всегда себя спасет – настолько гениально с драматургической точки зрения создан ее образ. Я не считаю, что нужно задействовать три голоса для исполнения партии Виолетты. Нужно самому дорасти вокально и ментально, что-то пережить, чтобы героиня выглядела достоверно.
– Вы впервые сотрудничаете с Дмитрием Юровским?– Действительно на сцене мы встретились только в эти выходные, но помним друг друга еще с 2002-2003 годов, когда оба учились в Берлинской консерватории. Мы встретились в классе Семена Скигина. Дмитрий мне аккомпанировал, мы исполняли что-то из Генделя. Он очень хороший дирижер, талантливый, чуткий и, что очень важно, не идет против музыки. Думаю, мы с ним еще не раз встретимся, в том числе и в Германии.
– Несмотря на насыщенный график, вы регулярно обновляете свою страничку на Facebook.– Время меняется, и мы меняемся вместе с ним. Ты уже не можешь не соответствовать технологическим стандартам. Facebook – прекрасное средство коммуникации. Какие-то моменты из концерта на ВДНХ моментально окажутся в Instagram. Мы же все живем в одиночестве, проводим очень много времени в отелях. А Facebook позволяет создавать иллюзию друзей, находящихся в данную минуту рядом. Мы не теряем друг друга. Очень многие люди контактируют со мной через личную почту и facebook. Так быстрее, чем через 25 агентов. Они правы! Мир изменился, и нужно быстро реагировать на его метаморфозы.