Фото предоставлено Московской филармонией
21 июля в Московской филармонии пройдет концерт, который подведет черту под сезоном 2014–2015 года. В качестве солиста приглашена пианистка Екатерина Мечетина. Вместе с Академическим симфоническим оркестром филармонии она исполнит программу, в которую вошли два произведения, знаковые для жанра фортепианного концерта, – Первый концерт Чайковского и Второй концерт Рахманинова. С корреспондентом m24.ru Юлией Чечиковой Екатерина Мечетина поговорила не только о предстоящем выступлении, но и об итогах конкурса Чайковского и его героях. – Екатерина, ваше выступление завершает сезон концертов Московской филармонии. В этом году закрытие чуть сдвинули?– Обычно сезон Московской филармонии закрывался в середине июля. В этом году его решили продлить. Я для себя это объясняю тем, что Москва сейчас очень привлекательна для туристов, а летом, несмотря на фестивали и прошедший конкурс Чайковского, культурная жизнь замирает. Театры закрываются на каникулы или уезжают на гастроли. Наверное, по этой причине Московская филармония решила завершить сезон чуть позже, чем обычно. Когда мне предложили выступить на закрытии, я обрадовалась. Это большая честь! В филармонии много артистов, а выбрали меня.
– Вы согласны, что программу вашего выступления смело можно назвать конкурсной?– Да, но не в этом дело. Задача была сыграть популярные произведения, любимые слушателями. Мы решили, что концерт Чайковского № 1 и концерт Рахманинова № 2 идеально подходят. Среди профессионалов часто звучит шуточное мнение, что концерт Чайковского нужно запретить лет на десять, потому что его играют все и открытий там уже не совершить. Я категорически против такого подхода! Нельзя замыкаться на своих профессиональных проблемах! Это величайшая музыка, созданная человечеством, и концерт Рахманинова тоже, кстати. Я до сих пор не могу равнодушно ее слушать, а тем более играть. Хотя только что прошел конкурс Чайковского, на котором традиционно звучит Первый концерт, меня это, наоборот, раззадорило – после стольких исполнений будет ли мое чем-то отличаться? Смогу ли я отнестись к этой музыке так же искренне, как и раньше? И сама себе отвечаю да, потому что люблю эту музыку и до сих пор не закостенела в своих представлениях. Кроме того, мы не можем исключать, что кто-то впервые ее услышит. Произведение великое, и в этом секрет его популярности. А то, что каждый видит в нем скорее себя, а не то, что задумал автор, – это факт. Мы вообще все говорим и пишем только о себе, а не о ком-то…
– И в этом, наверное, заключается сложность Первого концерта?– Конечно. Помимо всех технических нюансов, который этот концерт предъявляет исполнителю, сложность прежде всего в том, чтобы быть искренним. И это, в принципе, касается любого выхода на сцену. Исполнитель должен полностью погрузиться в музыку и попытаться передать слушателю свои эмоции, связанные с ней, потому что музыка состоит из трех составляющих: композитор – исполнитель – слушатель. Она перестает существовать, если изъять одно звено.
– Вы наверняка знаете, что в прошлом году была выпущена партитура второй редакции концерта, принадлежащая самому Чайковскому. Вы уже видели эти ноты?– Еще пока нет, до меня они еще не дошли. Знаю, что эта версия уже исполнялась Большим симфоническим оркестром имени Чайковского.
– Да, но только два раза, в Клину и в Большом зале консерватории. – Именно. Остальные оркестры пока еще не взяли эту партитуру. Думаю, в ближайшее время она окажется у меня, тем более что я дружу с Домом-музеем Чайковского в Клину, на базе которого проводились эти исследования. Конечно, если я решу исполнять авторскую версию, мне нужно будет время, чтобы ознакомиться с ней, переучить какие-то места, а потом предложить ее одному из оркестров.
– Ко Второму концерту Рахманинова у вас тоже особое отношение? Михаил Плетнев говорил, что для него эта музыка – преодоление. – А для меня, скорее, это музыка счастья. Преодоление – первая тема. Рахманинов писал этот концерт в особый момент жизни. После исполнения Первой симфонии, которая по разным причинам потерпела провал, у молодого композитора началась длительная депрессия. Три года он не мог сочинять, но потом выбрался из этого состояния – этому способствовало лечение у психиатра Николая Даля, которому впоследствии и был посвящен Второй концерт. И если по завершении творческого кризиса родилась такая светлая музыка, торжествующая, то в этом и заключается преодоление. Михаил Плетнев, наверное, имел в виду, что Рахманинов преодолел себя и все-таки вышел к свету. Хотя, бесспорно, любое великое произведение гораздо глубже тех смыслов, которые мы ему присваиваем, поэтому каждый найдет в нем что-то свое. Но мажорная кульминация в конце третьей части, потрясающие лирические темы необыкновенной красоты и насыщенности любовью – это все говорит о том, что преодоление у человека верующего или просто оптимистично настроенного всегда результат внутренней победы добрых сил.
Фото предоставлено Московской филармонией
– Не могу не затронуть тему прошедшего конкурса Чайковского. По вашим постам на Facebook можно сделать вывод, что вы не целиком согласны с мнением жюри и по-другому расставили бы лауреатов.– Члены жюри имеют преимущество – они прослушали всех кандидатов живьем, чего не могу сказать о себе – я не всегда могла быть в зале и поэтому абсолютно уверена, что их впечатления более объективны, чем мои. Для меня наш победитель, Дмитрий Маслеев, – абсолютно темная лошадка. Он является выпускником Московской консерватории, два года учился в аспирантуре. Тем не менее до конкурса о нем никто ничего не знал, и это удивительный факт! Обычно ярких студентов видно сразу. Здесь ситуация иная. Вообще, на этом конкурсе было много необъяснимого. В дни смотра у Дмитрия произошла такая трагическая история – он потерял маму и тем не менее смог продолжить борьбу. Это самый настоящий артистический героизм. Он выиграл конкурс, и теперь этот человек предъявлен нам как лицо русской фортепианной школы на ближайшие четыре года. Изначально я этого не ожидала, потому что в своих представлениях видела победителя конкурса Чайковского немножко по-другому. Может, это моя проблема, и мне предстоит перестраивать свои впечатления. Одно только могу сказать точно: за ним надо будет следить, потому что любой лауреат и любой конкурсант, даже не допущенный до первого тура в отборочном прослушивании, все равно может проявить себя. Люди очень быстро эволюционируют. И если год назад какой-то музыкант казался нам незрелым, не исключено, что через год-два он убедит всех в том, что он действительно личность.
– Вы сейчас говорите о Данииле Харитонове?– Да, в нем я лично вижу огромные перспективы. Когда пианист играет так в 16 лет, то это значит, что к возрасту нашего нынешнего победителя он может достичь каких-то невиданных высот, которые сейчас недоступны для понимания ни нам, ни ему самому, ни его педагогу, от которого он в 16 лет еще очень сильно зависит. Так что у нас есть четыре года до следующего конкурса и Харитонова нужно не упускать из вида.
– Чей еще путь вам будет интересно отслеживать?– Дмитрия Маслеева, Даниила Харитонова и Люки Дебарга. На днях в Москве прошел заключительный гала-концерт конкурса. Программу составлял Валерий Гергиев. И он, как великий стратег, не дал сыграть всем – это невозможно по причине хронометража, концерт и так получился гигантский, но Люку Дебарга, который получил четвертую премию, последнюю в классификации (в этом году не было ни пятых, ни шестых мест), Гергиев тем не менее выпустил, пожертвовав другими музыкантами. Валерий Абисалович сделал это ради того, чтобы пианист, который произвел такое сильное впечатление на московскую публику, смог еще раз вступить с ней в диалог. Первостепенна личность, не место! Потом, по мере развития карьеры, такие вещи, как премии на конкурсах – первые, вторые, шестые, – стираются, но имена остаются.
– Вы согласны, что не каждый любимчик публики может выдержать такое испытание и нужен длинный запал, чтобы подпитывать интерес к своей персоне?– Мы любим сотворить себе кумира, особенно если речь идет об иностранце. Но тут немножко другая история. Это не аналог Миши Дихтера, которого я по понятным причинам не могла слушать живьем, потому что еще не родилась, когда у них был спор с Григорием Соколовым. Но помню другой пример: на конкурсе, в котором участвовал Денис Мацуев, публика сделала своим любимцем Фредди Кемпфа. Со временем она потеряла к нему интерес. Он выступает в Москве, но уже не вызывает тех восторгов. А Мацуев справедливо занимает свое место не только как исполнитель, но и как общественный деятель. Посмотрим, какая судьба уготовлена Люке. А ситуация может повернуться абсолютно непредсказуемо, ведь он начал профессионально заниматься музыкой только четыре года назад.
Фото предоставлено Московской филармонией
– Екатерина, на ваш взгляд, стало ли молодым музыкантам проще пробиться и заявить о себе? – С развитием интернета ситуация коренным образом изменилась. Например, московский гала-концерт посмотрели 10 миллионов пользователей по всему миру. И Дебарга, как и многих других, уже заметили в разных странах. Раскручивать молодого артиста стало легче, но возникли и сложности. На смену ярким музыкантам моментально приходят еще более яркие. Темп музыкальной жизни ускорился. Если у тебя есть приличная видеокамера и доступ в интернет, то ты можешь сам себя раскручивать через тот же Youtube. Толика скандала продвижению тоже не помешает. Некоторые конкурсанты, кстати, тоже решили пойти по этому пути, но профессиональное жюри их до второго тура все-таки не допустило.
– Этот формат наименее стрессовый и подходит тем, кто по психологическим причинам не может заставить себя принять участие в соревновательном процессе.– Знаете, есть музыканты, совершенно не обладающие конкурсным форматом, он провоцирует в них зажим, и они не могут полностью раскрыть все свое дарование. А в концертной жизни такие люди чувствуют себя максимально свободно и комфортно. Волнение – вещь очень серьезная, влияющая на результаты художественной деятельности. И если бы не оно, то, вполне вероятно, у нас были бы другие герои. Поэтому история знает массу примеров, когда музыкант не так ярко выступал на конкурсах, но зато потом его очень любили слушатели. Бывает и с точностью до наоборот. Поэтому профессиональное сообщество судит не только по одному соревнованию, а по разным крупным международным конкурсам, фестивалям, концертам. Иногда победители вообще уходят из профессии. Происходит естественный отбор. Бывают и трагические случаи…
– Все эти аспекты относятся к теме конкуренции. Вы ее ощущаете на себе?– Настоящие музыканты не особо задумываются над этим или не выносят свои мысли напоказ. Музыкант должен заниматься только своими взаимоотношениями с композитором и со слушателем. Это благородный путь. В нынешнее время мы, конечно, не можем не думать о том, как нас преподносят. Красивые фотосессии, обложки дисков – все это можно считать пиаром или хорошим тоном. Музыкант – профессия сценическая, поэтому он должен еще и думать о своем артистическом имидже. Тем не менее конкуренция может быть только с самим собой. А пытаться превзойти кого-то, искусственно привлечь к себе внимание – путь в никуда. Более того, это просто абсурдно. Человек должен работать над собой, своей природой, душой, интеллектом.