Фото: vk.com/club95352944
11 октября в Москве состоится концерт одной из знаковых команд питерского андеграунда 90-х – легендарного "Машнинбэнда". Незадолго до этого, в сентябре, группа выступила в питерском "культурном баре" Vinylla Sky на Лиговке.Слухи о предстоящем воссоединении поползли еще летом. В середине августа в социальных сетях появилось объявление о предстоящем концерте – и начался безумный ажиотаж. Всего подвал Vanilla Sky "по паспорту" вмещает не более 150 посетителей, в открытую продажу было выпущено всего 99 билетов, а остальные зарезервировали за "друзьями группы и членами семей музыкантов". Между тем в группах концерта и клуба "ВКонтакте" некоторые были готовы приобрести вожделенный билетик аж за 1500 – при номинальной цене в 600 рублей. В Москве, в Вологде, в Екатеринбурге, в Воронеже, в Петрозаводске и чуть ли не во Владивостоке люди передвигали дела и переносили встречи, брали штурмом кассы "РЖД" и авиакомпаний-лоукостеров, надеясь на какой-то немыслимый авось. Многие писали, что даже если пробраться в клуб не удастся, то они все равно придут и будут слушать песни Машнина в ближайшей к клубу подворотне, с магнитофона под портвейн, как в старые добрые времена.
В самом подвале творилось уже нечто запредельное. Стоило только разогревавшей группе "Мартинхаус" откланяться и начать собирать инструменты, как внутрь разом набились все 150, а может и больше прорвавшихся на концерт счастливчиков. Выход каждого из музыкантов "Бэнда" толпа встречала громкими криками и аплодисментами, а когда на крохотной сцене появился сам Машнин – коллективное бессознательное наконец-то прорвалось наружу в виде истошного вопля откуда-то из задних рядов: "90-е возвращаются! "Там-Там" жив!"
И вот тут стоит сделать пару исторических отступлений.
90-е годы действительно стали концом классического советского рока в том виде, в каком он был описан в книгах Артемия Троицкого, Ильи Смирнова и Александра Житинского. Можно сколь угодно долго искать различные мистические причины вроде пресловутого духа времени или изменившейся атмосферы, но на самом деле они были материальными до отвращения. Советский рок де-факто паразитировал на совершенно не рок-н-ролльной советской концертной инфраструктуре, на всевозможных комсомольских фестивалях, конкурсах самодеятельности и ведомственных домах культуры. Когда все это разом ухнуло в прошлое, было закрыто и невесть кому продано, то выяснилось, что для поддержания нормальной системы восхождения звезд от школьных команд к супергруппам мирового уровня не хватает небольшого, но самого важного звена: коммерческих клубов. Советские рок-клубы таковыми не являлись и даже в отдаленной перспективе не могли стать ничем подобным – по сути это были созданные властями загончики для изоляции рок-музыкантов от широкой публики, существовавшие на чисто дотационной основе. В 91-92 годах один за другим ушли в небытие и легендарный Ленинградский рок-клуб на Рубинштейна, и Свердловский рок-клуб, и Московская рок-лаборатория.
Новых хозяев жизни формат клубной музыки не интересовал в принципе. Сплошь и рядом открывались кабаки разной степени фешенебельности и казино, а вот поиграть молодым и талантливым было негде. Практически вся новая рок-сцена из-за этого с рождения оказывалась в андерграунде, просто потому что ее коммерческий потенциал был заранее взвешен, исчислен и признан нулевым. Хоть какую-то ценность для продюсеров имели "живые классики" 80-х и те, кто еще успел вскочить на подножку уходящего поезда в 88-90 годах. Перед остальным опустился уже не цензурный, но долларовый занавес, прошибить который оказалось значительно сложнее.
На этом фоне цена любому альтернативному клубному проекту моментально взвинчивалась до небес. Такое место становилось важнейшим культурным центром, репетиционной базой для половины начинающих команд города, а для кого-то и просто домом.
В бывшем Ленинграде, уже успевшим стать обратно Санкт-Петербургом, эту роль сыграл "Там-Там". Созданный бывшим виолончелистом "Аквариума" Всеволодом Гаккелем клуб превратился в своего рода творческую лабораторию для всех, кто пытался осмыслить происходящее вокруг и выразить в каком-то новом звуке. На сцену допускались представители практически любых музыкальных направлений по принципу "кроме русского рока, волосатых металлюг и КСП". Под сводами грязного подвала на Выборгской стороне, где в воздухе летали пивные бутылки, пустые и полные, а наркотиками торговали, не скрываясь, в муках рождалась питерская альтернативная сцена. И одним из самых ярких ее представителей стал ворвавшийся на излете середины 90-х "Машнинбэнд".
В 1987 году ленинградский строитель Андрей Машнин, спустя рукава, учился в Гидрометеорологическом институте, на досуге руководил художественной самодеятельностью женского общежития и совершенно не собирался влипать в историю с рок-музыкой. Но уж вышло, что тепло в ту самую общагу поступало по трубам из легендарной "Камчатки" – котельной на улице Блохина, где скрывались от закона о тунеядстве Цой, Башлачев, Задерий и прочие легенды русского рока. Обстановка там была такой, что "даже лопаты начинали стихи писать". Однажды "Начальник Камчатки" Анатолий Соколов случайно заглянул на одну из репетиций Машнина, пригласил его поработать кочегаром и все завертелось.
За три года бывший строитель и несостоявшийся метеоролог вполне успешно оперился в рок-барда средней руки – таких, в 1989-1992 году, с бородами до пояса и огнем в глазах, немало стояло на Невском и на Арбате. В этом качестве он даже попал в число участников последнего советского фестиваля памяти Башлачева (1990) вместе с полным иконостасом отечественных рок-классиков, Егором Летовым и Янкой Дягилевой. В том же году выходят его первые альбомы: "Трио Гагарин" и "Утилизация".
Дальше продолжать в том же духе было невозможно – эпоха рок-бардов как раз закончилась, вернее, еще не началась по-новой. Во второй половине 90-х на сцену выйдут те, "кому просто не на чем больше играть" и новое поколение авторов КСП. Если бы Машнин попал в эту струю, то навсегда бы остался лишенной собственного голоса третьей строчкой после Черного Лукича и Вени Д’ркина. Но его пронесло мимо этих мелей и с размаху шмякнуло об "Там-Там".
Вместе с окончательным открытием границ и отменой всех барьеров, в Россию начинает проникать мода на новый стиль тяжелого звука, пришедший на смену гранжу и трэш-металу – "альтернативу" и ее многочисленные ответвления: хардкор, рэпкор, экстремальная музыка и так далее. Сочетание жестких гитарных запилов с вкрадчивым речитативом и истошным криком в конце куплета и на припеве, казалось, наилучшим образом соответствовало духу времени. В массах становятся популярными убермаскулинные Rollins Band и леваки Rage Against The Machine, для более продвинутых – Ministry, DeadKennedys и Agnostic Front. На российской сцене "крестным отцом" движения становится "ВА-Банк" и его лидер Александр Ф. Скляр со своей программой "Учитесь плавать" на радио MAXIMUM.
В это время Машнин работает над своим первым электрическим альбомом "Тихо в лесу!" вместе с Григорием Сологубом ("Странные Игры", Deadушки, "2ва самолета") и Евгением "Ай-яй-яй" Федоровым ("Автоматические Удовлетворители", "Объект Насмешек", Tequilajazz). Это еще поиск своей манеры, чуть ли не в каждой вещи Машнин балансирует между ироническим панком, авторской песней и альтернативой, хотя заключительная "Как всегда" – это уже почти найденное новое дыхание.
Очередным шагом в сторону хардкора становится работа в качестве приглашенного вокалиста над альбомом "Лобовой Мэйнстрим" группы "Бондзинский". И, наконец, вышедший в том же 1995 году альбом "Трезвые-злые" ставит окончательную точку: Машнин находит "свой" звук, хотя его техническое воплощение пока еще далеко от идеала. В следующем году в группу придет новый гитарист, Леонид "Ильич" Замосковский – и тогда паззл наконец-то сложится окончательно.
Спустя еще год на более или менее тренированный Питер и совершенно неготовую к такому обороту Москву со всей бескомпромиссной яростью обрушилась кассета, начинавшаяся со слов "Что это, Бэрримор? – Это железо, сволочь!" Новый альбом буквально выдергивал из колеи, переворачивал восприятие и наматывал душу на колючую проволоку. Звук полностью очистился от привычного для питерской манеры "грязного" исполнения, приобрел отточенность и пулеметный темп, а Машнин, окончательно забросив всякие попытки петь, вместо этого стал просто орать сорванным голосом в микрофон. Но главным пятым элементом, конечно же, был текст. Каждая песня с "Жэлеза" была идеальным и стилистически точным осмыслением окружающей макабрической реальности, без тени насмешливой иронии, без блудливых иносказаний, все точно в цель:
Страшно
Выйти из дома
Попасть на глаза железным болванам
Больно
Соприкасаться
С чужими руками железных болванов
Волки
Вышли на улицы
Сегодня так модно – быть железным
Поздно
Закапывать в землю
Холодное, серое, злое железо.
Основным содержанием альбома был крик. Крик лишившегося работы и средств к существованию спивающегося городского интеллигента, крик зажатого в подворотне гопниками работяги, несущего с работы скудную получку, крик сходящего с ума бойца, сидящего в засаде посреди разрушенного войной Грозного, страх, ярость и отвращение, приправленные острым ощущением собственной обреченности. Сам Машнин, совершенно не похожий на рок-кумира, как ни странно, на сцене полностью соответствовал своим песням. Он мог выйти на публику в пиджаке и при галстуке или в футболке Ministry и шортах, но своим надорванным криком и железобетонной поэзией он брал аудиторию в кулак и не отпускал до самого конца. "Уж так заорать, что просто инфаркт получить", – говорил он в одном из интервью. Оказалось, что ему было дано то, что никак не удавалось многим героям русского рока родом из 80-х – перекричать шум и грохот этих смутных времен.
На момент записи "Жэлеза" группы по сути не существовало – от нее остались только Машнин на вокале и Ильич, игравший на всех остальных инструментах. С приглашенным ударником "Маншинбэнд" выступает на различных концертах и фестивалях, за это время в составе наконец появляются басист Юрий Степанов и барабанщик Владимир Шумахер. В таком составе записывается новый альбом – "Бомба" (1998).
Если "Жэлезо" было совершенным с точки зрения духа, то "Бомба" была, прежде всего, безупречной стилистически. По своему содержанию этот альбом фактически был римейком "Трезвых-злых" под новый звук и новых музыкантов. В нем не было выпирающих не туда рифов или "недогоняющих" барабанов, все было идеально и четко отлажено и пригнано одно к другому. Его десять треков как бы подводили окончательную черту под 90-ми, в них это потерянное десятилетие словно бы до конца перегорало, становясь золой и пеплом со всеми его пережитыми ужасами и несбывшимися надеждами. Не случайно одна из новых песен так и называлась – "Тлеть":
А я спокоен, как мертвое море
В шапке-ушанке с павлиньими перьями
Сижу один на своем заборе
В полном согласии духа с материей.
Пора тлеть:
Я уже стлел на треть!
Я больше не буду гореть!!!
Только тлеть!
Завершающий трек "P.S. Сам (Айя)" спустя некоторое время появится в виде кавера на альбоме Летова "Долгая счастливая жизнь", став зримым свидетелем его многолетнего творческого диалога с Машниным. А заодно и забавным троллингом аудитории, отродясь не читавшей надписей на CD мелким шрифтом.
Как раз после выхода ДСЖ в кругах мэйнстримовых музыкантов стало модно нараспев признаваться в давней и искренней любви к "Гражданской Обороне", поэтому одной из первых на эту удочку попалась Земфира, приписавшая в одном из своих интервью "P.S. Сам" Летову.
Летову очень хотелось продолжить сотрудничество, он даже предлагал записать на ГРОБ-студии альбом Машнина с музыкантами "Обороны", но подобный проект потребовал бы переезда в Омск как минимум на полгода. А Машнин, к тому моменту уже устроившийся на работу заместителем главного редактора автомобильного журнала "Пятое колесо", к подобным приключениям был откровенно не готов. К тому же он попросту начал уставать от собственной музыки. По его же собственному признанию, ему перестали нравиться оба аспекта рок-н-ролла: как запись, так и работа в студии. К тому же у него была семья, а андеграунд в то время мог принести все что угодно, кроме денег.
"Жэлезом" и "Бомбой" по сути дискография классического "Машнинбэнда" и ограничивается. Вышедший спустя два года "Желтопер" оказался резким откатом назад ко временам стилистических метаний: полный разброд, приглашенные музыканты, упрямо лезущая в уши звуковая каша, некачественная звукорежиссура и почти полное отсутствие ярких, смысловых вещей. Когда из группы ушел Ильич, то оказалось, что из тела вынули душу. Выяснилось, что он был не только творцом фирменного саунда, но еще и основным организатором концертов и репетиций. Формально "Машнинбэнд" даже не распался, а просто перестал собираться и замолчал на долгих десять лет. Последним аккордом для самого Машнина стало выступление с четырьмя песнями на концерте в честь 25-летия "Гражданской Обороны" в составе специально по такому случаю собранного проекта "Машнин в Гробу". То, о чем так мечтал Летов, все-таки осуществилось – правда спустя два года после его смерти.
…Собравшиеся в подвале Vanilla Sky, затаив дыхание ждали начала концерта, все еще не веря в то, что живая легенда через несколько минут, подобно птице Феникс, восстанет из пепла. По доносившимся из гримерки слухам, Машнин уже несколько раз сказал "Да ну его на…, поеду лучше домой". И все же он вышел, оглядел собравшихся с хитрым прищуром из-под козырька бейсболки и начал нараспев читать "Водолею". А когда Ильич рванул первые риффы "Бомбы" – маленький подвал взорвался бешеным слэмом, от которого, казалось, сейчас рухнут и стены и потолок. Ветераны "Там-Тама", давно ставшие престарелыми питерскими хипстерами, выкрикивали слова песен на одном дыхании с молодой порослью, слышавшей "Машнинбэнд" только в записи. Каждое слово, каждую интонацию они помнили наизусть. Как будто этих десяти лет молчания и не было вовсе.
В последнее время, то ли по причине исчерпания кумиров поколения айфона, то ли в виду бешено закрутившегося колеса истории, андеграунд 90-х вновь оказался востребованным. Автор этих строк осознал сей факт еще в начале лета, когда оказался в амфитеатре института "Стрелка" на лекции, посвященной выходу книги Ильи Зинина и Александра Горбачева "Песни в пустоту". Там в буквальном смысле было яблоку негде упасть. И это при том, мероприятие на 3/4 состояло из воспоминаний Козырева, Кушнира и авторского дуэта в стиле небезызвестного персонажа мультика про Масяню: "Я-то в советские времена уууу!" и, в общем, была довольно скучной. Плейлисты "вКонтакте" вдруг начали пополняться треками Д’ркина, "Машнинбэнда", "Теплой Трассы" и даже совершенно антимузыкальных "Соломенных Енотов". То ли ностальгия, то ли острый приступ музыкальной археологии. Внятного объяснения этому феномену найти пока не удается.
В любом случае реюнион "Машнинбэнда" на этом фоне выглядит вполне закономерно. "Если звезды зажигают – значит, это кому-нибудь нужно". Значит, будут новые концерты и даже, возможно, новый альбом. По крайней мере, участники группы настроены решительно и заявляют, что явление народу в Vanilla Sky вовсе не было случайным экспериментом или острым приступом ностальгии по старым временам. Уже в это воскресенье, 11 октября в московском клубе "Театръ" состоится концерт "Маншнинбэнда". Не пропустите!