Смерть Дэвида Боуи – невероятный шок, в который верится с трудом, просто потому что Боуи – один из тех людей, кто совершенно не ассоциируется со смертью. Скорее, казалось, что никакие биологические процессы над ним не властны. Вообще. Совсем. Казалось, что это человек из другой Вселенной, из какого-то параллельного мира, где другая биология, другая физика и, конечно, совершенно другая эстетика. Он прожил несколько полноценных, невероятно ярких творческих жизней, с радостью меняя маски, примеряя новые имена и личины. Как только в середине 1960-х молодой музыкант Дэвид Роберт Джонс взял себе звучный псевдоним "Боуи", на музыкальном небосклоне зажглась новая звезда, которая станет путеводной для не одного поколения мировых музыкантов.
Он превращает свою жизнь в невероятный перформанс, нарочито мистифицируя всех и вся, при этом тщательно отслеживая любые попытки проникнуть в собственный метод построения такого перформанса. Любые способы интерпретации собственной биографии или толкования его творчества кем-либо, кроме самого Боуи, им нещадно пресекались: когда режиссер Тодд Хейнс решил снять фильм "Бархатная золотая жила" (Velvet Goldmine) о блестящей, искрящейся эпохе глэм-рока 70-х, естественно, в центре повествования Хейнс мечтал заложить историю Боуи. И в самом деле, головокружительная сказка о рок-музыканте, имитирующем на концерте собственную смерть, а затем "воскресающего" под новым именем – как же это напоминало стиль Боуи, его манеру быстрых и кардинальных смен масок! Но Дэвид, прочитав сценарий, наотрез отказался иметь с Хейнсом что-либо общее: он охарактеризовал фильм как пасквиль и строжайше запретил использовать в саундтреке собственные песни. Пришлось Хейнсу заказывать музыку новым звездам 2000-х, включая Брайана Молко и Тома Йорка, а в качестве архивных записей брать пластинки T-Rex и Slade.
Творчество Боуи необъятно, боюсь, куда точнее подойдет термин "безбрежно": по его творчеству даже теперь даже защищают диссертации (и вот тут Боуи не возражал, похоже, ему льстило, что к нему относятся как к объекту научного исследования), но мы попробуем вспомнить некоторые наиболее яркие страницы его жизни, хотя все равно что-нибудь упустим, ибо – смотри выше – невозможно описать океан, рассказывая лишь о нескольких каплях воды, взятых из этого океана.
Главной маской Боуи в годы его первичного расцвета, в 1970-е, "личиной на личине", стал Зигги Стардаст – космический странник, андрогинный пришелец, главный герой эпического альбома The Rise and Fall of Ziggy Stardust and The Spiders from Mars” – проникновенной космической оперы о том, как юный музыкант Зигги вместе со своими друзьями-музыкантами вознамерился спасти Землю от планетарной катастрофы с помощью ни много ни мало рок-музыки.
Фото: facebook.com/davidbowie/
Образ Зигги стал настолько популярен, что прочно закрепился в массовой культуре. Например, один из центральных персонажей культовой французской рок-оперы "Стармания" авторства Мишеля Берже и Люка Пламондона (того самого Пламондона, кто напишет позднее мюзикл "Собор Парижской Богоматери") носит имя Зигги и всячески подражает Боуи (прямо называя Дэвида своим кумиром и единственным человеком, которого он, Зигги, любит по-настоящему).
Зигги, несмотря на вызывающий внешний образ, проник на перестроечное советское телевидение: в "Утренней почте" в середине 1980-х показали клип на песню Starman, что породило очередное, перестроечное поколение боуиманов, а между тем сам Боуи уже давным-давно в прямом смысле похоронил Зигги: грандиозный концертный тур в поддержку альбома Ziggy Stardust закончился ярким заявлением о том, что со Стардастом покончено навсегда – и Боуи уходит со сцены.
Он, конечно, лукавил: со сцены сходил не Боуи, со сцены раз и навсегда исчезал Зигги – старая маска должна была смениться новой, но до этого Боуи устраивает феерический демарш, который выглядел в глазах западного зрителя чем-то совершенно запредельным. 21 апреля 1973 года теплоход "Феликс Дзержинский" совершал регулярный рейс из Иокогамы в Находку. Но так уж вышло, что эта дата навеки оказалась вписана в историю мировой рок-музыки: среди пассажиров теплохода были две мировые знаменитости: барабанщик Джефф МакКормик и живая легенда – Дэвид Боуи.
Боуи доехал из Находки до Хабаровска, а из Хабаровска на поезде уже рванул в Москву: вел он себя, по меркам советского человека, нарочито вызывающе: ходил по вагону в кимоно, привезенном из Японии, с соседями по вагону не общался. Зато сердобольные проводницы берут шефство над иностранным мальчиком и на остановках покупают Дэвиду ряженку, которая ему очень понравилась.
Фото: davidbowie.com/
30 апреля четверка путешественников (компанию Боуи и МакКормику составляли жена Дэвида Анджела и фотограф Лии Чайлдерс) прибывает в Москву. Естественно, вся честная компания селится в "Интуристе" и начинает исследовать столицу. Москва кажется Боуи довольно чопорным городом, в отличие от Сибири, от которой у Дэвида остались довольно теплые воспоминания. Но зато в Москве идет первомайская демонстрация, и Боуи отправляется на Красную площадь. Демонстрация вызывает у Боуи совершенно детский восторг – зрелище огромной толпы людей, движущейся в едином радостном порыве, изрядно впечатлило музыканта.
Дэвид заходит в ГУМ, где покупает сувениры: гигантские семейные трусы в цветочек и душистое мыло. К Боуи присоединяется британский спецкор Боб Мьюзел, уже не первый год работающий в СССР, и вместе они представляют довольно странную пару: разодетый в пух и прах Боуи ужасающе контрастирует с закованным в строгий черный костюм Мьюзелом. Боб предлагает Дэвиду прокатиться на метро, и станция "Площадь революции" шокирует Боуи: он, конечно же, старательно трет на счастье нос бронзовой собаки, фотографируется со скульптурами и не устает восхищаться красотой станций московской подземки.
Этим "волшебным таинственным путешествием" Боуи напрочь разрушил один из мощнейших мифов – о неприступности и враждебности СССР: злые кагэбэшники не утащили Зигги в застенки и, вернувшись в Англию, Боуи мгновенно рассказывает о невероятной поездке своему ближайшему другу – Игги Попу. Музыканты решают повторить вояж, но на этот раз уже вдвоем.
Фото: facebook.com
Правда, вторая поездка Боуи в СССР оказывается не столь безоблачной: когда Дэвид и Игги через три года, в апреле 1976 года отправляются-таки в Москву, то натыкаются на неожиданное препятствие: в чемодане Попа обнаруживаются запрещенные ко ввозу в СССР книги. Игги в тот момент был увлечен историей Второй мировой войны и не нашел ничего лучше, как прихватить с собой сборник, озаглавленный "Застольные разговоры Гитлера", а также экземпляр "Майн кампф". Естественно, что книжки сомнительного содержания при досмотре на границе были изъяты (что музыкантов ужасно разозлило), а, что самое страшное, когда Боуи и Игги уезжали, книги им не вернули!
Я намеренно столь долго рассказываю о советских вояжах Боуи, чтобы читатель понял, что никаких правил для этого человека не существовало и не могло существовать: он все делал так, как хотел, он сам устанавливал правила собственной жизни, и никакие внешние обстоятельства не могли на это повлиять. Боуи делает ровно то, что хочет, и совершенно не зависит ни от общественного мнения, ни от запросов почтеннейшей публики. Он хочет сниматься в кино – и с легкостью становится весьма и весьма неплохим актером: его майор Джек Селлиерс из фильма "Счастливого Рождества, мистер Лоуренс" (партнером Боуи в этом фильме стал другой известный музыкант – Рюити Сакамото) стал мощным драматическим достижением артиста. Но Боуи не брезгует и массовыми жанрами – в короля гоблинов Джарефа из "Лабиринта" Джима Хенсона влюбилось чуть ли не все женское население планеты. Наконец, в начале 2000-х он играет самого Николу Теслу в блестящем фильме Кристофера Нолана "Престиж" – лучшей кандидатуры на роль одного из величайших ученых ХХ века, неизбежно балансирующего на грани гениальности и безумия, было просто не найти.
Кадр из фильма "Престиж"
Правда, некоторые роли Боуи так и не достались. Например, Тим Бертон всерьез рассматривал его на роль Джокера в фильме "Бэтмен", и Боуи даже прошел кинопробы, которые были весьма успешны: Джокер Боуи представал в роли лощеного элегантного злодея. Но Бертону в итоге потребовался истеричный безумец, и роль досталась Джеку Николсону.
Кинематографический талант перешел от Дэвида к его сыну Данкану Джонсу (при рождении, правда, мальчику дали имя Зоуи – "Зоуи Боуи" уже звучит! – но, когда тот подрос, то решил сменить имя на нечто более человеческое). И тот уже прославился отличными режиссерскими работами: минималистичной "Луной 2112", ярким фантастическим боевиком "Исходный код", и, наконец, в 2016 году мы увидим его грандиозный "Варкрафт".
Боуи продолжает меняться, новые маски становятся еще более яркими и могут вполне соперничать с бессмертным Зигги: чего стоит только житель постнуклеарного мира Натан Адлер, герой альбома Outside, проникнутого безумным духом индастриала (пластинку Боуи записывал с кудесником электронной музыки Брайаном Ино, а ремиксы на песни альбома делал сам Трент Резнор). В рамках тура Outside Боуи в третий раз приезжает в Россию – на этот раз уже с полноценным концертом. Но, увы, в этой поездке Боуи ужасно не повезло: он страшно простыл, у него болело горло, он не выходил из номера, и только вездесущий Артемий Троицкий сумел хоть как-то раскачать музыканта. Боуи впервые с 1970-х годов согласился встретиться со своими фанатами – тех привели прямо к нему в люкс. Фанаты, естественно, пожаловались на цены на билеты, а также на плохую акустику Кремлевского дворца, где Боуи предстояло играть. Сердобольный Дэвид мгновенно одарил тех из фанов, у кого не было билетов, контрамарками на концерт, а вечером снизошел до записи интервью для программы Троицкого "Кафе Обломов". Кроме того, Боуи дал и пресс-конференцию, но она была непродолжительной, да и не слишком содержательной.
Фото: Роман Денисов/ТАСС
Но главное разочарование произошло на концерте. Конечно, никто не предупредил Дэвида об отсутствии стоячего партера и о том, что первые ряды заполнены толстосумами, отвалившими колоссальные суммы за билет на Боуи. Многим из них, надо сказать, творчество Боуи было глубоко безразлично, и на концерт они пришли ради самых обычных понтов. Поэтому, когда публика рванула с последних рядов ближе к сцене, она натолкнулась на неприступную охрану, которая стала оттеснять фанатов. Боуи заметил это и сделал замечание, но охрана была непреклонна: фанатов к сцене не подпустили, а Боуи после концерта заявил, что "это был худший зал из всех, перед которыми я выступал" и заявил, что никогда больше не приедет в Россию. Обещание свое он сдержал.
Боуи умел дружить – и не просто дружить, а поддерживать своих друзей (а порой даже – малознакомых приятелей): так он, узнав от Джоанны Стингрей о том, что некоему русскому музыканту очень-очень нужна хорошая гитара, немедленно посылает в СССР две гитары Squier – невиданное богатство, да еще из таких рук! Музыканта, кстати, звали Борис Гребенщиков.
Когда в 1992 году Боуи выходит на сцену стадиона "Уэмбли" на концерте памяти своего друга Фредди Меркьюри (вместе с Queen он написал легендарную Under Pressure, ставшую одним из главных международных хитов группы), он неожиданно опускается на колени и читает короткую молитву: и этот момент становится одним из самых трогательных во всем грандиозном действе. Своих друзей Боуи не просто любил, он их боготворил, и в искренности его слов сомневаться не приходилось.
Боуи умел обманывать смерть: так, как мало кому удавалось. Первый раз она прошла совсем рядом с ним в 1980 году. Маньяк Марк Чепмен в Нью-Йорке выбрал себе две жертвы – Джона Леннона и, собственно, Дэвида Боуи: тот играл в тот момент главную роль в бродвейском спектакле "Человек-слон". Если бы 8 декабря Чепмену не удалось выстрелить в Джона Леннона, то его жертвой стал бы Боуи – в гостиничном номере Чепмена нашли программку спектакля, где фамилия Дэвида была обведена траурной рамкой.
Фото: AP/ТАСС/Richard Drew
В середине 2000-х смерть снова коснулась его своим крылом, и Боуи опять ей не поддался: сильнейший сердечный приступ заставил его прервать активную творческую деятельность – Боуи прекратил концертировать, перестал что-либо записывать и вел тихую семейную жизнь, очень редко появляясь на публике.
Бомба рванула в начале 2013 года, когда на свой день рождения, 8 января, он опубликовал новую песню Where Are We Now?, и через несколько месяцев новый альбом The Next Day начал триумфальное шествие по планете. Вдохновленный историей средневековой Англии и русской Революцией 1917 года, Боуи выдал грандиозное полотно, дополненное отличной подборкой клипов. Каждое из видео, снятых на песни из альбома, были маленькими киношедеврами, будь то волшебная The Stars (Are Out Tonight) с прекрасной Тильдой Суинтон или титульная The Next day с участием Марион Котийяр и Гэри Олдмена или же минималистичная Valentine’s Day.
От Боуи, конечно, ждали полноценного возвращения: говорили, что он вот-вот отправится в тур или появится в качестве специального гостя на одном из крупных мировых фестивалей, но Боуи отвергал любые предложения о концертах, даже самые заманчивые. О причине этого мы догадаемся лишь позже – тогда же все это казалось очередной прихотью гения.
А Боуи спешит: как выяснилось впоследствии, у него обнаружен рак, и летальный исход неизбежный. Но он молчит – никаких заявлений о состоянии здоровья не делается, вся информация о личной жизни музыканта держится в глубокой тайне. Боуи работает – безудержно, безостановочно: он пишет еще один альбом, которому суждено стать последним, и Дэвид это прекрасно понимает.
Человек со звезд, человек из другой Вселенной – Боуи решает навсегда закрыть космическую тему: новая пластинка будет называться Blackstar, и осенью 2015 года Дэвид представляет первый сингл с нового альбома – заглавного монстра продолжительностью почти в десять минут. Главную тему Боуи отдает мюзиклу "Лазарь" и параллельно выпускает очередной видеошедевр: зловещее и очень странное зрелище, где сам Дэвид предстает в роли то ли адепта какого-то инфернального культа, то ли какого-то шамана нового века. И звук! О этот насыщенный плотный электронный саунд, напоминающий о блаженном времени 1990-х: Боуи, кажется, с радостью возвращается в собственное прошлое, опираясь на былые музыкальные ценности.
Фото: PA Photos/ТАСС/Yui Mok
Конечно, из сегодняшнего дня все семь вещей Blackstar будут слушаться как завещание – погружение Боуи в новый, неведомый и полный опасностей мир, подготовка к последнему путешествию, к приключению, откуда нет возврата, и встреча ужаса смерти с неизменно открытым забралом. Невероятное мужество и фантастический подвиг – голос Боуи бодр, из Blackstar так и прут невероятная энергия и жизнелюбие – даже не скажешь, что эту пластинку записал человек, которому осталось жить лишь несколько месяцев.
Мы услышали новую пластинку 8 января, в день, когда Дэвиду исполнилось 69 лет, а через два дня рак победил – и сердце великого музыканта остановилось.
Но мне кажется, что в этот печальный день куда важнее не переслушивать Blackstar: у нас еще будет время осознать и оценить этот запредельный по силе подвиг (пожалуй, только упомянутый выше Фредди Меркьюри был способен на такую же по мощи предсмертную работу), а куда лучше пересмотреть недавний фильм "Марсианин", который, скорее всего, в ближайшее время соберет свою порцию "Оскаров" как минимум в технических номинациях. В нем главный герой – астронавт-жизнелюб в исполнении Мэтта Деймона – несется на марсоходе к своему спасению: ракетному модулю, который способен вывести его в космос и дать шанс вернуться на землю. Герой врубает во всю мощь колонок марсохода боуиевский Starman и мчится навстречу своей судьбе.
Он мчится в космос, где его уже ждет Зигги Стардаст. Отныне и впредь Дэвид Боуи отправился в космос, в вечность, в пространство, которое он всегда считал своим. Теперь он слился с этим пространством, стал его частью, а нам осталась его музыка – безбрежный океан гениальных композиций, частица космоса, живым воплощением которого Боуи был – и останется таким навсегда.
Обозреватель m24.ru Алексей Певчев побывал на единственном московском концерте Боуи и сегодня делится впечатлениями о том времени
Это был, кажется, самый неудачный концерт Боуи, случившийся в 1996 году, и Боуи находился в туре в поддержку альбома 1. Outside. В Москву его везла серьезная фирма, зарекомендовавшая себя на тот момент "привозами" Стинга, Тины Тернер, Кокера и прочих мейнстримовых товарищей. Что их, серьезных бизнесменов, успешно работающих на прибыль и точно лишенных сантиментов на предмет привить публике хороший вкус, побудило взяться за организацию концерта Боуи – не ясно, но дата концерта была обозначена. Все замерли в нетерпении.
Накануне концерта случился забавный эпизод. Организаторы предложили одному из журналистов сделать интервью с Боуи по факсу. Странно, что возможность интервью была не предоставлена Леониду Захарову или Дмитрию Шавырину, но совсем другой журналист должен был выслать вопросы Боуи, а тот – ответы. Как получилось, что вопросы предварительно не посмотрели организаторы – неясно, но один из пассажей звучал приблизительно так: "Знаете ли вы, товарищ Боуи, что Ваш визит станет сильным стимулирующим фактором в войне коррумпированных российских концертных агентств?" Вопрос до Боуи и его менеджмента дошел быстро и почти сразу они изъявили желание концерт отменить. Говорили, что "один из глав" концертного агентства, привозившего Боуи, метался по офису с требованием привести ему "этого елдабаева" на предмет лишения естества. Тем не менее, все решилось, и Боуи ничего отменять не стал.
Выступлению в Кремле предшествовала вечеринка, организованная BMG – тогдашним лейблом Боуи. Время стояло для отрасли богатое, и вечеринка была щедро снабжена яствами и напитками. Где-то посреди мероприятия состоялась викторина, призом в которой был СD Дэвида Боуи и, кажется, набор открыток или плакат. Честно говоря – не помню, хотя и выиграл там главный приз. Вопросы были простые и, хотя журналистов там толпилось немало – почему-то отвечали они вяло, а пресс-релиз, в котором содержались ответы на пару вопросов, использовали как подставку под закуски.
Ну а спустя пару дней был концерт в Кремле! Конечно, Боуи привез очень сложную программу (кстати, второй части альбома Outside так и не было). Конечно, он весьма смутно понимал, кто придет на его концерт. Ну и, конечно, все получилось ровно так, как должно было получиться в подобном случае. В назначенное время места в партере заняли мужчины в красных пиджаках и женщины в мехах. О том, кто такой Боуи, они знали от силы благодаря ролику Modern Love, крутившемуся на рекламном канале 2x2, самые продвинутые, возможно, слышали China Girl. Многие явились просто потому, что ходить в те годы на фирменных артистов было престижно и важно. Цены на билеты соответствовали всем понятиям о статусе мероприятия. Производство отечественного поп-корма еще не запустило станки и приходилось брать то, что дают фирменного производства.
Граждане вальяжно выпили в буфете коньяка, закусили бутербродами с рыбой и плюхнулись в бархатные кресла, приготовившись слушать "дорогую" музыку – а-ля Тина Тернер, Род Стюарт, Хулио Иглесиас и др. О том, кто сейчас выйдет на сцену, были осведомлены от силы человек 100, ну, ладно 150 из них.
Мы, согласно аккредитации, разместились на балконе, на самой галерке. Здесь же сидели и те, кто пришел на Боуи, четко понимая, кто он такой. Рядом со мной расположились студенты, приятного вида тусовщики и инвалиды. Те, кто смог заплатить хотя бы какие-то деньги за то, чтобы хотя бы издалека увидеть Дэвида Боуи.
Первые минут 20 партер держался ровно, полагая, что в культурке, как и в бизнесе, порой спешка не нужна, и вся эта нудная электронная смурь скоро превратится в приятные мелодии и ритмы зарубежной эстрады, ради которых он наряжался и красился. Но этого, к великому удивлению "партерных" не случилось. Кстати, и сам Боуи к тому моменту был удивлен не меньше!
Еще ни одной стране мира, на его шоу люди не реагировали столь странно. Публика в партере сидела без видимой реакции, не танцевала (это в подобных залах не принято), не жмакала в ладоши, да и, вообще, явно не сильно радовалась свежепреподнесенному музыкальному новаторству. А многие и вовсе, взяв под мышку приведенную с собой галантерею в мехах, двинулась по коньяк да бутерброды.
Зато наша галерка вели себя как надо! Балкон выл, ревел, сотрясался, ходил ходуном и казалось, вот-вот рухнет. Сидевший передо мной парень-инвалид, подпевал почти каждой строчке, а палочка его выписывала в воздухе обороты с частотой мечей барона Пампы в "Серой радости" и в ритме сценического стробоскопа. Мы уворачивались, но никому в голову не пришло его усмирять.
На балконе собрались те, кто надо!
Говорят, что после концерта Боуи плакал в гримерке и пообещал больше никогда в Россию не возвращаться. Не знаю – правда это или нет, но это и не важно. Куда важнее, что однажды Дэвид Боуи все-таки приехал и то, что, пускай и немногие из тех, кому он был по-настоящему нужен, все-таки его увидели.
Павел Сурков