Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
Не так давно свет увидела книга "Словоgraphica", в которой сто русских пословиц и поговорок обрели свое графическое обрамление, выполненное московским художником Петром Скляром. Если это фамилия вам знакома, не удивляйтесь: действительно Петр – сын заслуженного артиста России, лидера группы "Ва-Банкъ" Александра Ф. Скляра. Вот только в творчестве Петр Александрович выбрал другой, не менее увлекательный путь. Обозреватель m24.ru Алексей Певчев встретился с Петром Скляром, чтобы поговорить о том, как в его случае значит сыграть "ва-банк", как получать удовольствие, подключив сознание и душу, почему монолог Джона Сильвера его любимая часть романа "Остров сокровищ" и откуда взялась загадочная "Словоgraphica".
– Вы окончили журфак МГУ и даже какое-то время работали по специальности, но однажды ради занятия живописью оставили весьма перспективную работу, чем отчасти продолжили семейную традицию. Как получилось, что тяга к рисованию однажды вытеснила все?– Это произошло в 2012 году. Я абсолютно точно называю год, потому что именно на этом этапе понял, что хочу овладеть конкретным ремеслом. До этого я занимался маркетингом, PR, но вскоре возникло ощущение, что толком-то я ничего не умею, и это необходимо срочно исправлять. Меня постоянно не покидало ощущение того, что я занимаюсь чем-то не своим. Я начал обучение в художественной студии, и где-то за год освоил азы графики. Потом уволился с работы и стал рисовать по 6-7 часов. Просто в той чехарде не было возможности задуматься, чуть-чуть выдохнуть и разобраться в себе. В какой-то момент я взял отпуск на целый месяц и за это время по самоучителю освоил программу Illustrator. Пока ее осваивал, думал о том, что в 25 лет мне уже пора найти свою путеводную нить, и вот, кажется, я ее нашел в рисовании.
– Вы из интеллигентной московской семьи с серьезным культурным бэкграундом – ваш отец известный музыкант, бабушка – журналист, в прошлом – один из руководителей крупнейшего в СССР журнала "Работница". Наверняка в семье очень ответственно подходили к воспитанию у вас художественного вкуса?– Особого ажиотажа вокруг этого не было, но старались, как могли. И за все это огромная благодарность, в первую очередь, дедушке с бабушкой, потому что именно они с завидным постоянством водили меня по выставкам. Причем это была именно классическая живопись, никакого "современного искусства" или постмодерна. Мы ходили в Третьяковскую галерею, ЦДХ, ездили в Питер – в Эрмитаж, в Русский музей. Тогда меня это все мало интересовало, мне куда ближе были Палеонтологический музей с динозаврами и Музей русской доблести – с пушками и автоматами. Только сейчас, по прошествии многих лет, я понимаю, насколько бабушка и дедушка правильно выбрали вектор приобщения. Папа и мама с детства привили мне любовь к чтению. Первая книжка, которую я прочитал от корки до корки, была "Остров сокровищ", ее мне подарил дед.
Потом пошла русская классика: Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Гоголь – его я много раз перечитывал – и в юношестве, и уже в относительно зрелом возрасте. Наверное, вот так мы и получаем некий образ мало-мальски образованного человека (смеется). Потому что качественно образованным я себя считать не могу. Скажем, древнегреческих мифов я толком не знаю, и сейчас восполняю этот пробел самостоятельно. Но, по крайней мере, этого базового набора знаний хватает, чтобы работать со словом и образами.
Фото предоставлено Петром Скляром
– Момент переосмысления ценностей, у вас, так же как и у вашего отца, оставившего карьеру дипломата ради профессионального занятия рок-музыкой, пришелся не на юношеский возраст. Как на ваше решение кардинально изменить жизнь, отреагировали ваши родители, возможно, видевшие для вас немного другую карьеру?– Это хороший вопрос. Они отнеслись ко всему этому с некоторой тревогой, хотя о конкретной карьере мы никогда не беседовали. На тот момент я еще толком не понимал, что именно хочу рисовать. Четко осознавал, что если еще несколько лет отдам маркетингу и дождусь "благоприятных условий", то тогда уже точно никуда не уйду, пущу корни, привяжусь к этому распорядку, и все пропало. Так что сук надо было рубить прямо сейчас. Я еще целый год отработал, чтобы минимально скопить денег на первое время вольного плавания.
Поговорка "Удача любит смелых" – одна моих любимых, и спасибо Всевышнему, что мне удалось найти свой путь. В истории есть примеры, когда люди и в 50 лет бросали все ради любимого дела.
Вспомните Поля Гогена и книгу "Луна и грош". Мой отец, которого я уважаю и на которого во многом равняюсь, всегда трудится сам на себя. Он самостоятельная творческая единица. Я работал на компанию, занимаясь довольно сомнительной деятельностью, и что же мне, получается, до гробовой доски этим и суждено заниматься? Тут уже внутри что-то начало протестовать: "Нет, старичок, давай-ка мы попробуем все-таки повысить ставки!" Другое дело, что не сразу было понятно, куда повышать. В итоге звезды сошлись как надо, и я сделал грамотный ход.
–
На каком этапе вы поняли, что у вас вырабатывается свой стиль, впитавший что-то и от неклассических направлений, впитавший в себя и новые течения, и карикатурную эстетику, и даже жанр татуировки?– Я до сих пор продолжаю его вырабатывать, и процесс в самом разгаре. Вначале признавал только реализм, лет в 16-18 меня привлекли абстракционизм и кубизм. Причем я тогда даже не задумывался о том, что мне в нем нравится. На уровне эмоций были близки сочетание геометрических форм с определенными цветами. Лет в 20 или чуть позже заинтересовался традиционной татуировкой – именно техникой ее исполнения. Я не пробовал копировать и рисовать. Мне просто нравилось, как люди четко совмещают рисунок и вплетенный в него текст. Плюс все эти орнаменты, цветы, филактерии, композиционно выглядящие безупречно. Со временем захотелось самому научиться так же рисовать.
– Как получилось, что поговорки и татуировочная манера их художественного воплощения в итоге вылились в законченные работы, создав даже свою эстетику?– Это произошло после моего первого путешествия на Соловки, когда мы с товарищем в беседе с местными мужичками услышали интересное выражение "в последнем костюме карманов не будет". Оно так глубоко запало в душу, что уже потом, вернувшись в Москву, я понял, что надо попробовать его нарисовать. Первый рисунок был прост как два рубля: контур гроба, очень грубо заштрихованный, а поверх в ленточке эта надпись. Но мне понравилось. Потом пробовал композиционно это все усложнять.
Следующей, я точно помню, была уже не поговорка, а фраза "День простоять, ночь продержаться", следом шла "В тихом омуте черти водятся". Я еще тогда не отдавал себе в этом отчета, но сама тема стала уже меня забирать: русские поговорки как смысловая суть в интерпретации традиционной либо неотрадиционной татуировки. Учитывая, что я сам не татуировщик, у меня это исключительно техника рисования. Я не татуирую и не намерен этому учиться. Себя я перестал раскрашивать после того, как сам занялся рисованием. Я это связываю с тем, что дух требует самовыражения, если ты сам ничего не можешь сгенерировать, то ты пытаешься нанести на свою шкуру татуировки и пирсинг, проявляя свою "индивидуальность". Но если ты делаешь что-то более конкретное, более глубокое, то смысл во внешнем самовыражении отпадает. Гораздо большее удовольствие получаешь, создав что-то при помощи своего интеллекта, подключив сознание и душу.
Сам я не татуирую, поскольку мне не хочется тратить на это время. Нарисовав что-то один раз, я уже прожил эту историю. Второй раз я ее проживаю, когда делаю digital-рисунок. По длительности процесс сопоставим с татуировкой, а может быть, и дольше, потому что там есть свои творческие задачи, которые мне ежедневно приходится решать. Это невероятно увлекательно, но это кропотливый труд. Соответственно, прожил это два раза, и хочется идти дальше.
Фото предоставлено Петром Скляром
– Вы 30-летний человек, житель крупнейшего города мира, воспитанный преимущественно на современной западной культуре, наверное, и подобный образ мысли вам куда ближе. Откуда возник интерес к поговоркам на уровне целой художественной концепции? – В молодости на меня сильное влияние оказала западная культура в контексте музыки и кино, но с определенного момента я перестал находить во всем этом смысловую наполненность и обратил взор на нашу традицию. Как известно, просто так ничего не бывает, и обстоятельства свели меня с русскими поговорками, в которых я открыл такую глубину мысли, с которой мало что может сравниться.
– Мне не раз приходилось общаться с вашим отцом, и я знаю его как любителя точных формулировок, хлестких цитат и мастера меткого слова, но как-то не припомню у него страсти к поговоркам.
– Абсолютно точно. Это влияние мамы, и лейтмотивом через мою жизнь проходит ее поговорка "Жизнь прожить – не поле перейти". Она ими не сыпала, применяла очень аккуратно.
– Полагаю, не каждый сходу наберет 100 действительно острых поговорок, которые к тому же можно визуализировать? – Когда я уже конкретно стал ими интересоваться, мой товарищ, с которым мы тоже ходили на Север, подарил мне трехтомник пословиц и поговорок Даля. Вот там их больше 10 тысяч! В моем альбоме "Словоgraphica" собраны те 100, которые мне нравятся. Они звучат вкусно, ярко, сочно. Для них относительно несложно удалось придумать образ. Иногда бывает, я читаю поговорку – и прямо тут же, как по щелчку, возникает образ. Ну а иногда поговорку хочется нарисовать, но образа нет, и хоть ты тресни! Тогда я на некоторое время переключаюсь на другую работу, оставляю ее в подсознании, и, как правило, через некоторое время образ приходит сам собой.
– У вас были примеры из числа иллюстраторов, работавших в похожих направлениях? – Все наши живописцы, портретисты невероятно круты. Но если говорить о сказочной тематике, к которой я все-таки, склоняюсь, то это, в первую очередь, братья Васнецовы, Конашевич, Иван Яковлевич Билибин. Я не могу не рассказать, как меня поразила история его гибели. Ему предлагали покинуть блокадный Ленинград, но он сказал, что когда крепость осаждают, ее не сдают, а защищают, и погиб в феврале 1942 года. Многими из его работ я вдохновляюсь, что-то видоизменяю и добавляю в свои работы. Это абсолютно нормально, это и есть путешествие искусства во времени. Также вдохновляюсь работами современных мастеров. Например, Jean Le Roux татуировщик из Лондона, мой ровесник – 1986 года, рисует так круто, что это просто невероятно. Во многом именно он повлиял на мое желание научиться рисовать.
– Давайте вернемся к термину "Словоgraphica". Это ваше ноу-хау?– Мы его придумали вместе с отцом летом 2015 года у нас на даче. Потом, правда, выяснили, что это слово уже где-то используется, но мы его точно нигде не подрезали. Значит, мы его переоткрыли (смеется). Дело в том, что отдельно взятый рисунок или сюжет будет служить отображением лишь единичного случая, в то время как пословицы и поговорки проявляют целое общественное или нравственное явление. Наилучшим художественным решением мне представляется сочетание буквенного текста и художественного образа, являющегося в данном случае лишь вспомогательным инструментом. Или по-другому #СЛОВОGRAPHICA.
Фото предоставлено Петром Скляром
– В основе вашей техники все-таки прорисовка, а уже потом в дело вступают digital-технологии?– Изначально я все рисую руками. Спасибо моим педагогам, базовая академическая школа у меня есть. Меня всегда в большей степени интересовала графика, поэтому мне самому интереснее работать в этом направлении. Это четкая прорисовка контуров, яркие сочные линии и минимум цвета. Потом в дело вступают современные компьютерные технологии. Часто бывает, что конечная digital-версия значительно отличается от черновика. Эту работу особо никто не видит, потому что черновики я редко выкладываю.
– Мне показалось, что в большинстве работ есть ирония...– Так без нее вообще никуда. Поговорки практически все ироничны. Ирония свойственна русскому человеку, это часть нашего глубинного психотипа, и это вполне понятно. Потому что если ко всему подходить серьезно, то можно просто с ума сойти, особенно в наше неспокойное время. Это не отменяет осознанного подхода к жизни. Просто это взаимодополняющие вещи.
– Кроме поговорок, вы активно задействуете и чем-то привлекшие вас цитаты. Я обратил внимание на то, что вы не обошли Владимира Высоцкого, чьи стихи тоже давно стали чем-то сродни афоризмам и поговоркам.– Владимир Семенович Высоцкий – это отдельная фигура. Я его для себя открыл 1,5 года назад. Был знаком с некоторыми его композициями, но, видимо, не хватало осознанности, просто не дорос до его восприятия. Однажды я оказался в Красной Поляне и в первый раз в жизни, в 29 лет, увидел горы. Это совпало с тем, что у меня в плейлисте оказался Высоцкий. Там был и цикл горных песен, были и "Охота на волков", "Штрафные батальоны", "Черные бушлаты". Вот тогда осознанно послушал Владимира Семеновича и понял, что это отдельная, ни с кем не сопоставимая фигура. Он невероятно крут! У меня есть работа "Лучше гор могут быть только горы", и это дань уважения его творчеству и ему самому.
Фото предоставлено Петром Скляром
– Вам явно близка морская тематика. Это наследственное – в одном из проектов Александр Ф. Скляр называл себя "Боцманом", в его дискографии есть двухчастный альбом "Песни моряков" – или это личныйвыбор?– Я хотя и не моряк, но на меня сильно повлиял наш поход с товарищами на байдарках в 2014 году. Мы за 3 недели прошли весь Кольский полуостров, вышли в Баренцево море и по нему осилили еще 14 километров. Для меня это особая романтика, которая очень трогает душу. Тем более, существует столько фильмов и книг, посвященных морю, "Моби Дик" один чего стоит! И вообще моряки – это особые люди, как ни крути. Волевые, несгибаемые мужики, которые выходят в море в любую погоду. Недаром монолог Сильвера из "Острова сокровищ", который папа знает наизусть, моя любимая часть романа. Видимо, все это в глубине души переплетается.
– Было бы странно не спросить про вашу любимую музыку. Какую предпочитаете?– Мне нравятся группы Deftones, Millencolin, P.O.D. – они просто идут с детства, и для меня их альбомы вне времени. В современной музыке я мало разбираюсь, но немного даба, реггей и эмбиента всегда уместны. Еще есть наш очень крутой соотечественник – Ян "Умрииливуду", мы с ним недавно познакомились. Немало поговорок я нарисовал, слушая его миксы и его плей–листы. Есть много достойных музыкальных деятелей, русских и зарубежных, им всем большое спасибо.
Музыка, которая помогает рождаться каким-то образам – спокойная без надрыва, чаще всего электронная. Иногда уместно послушать рэпчик старой школы, потому что четкие биты достойных мастеров греют душу.
Пару лет назад я осознанно воспринял творчество Егора Летова. Когда-то он казался мне из-за общего фона маргиналом, а тут, когда я стал его слушать, абстрагируясь от высказываний других товарищей, понял, что это величина, самобытный русский музыкант и поэт. Ему пока ничего не посвящено из моих работ, но, может быть, и до него дойду. Мое к нему уважение безусловно.
– Вы уже почувствовали резонанс от "Словоgraphica"?– Благодаря этому альбому появились частные заказы именно на поговорки. То есть кто-то из друзей, либо даже из незнакомых людей, связываются со мной через Facebook с просьбой нарисовать и оформить кому-то в подарок ту или иную поговорку. Да, не вопрос. Соответственно, рисую черновик, отправляю, мы обсуждаем, вносим правки, я рисую чистовик, обрамляю и потом законченное произведение передаю заказчику.
– Вы приблизительно понимаете, на кого ориентированы ваши работы?– Я делал альбом в первую очередь для детей и подростков. Образы могут показаться слишком серьезными, но я против того, чтобы с детьми излишне сюсюкались. Потому что тогда мы и получаем странных детишек, уткнувшихся в свой iPad. Закладывать с детства правильные мысли и образы – это очень важно.
Когда альбом готовился к выходу, я с удивлением узнал, что много людей младше 20 лет не понимают значения самых известных поговорок. Поэтому в последний момент я каждую из них снабдил пояснением.
Фото предоставлено Петром Скляром
– Эти пояснения сделаны на английском, французском, немецком, итальянском, а кое-где и на латыни. Это было сделано для повышения конвертируемости альбома или для того, чтобы доказать международную состоятельность русских поговорок?– Во-первых, мне самому было весьма интересно провести дополнительную микро-исследовательскую работу, потому что, как оказалось, практически все поговорки, за исключением совсем мудреных, имеют аналоги. Может быть, они оперируют другими образами, чем у нас (скажем, где-то "ворона" меняется на "сороку"), но в любом случае поговорки пронизывают все основные европейские языки. Просто в силу ограниченных возможностей я не копался в арабских, китайских и японских традициях. Знающие люди говорят, что и там есть похожие поговорки. Возможно, в следующем альбоме добавлю и эти переводы, если найдутся люди, которые смогут помочь с этим делом. Ну, и вы правы – благодаря переводам эту книгу вполне можно отправлять друзьям, в другие страны, и она там будет адекватно воспринята.
– "Словоgraphica" – ваша первая книга, но вы наверняка думаете о продолжении. Пласт пока охвачен не широкомасштабно, да и на отсутствие идей вы явно не жалуетесь. – Понемногу думаю уже над следующим альбомом, отбираю поговорки, рисую черновые варианты. Есть еще несколько сторонних проектов. Но на данном этапе предстоит еще большая работа с уже готовым альбомом. Мне помогают соцсети. По хэштегам #словографика и #ptrsklr можно следить за моим скромным творчеством. Сам альбом есть в магазинах "Республика". Как говорится, вода камень точит, так что главное не останавливаться. Успех приходит к тем, кто трудится.