Известный композитор, преподаватель Московской государственной консерватории Алексей Сюмак в декабре представит свою новую работу – оперу Cantos (
с греческого "песни"), основанную на стихах и биографии американского поэта Эзры Паунда. Мировую премьеру покажет 6 декабря Пермский театр оперы и балета. За дирижерский пульт встанет художественный руководитель театра, дирижер Теодор Курентзис.
Незадолго до премьеры журналист m24.ru Ольга Косолапова поговорила с Алексеем Сюмаком об эволюции музыкального произведения, выборе героя, магии и Вавилонской башне.
Фото: Юлия Бородина
– Как родилась идея оперы? И почему главным героем музыкального произведения был выбран поэт Эзра Паунд, который практически всю жизнь молчал?– Идея родилась спонтанно, причем не у меня самого, а у Теодора Курентзиса, с которым мы уже много лет сотрудничаем и дружим. Он заказал мне и композитору Сергею Невскому по скрипичному концерту и с самого начала дал установку: это должно быть нечто удивительное, доселе неизвестное миру музыки. Теодор объяснил: "Леша, давай придумаем странный состав, например, скрипка и не привычный симфонический оркестр, а хор". На этом и остановились. Надо сказать, я был в замешательстве, размышлял, что делать с поставленной задачей.
Но мироздание, как часто бывает в таких случаях, само дало подсказку: совпало сразу несколько моментов. В то время я увлекался творчеством Маяковского (у меня есть опера "НЕМАЯКОВСКИЙ", которая, надеюсь, все-таки будет поставлена) и изучал работы художников и поэтов начала XX века, в том числе Эзры Паунда.
Он меня поразил своей странной биографией и попыткой создать странное подобие Вавилонской башни из разных языков. Впечатляло и его сотрудничество с разными политическими течениями: и с Рузвельтом, и с Гитлером. Причем это тоже было своеобразно: когда Рузвельт был в опале, он его защищал, и когда Гитлер был в опале, он находился на его стороне. То есть Паунд воспринимал политику с точки зрения игры, она в его глазах выглядела "приколом".
А дальше – известная история: американцы взяли Эзру Паунда в плен, посадили, как зверя, в клетку под открытым небом, прохожие глазели на него, а он, в свою очередь, дал обет молчания. Паунд – художник, признанный сумасшедшим, непонятый, неразгаданный, таинственный, оставшийся наедине с самим собой. Мне показалось, что идея Теодора идеально сочетается с биографией этого выдающегося человека. Собственно, скрипка и стала художником, давшим обет молчания, который может выразить себя только с помощью нечленораздельных звуков. И получился уже не скрипичный концерт, а более крупная форма – опера, правда, совсем необычная. Это опера наоборот: человек, который обычно поет, здесь играет, а те люди, которые обычно аккомпанируют, – поют.
Я сознательно нарушил все каноны традиционного академического жанра.
Теодор Курентзис. Фото: facebook.com/currentzis
С этой идеей пришел к Курентзису, и ему понравилась глобализация произведения, а личность Паунда поначалу вызывала сомнения. Много было споров, переговоров, прежде чем мы вместе решили: да, опера будет о нем. И не просто опера – мистерия (термин Теодора). Повторюсь, это не смежный жанр, не микс, это именно опера, где герой в силу обстоятельств молчит. А разные персонажи, которыми он окружен, – это его мысли и строфы.
У меня были очень ограниченные временные рамки именно для написания материала. Структуру и идею я обдумывал уже довольно давно. В целом потратил на это произведение полтора года, что для меня колоссально много: даже свой Реквием я писал быстрее и легче.
Исполнять оперу будут поочередно прекрасные скрипачки Ксения Гамарис и Мария Стратонович, хор musicAeterna, дирижер – Теодор Курентзис. Также задействуем двух ударников – они придадут дополнительную акустику. В последней части будет использована электроника.
– Какой настрой необходим для создания мистерии? Что тебя вдохновляло?– Достаточно прочитать Cantos Эзры Паунда – они фантастические! Их невозможно перевести, ведь там соединено множество языков: метаязык, греческий, испанский, латинский. Их глубинный смысл можно отыскать только по наитию. Разные люди переведут одно и то же стихотворение по-разному, и каждый будет прав, потому что множество смыслов, коннотаций, подтекстов, вариаций, обращений. Его стихи – не цепь событий, они происходят в странном мифологическом времени. Своеобразный глубинный эпос, в чем-то близкий к "Улиссу" Джеймса Джойса, – тоже определенного рода одиссея, путешествие. В Вавилонской башне Паунда собираются все и вся – народы, боги, явления, состояния, первичный язык-конструктор. И образный строй, и содержание всегда очень интересны, хотя, бесспорно, нелегки. Сложнейшая внутренняя мистерия.
Опера станет заключительной частью моей авторской трилогии: "Станция" – "НЕМАЯКОВСКИЙ" – Cantos. Первое произведение посвящено Паулю Целану, второе – Владимиру Маяковскому, а финальное – Эзре Паунду. Целан и Маяковский покончили с собой, Паунд фактически сам поставил на себе крест. Три жизни, три поэта начала века со сложной судьбой, три сочинения, объединенных темой мастера и его времени.
– Публике будет легко воспринять такое количество информации, смыслов и аллегорий?– Мы поможем зрителю. Режиссер Семен Александровский погружался в творчество Паунда, пытался понять причины его поступков, разбирался, играл он или нет. И он создал концепцию, подчиняющуюся общей идее оперы наоборот. Публика сидит не в зале, а на сцене, действие происходит в зрительном зале, где стоят деревья, которые символизируют и плодоносящий яблоневый сад, и хворост, способный согреть людей.
– Такие спецэффекты затратны? У вас был голливудский бюджет?– Как раз нет. Задействован 24-голосный хор, солистка, а из декораций – задрапированная тканью сцена, на которой находится публика. На каждом спектакле будет всего 200 зрителей – максимум, который можно вместить пермский зал.
– Постановка требует от зрителя предварительной подготовки? Можно ли на нее прийти человеку, не слышавшему имя Эзры Паунда?– Конечно, пусть приходит! Мы ему все расскажем. Более того, я даю свою трактовку стихов. Например, есть Cantos Coitus, и в нем предельно подробно описываются эротические переживания и действия людей. Как сказал после репетиции главный хормейстер musicAeterna Виталий Полонский, это "диалог мужчины и женщины, между которыми есть бес страсти, в очень медленном темпе". Различные нити превращаются в единое полотно: этому способствуют и инструмент – скрипка, и исполнительский прием – штробас, при котором голосовые связки вибрируют, но при этом практически не напряжены, и на выходе получается звук, похожий на скрежет в очень низком регистре
Поэтому не стоит опасаться философии Паунда и того, что ее можно не осознать или неверно истолковать: в ней настолько много граней и трактовок, что представить однобокое осмысление невозможно. По идее, надо написать минимум сорок опер, чтобы хоть как-то охватить его личность. Но пока наш замах поскромнее – раскрыть те кантосы, которые мне показались наиболее яркими, характерными и соответствующими масштабу героя.
– Как структурно выстроена опера?– Она состоит из семи частей, объединенных музыкальной аркой. Между частями есть небольшие речитативы, которые являются ни чем иным, как запоминающимся лейтмотивом. Исходя из законов классической оперы лирическое действие происходит в ариях, а пояснения к происходящему – внутри речитативов. Но так как разговор ведет скрипка, она и пытается донести сюжет, который сконцентрирован между частями, но остается за рамками понимания.
Рисунок: Алина Леонова
Опера начинается с алеаторической части, когда публика толпой входит в зал вместе с хористами, артисты начинают петь, общаясь на 60 языках: "Привет!" – "Привет!" – "Как дела?" Эдакий вселенский паб, где все пьют эль, расслаблены, и досконально понять, что происходит, невозможно: слишком отрывистые сведения, слишком разная лингвистика. Мы проходим через огромнейшее число персонажей и слышим лишь обрывки фраз. Но постепенно диалоги увеличиваются, структурируются, в них появляется жизнь, конфликт, и обнаруживается, что здесь сосредоточены не только различные языки, но и времена – хроносы. Беседы из античности перемежаются со средневековьем, футуризмом, XXII веком, еще далеким и неведомым. Первая часть оканчивается тем, что всем выдаются строки из стихов Эзры Паунда и каждый может их прочесть про себя или вслух. Безумный диалог выкристаллизовывается из хаоса в поэзию. Это и есть ключевая точка.
Фото предоставлено Алексеем Сюмаком
А завершаем мы тем, что в последней части хор перестает петь, остается электроника, только искусственное звучание, и участники действа в полнейшей тишине в очень медленном танце павана, который часто трактуется как похоронное шествие, постепенно растворяются, и каждый уходит своей дорогой. У меня есть партитура этого момента, где приписаны движения рук и ног каждого артиста. Пути человека – это ветви дерева, они и изображены на рисунке финальной сцены.
– Возможна ли постановка оперы в Москве?– Безусловно! Это не требует больших затрат, наоборот, все предельно скромно. Надеюсь, это обязательно произойдет, и довольно скоро.
Опера Cantos – сложная, но необыкновенно интересная для меня работа. Я с удовольствием приезжаю на репетиции и вижу, как хор, пребывавший вначале в недоумении, растет, эволюционирует. У ребят горят глаза, в них появляется смысл, тайна и магия – та самая, которую подразумевал Курентзис. Надеюсь, это будет захватывающее, интригующее и абсолютно новое явление в музыке.