Софико Шеварднадзе – журналист, ведущая телеканала Russia Today и передачи "Своими глазами" на радио "Эхо Москвы", колумнист журнала "Русский пионер". Внучка экс-президента Грузии и политический интервьюер рассказала ведущему программы "Максимальное приближение" на телеканале "Москва 24" Максиму Иксанову о волнении на сцене, незнании любви, безбашенных решениях, разноязычных снах, жизни без танцев, отношении к крупным политикам, журналистах-киллерах и закате солнца в руках у идиота.
Вам сейчас предстоит выступление на Пионерских чтениях. Волнуетесь?
– Когда я разговариваю с человеком я не волнуюсь. Зато когда стоишь на сцене, а там люди, которые смотрят и слушают, как ты читаешь что-то сокровенное - это очень волнительно. Читать откровенные вещи - это очень хорошая терапия, мне кажется.
Вы пишете о любви?
– Я вообще не знаю, что такое любовь.
Вы помните интервью, перед которым действительно нервничали?
– С крупными политическими фигурами, как ни странно, всегда легче, и волнения, соответственно, гораздо меньше. Они отвечают за свои слова, над ними нет людей, перед которыми нужно отчитываться. Это такие же люди, как вы и я. Я не испытываю к ним подобострастия. Я с этим выросла, варилась в этом. Я видела, что президенты – такие же люди, как вы, как ваши операторы. Вообще никакого отличия нет: человеческая боль, любовь, страх, ненависть – все то же самое.
Многие стремятся стать политическими журналистами, чтобы поговорить по-человечески с известными людьми.
– Потому что это самое интересное. Это как закат солнца, который никогда не может быть банальным. Закат солнца может быть банальным, если только он в руках у идиота. Так же как живая, простая жизнь не может быть банальной или скучной, потому что это и есть самое интересное, что вообще нас окружает.
Как вы определили бы свой стиль в журналистике?
– Как журналист я не из тех, кто добивает респондента. Я не киллер. Мне нравится раскрывать людей. Я абсолютная Опра Уинфри в глубине души. Мне расскажи, как тебя в детстве били или насиловали – кроме этого больше ничего не нужно. Я была бы очень крутой ведущей какого-то социального шоу, куда люди приходят и рассказывают какие-то свои жизненные истории.
Вас называют "светской львицей".
– Я столько с этим боролась, вы не можете себе представить! 80% людей в России даже не знают, что я работаю на телеканале Russia Today – они вообще не понимают, что я журналист.
У вас была амбиция стать узнаваемым человеком?
– Я сейчас слукавлю, если скажу, что нет, что я только потому пошла в журналистику, чтобы говорить про политику. Конечно, мне приятно, когда узнают, подходят и говорят: "Вы сделали классное интервью!". Но сказать, что я только из-за этого хотела работать на телевидении... конечно, нет!
Вы смогли бы стать настолько узнаваемой и известной, останься вы жить в Америке?
– Я очень часто об этом задумывалась, особенно сейчас, в непростые для нас времена. Думаю, мне бы потребовалось в два раза больше времени. Я бы в 27 лет точно не сидела в прямом эфире и не вещала новости на весь мир.
За вами охотилась когда-нибудь "желтая пресса"?
– Пик "желтизны" был, когда я участвовала в "Танцах со звездами". Но это был как раз тот случай, когда мне было абсолютно не жалко: я была так счастлива в этом проекте, мне так нравилось танцевать! Я вообще не представляю свою жизнь без танцев.
Я слышал, что однажды Вы сбежали из-под венца. Характеризует ли это вас как человека, который склонен к спонтанным решениям?
– Надеюсь, что нет. Во всяком случае, я за последние 15 лет очень много над собой работала, чтобы не проецировать на себя имидж человека, который безбашенно принимает странные, не очень оправданные решения. Вот когда я вернулась из Америки в Россию - это было абсолютно безбашенное решение с моей стороны. Я просто приехала "в никуда" в то время. Но я никогда не буду жалеть о том, что переехала в Москву.
Вы много времени жили в Америке. Тяжело писать по-русски? И на каком языке вы думаете?
– Мне в разы тяжелее писать по-русски, чем по-английски. Я весь свой сознательный возраст провела в Америке, все свои диссертации делала на английском языке. Что касается мыслей – пока я в России, думаю по-русски, но стоит мне оказаться в Грузии, я сразу начинаю думать по-грузински. Что показательно – сны мне снятся на разных языках.