Поэт и писатель Андрей Орловский посмотрел, как устроен быт в гетто московских бездомных. О своей жизни рассказали Антон, Олег, Володя Холодильник и Вовка Колючий.
Узкий железнодорожный проезд начинается от ворот завода и, проходя между административными зданиями, ведет вглубь промышленной зоны. Заросшие кустами и травой пути обрываются тупиком – небольшой площадкой, окруженной со всех сторон стенами гаражного кооператива. Лачуга, сколоченная из дверей и сгнивших строительных паллет, стулья без ножек, примотанные к тяжелым шинам, горы грязной одежды и битых бутылок – мусорный городок, напоминающий пейзаж из фильма о жизни после апокалипсиса.
По официальным данным, в Москве живет более 13 тысяч бездомных, а их предполагаемое количество достигает цифры в 60 тысяч человек. О столичных бродягах написано немало: чаще всего они живут одним днем, выпрашивают мелочь на улицах, пропивают все без остатка, ночуют в теплотрассах, дренажных системах или специализированных ночлежках. Но поселение в конце железнодорожного тупика на Бутырском хуторе не ночлежка, о нем не знают работники социальных служб и органов правопорядка. Для своих жителей эта площадка под открытым небом стала настоящим домом, и, попав сюда, я чувствую, что нахожусь в гостях.
This browser does not support the video element.
Как и любой дом, этот начинается с прихожей – 50-метрового зеленого коридора, растянувшегося от ворот завода до куста, на котором висит флаг России. Сразу за ним находится вход и кухня – шкаф, посуда и плита (металлическая решетка на черных от копоти кирпичах). На кухне мы встречаем хозяев, и они не рады чужакам, особенно чужакам с камерой, но протянутая пачка сигарет и придуманная на ходу история про съемки документального фильма позволяют начать разговор.
"Для нас вообще загадка – как вы сюда попали? Ладно, садитесь, пацаны. Только нас снимать не надо – мы на Джима Керри не похожи…"
Четверо взрослых мужчин: в мятой спортивной одежде, с мутными глазами и красными руками – типичной внешности, не нуждающейся в описании. Но что-то – слишком выбритые лица, отсутствие характерного запаха, относительно стройная речь – говорит о том, что люди перед нами являются исключением из общего правила и сумели сохранить себя. Осматривая кухню, вижу шеренгу чистых чашек, пепельницу, даже ржавую турку возле костра.
"Вы что здесь – и кофе варите? – Конечно, по-турецки…"
На вопрос "Кто здесь живет?" они отвечают: "Семья". Семью составляют кошка и четыре человека, трое из которых бывшие уголовники (пребывание в местах лишения свободы является одной из основных причин утраты жилья бездомными). Первым в 2011 году здесь поселился Олег, коренной москвич, выписанный из дома решением Останкинского суда как "не нуждающийся в помещении" после того, как он вышел из тюрьмы, отсидев за разбой. Вторым стал Владимир по кличке Холодильник – единственный из компании, у кого судимости нет. Переехав из Крыма в Москву, он начал бродяжничать и, познакомившись с Олегом, присоединился к нему. Следующий – Вовка Колючий из Калуги, который тоже остался без крыши над головой после тюрьмы. В 2013 году к семье подселился Антон, лишившийся дома по тем же причинам (в Пензе за один день он угнал три мотоцикла). Свой окончательный вид семья приобрела с приходом кошки Карлушки и троих ее котят, прибившихся к ним из гаражного кооператива.
Представляя остальных, Колючий говорит: "Мы встретились, потому что друзей тянет друг к другу. Как говорится, мудак мудака видит издалека".
Здесь все по-настоящему: есть дом, и в этом доме живет семья – соответственно, жизнь ее идет по определенному распорядку. Колючий вызывается провести экскурсию. Кроме кухни, дом включает в себя еще четыре зоны: душ, столовую, зону для сушки вещей и спальные места. Все здесь сделано как в обычной городской квартире, только из мусора. Душ традиционно соседствует с кухней. Это небольшая площадка под деревом с разбитым зеркалом, железной кружкой для воды и неприлично чистыми разноцветными мочалками. Пройдя немного дальше – обеденный зал с огромным столом, окруженным сломанными креслами. Между деревьями натянуты веревки, на которых сушатся полотенца и одежда. И в самом конце участка – покосившийся деревянный дом для сна. Снаружи этот дом представляет собой образец того, что в детстве дворовые мальчишки называют словом "халабуда": он обит листами жести и обтянут одеялами, стены подпирают брусья, и кажется, что они могут рухнуть в любой момент. Но, оказавшись внутри, понимаешь, что впечатление обманчиво и устойчивости дому не занимать.
В том виде, в котором он есть сейчас, дом появился только в этом году. С перерывами, перекурами, запоями – они строили его на протяжении двух лет.
Разобравшись в том, как живет дом, мы решили узнать, чем он живет, тем более Колючий вошел в речевой раж. Ближайшим местом, куда проведен водопровод, является склад за стеной, и раз в неделю семья, взяв с собой большие строительные канистры, отправляется за водой. Работники супермаркета, расположенного в 20 минутах ходьбы, отдают им просроченные продукты – колбасы, консервы, рыбу – а семье остается только хорошо их прожарить. Почти у всех жителей дома есть мобильные телефоны, которые они заряжают у знакомых продавщиц в ларьках (Олег просит "закинуть немного денег на счет"). На вопрос о том, пользуются ли они услугами соответствующих баготворительных организаций, фондов социальной помощи и реабилитационных приютов, бездомные отвечают, что не видят в этом смысла:
"Мы в приюты не пойдем, этого нам не надо. Еще вшей там нахватаешься – а мы тут хоть моемся, как-то следим за собой".
Семья много работает и достаточно зарабатывает, причем работа распределяется в зависимости от возраста. Молодые (Антону 32 года, Холодильнику – 35) занимаются сбором и сдачей металлолома. Олег и Колючий (оба старше 45) – "стреляют деньги", "бомбят на Олимпийском". Совокупный доход домохозяйства начинается от 1300 рублей и может достигать пяти – шести тысяч в день. В рамках разговора о деньгах Олег рассказал, как однажды к нему на улице подошел человек, показал пресс-карту журналиста и спросил: "Пойдешь работать за пятьдесят тысяч в месяц?". Олег ответил: "Ты что, дурак совсем? Пятьдесят тысяч в месяц я только пропиваю".
В доме живут всегда, независимо от времени года. Зимой с холодом помогают бороться спецовки и жестяная печка, которую топят рядом со спальными местами. В самые промозглые дни ее ставят внутри, рискуя сжечь деревянную постройку и сгореть самим. Семья держит свое место в секрете, и у них почти не бывает гостей, но иногда сюда заходят люди – в последнее время все чаще и чаще. Каждый из семьи боится, что один из этих визитов окажется последним и их выселят, поэтому они охраняют свою территорию, не брезгуя рукоприкладством.
Прощаясь, жители дома на Бутырском хуторе говорят, что таких мест в Москве много – по два в каждом районе – и в некоторых из них живут десятки людей. Что у них, в отличие от остальных бездомных, получилось распределить обязанности и оформить свой хрупкий быт. И что это у них получилось сделать только благодаря своему месту, своему дому – дому, которого на самом деле нет.