Фото: m24.ru/Галина Фесенко
До предпремьерных показов самого ожидаемого спектакля Московского Художественного театра имени Чехова – "Мушкетеры. Сага. Часть первая" остались считанные часы. Накануне вечером прошел первый показ на публику, для своих. Пятичасовое действо не отпугнуло коллег по цеху: потерь после антрактов практически не было. Константин Богомолов дозированно и предельно лаконично освещал в соцсетях ход репетиций, интригуя любопытствующих подписчиков то крошечным фрагментом текста, частично вошедшим в финальную версию, то фото с многозначительным комментарием. Доподлинно о "Мушкетерах" было известно только несколько фактов – впервые на сцене МХТ Богомолов ставит спектакль с литературной основой, от первой до последней буквы созданной самим режиссером. У кого-то может сложиться впечатление, что провокатор номер один современного драматического театра внял призыву хулителей смелых интерпретаций – оставить классику в покое и обратить взоры на собственные опусы. Зная Богомолова, невозможно предположить, что этот шаг – уступка. Скорее очень предприимчивый и рациональный тактический ход, возможность освободиться от пут чужих мыслей и громогласно провозгласить свои порядки.
Ерник Богомолов приготовил своей публике, а также тем, кто еще не успел распробовать на вкус "Карамазовых", "Идеального мужа", "Бориса Годунова", "Гаргантюа и Пантагрюэля", авторский продукт – произведение с персонажной сеткой, подсмотренной у Александра Дюма. События приключенческого романа, вызывающего ассоциации с беззаботными школьными годами, воспоминаниями из детства, смешиваются у Богомолова с черной жижей мрачнейших размышлений о смерти. В название режиссер вынес жанровую характеристику – "сага", однако в спектакле эта попытка привести "Мушкетеров" к обозначенным литературным канонам реализовывается лишь отчасти – на авансцену последовательно помещаются шокирующие (или озадачивающие) фрагменты биографии каждого из протагонистов, рассказанные ими самими. Каждый получает возможность открыть нараспашку собственный шкаф со скелетом. Исповеди бравой троицы – Арамиса (Игорь Верник), Портоса (Андрей Бурковский), Атоса (Игорь Миркурбанов) следуют вереницей как проплывающие по реке горящие гробы.
Текст Богомолова полностью взял на себя нагрузку по части эпатажа. За пять часов на сцене не происходит ничего, что можно было бы подвести под определение "аморально". Скорее наоборот, действия актеров – за километр от черты, где заканчивается благопристойность и начинается то, что регулярно вызывает прецедент и сталкивает консерваторов и реакционеров в борьбе за нравственность театральных работ. Циничная "обнаженка", упоминания об актах каннибализма и прочих манифестах ультранасилия, остаются за скобками, но именно эти обстоятельства, преподнесенные героями эмоционально, в форме монологов, с должным пафосом, объясняют специфику атмосферы, куда помещает мушкетеров Богомолов. Сюжетные коллизии, к третьему акту и вовсе снабженные ремарками, оттесняются массовыми попытками героев привнести свою лепту в портрет главного персонажа всей саги – Смерти.
"Мушкетеры", как и "Карамазовы", практически не имеют отсылок к политическим реалиям. Массовая доля острот на эту тему ничтожна, хотя и заметна (фразу про несущегося по ночной Москве Ангела апокалипсиса с "мигалкой" принялись цитировать еще до окончания спектакля). Все монаршие титулы номинальны, не имеют ничего общего с их историческим статусом, но литературно, по Богомолову, соотносятся напрямую с метафоричными обозначениями: королева Ирина Петровна (Ирина Мирошниченко) – призвавшая своих сыновей Родина-мать, одна для всех и все для одной. В бэкграунде саги нет очерченного образа войны, и мушкетерам, по сути, не с кем сражаться – на дворе 2015 год, дело происходит в столице России, где если и можно на что-то посетовать, то на прокопанные мостовые и санкции. Даже главный злодей – Кардинал (Виктор Вержбицкий), получиновник, отвергший религию, адепт теории убийства как любовного акта, в финале оказывается подставной фигурой. И все же тема опасности звучит непрерывно, многоголосно, к коде наращивая мощь. В пестрой партитуре спектакля, насыщенной поэтическими и музыкальными цитатами (от лирики Цветаевой и Пушкина, казачьей песни "Не для меня", которая для Богомолова становится любимым режиссерским штампом, до фрагментарных диалогов из оригинала – романа Дюма), развитие получает основная линия отношений человека и смерти.
Мушкетеры – и не герои по сути. Богомолов лишил их внутреннего мира, выскреб все, чем могли гордиться литературные прототипы, оставив только гиперболизированные страдания, страхи и психические отклонения. Даже их имена смешались с чем-то чужеродным и потерялись в дикой макабрической пляске на краю могилы (Констанция в исполнении Александры Ребенок – самый многоликий персонаж; она, как преступник-рецидивист откликается на Костю, Надю Шевелеву из "Иронии судьбы", Белоснежку). Сказочные персонажи, перенесенные Богомоловым из мира грез в реальность, трансформируются в чудовищ, несущих смерть (таков Карлсон Сергея Чонишвили), а философский итог коллективным размышлениям озвучивает истинно шекспировский персонаж – гробовщик Страдивари (Роза Хайруллина). Багровые стены цвета свежей крови и граничащий с ними коридор, обложенный белоснежной плиткой – пространство то ли морга, то ли душевых для заключенных в полосатых робах, довершают картину.
Режиссерское высказывание, растушеванное любимыми Богомоловым приемами пародийности, динамическими скачками пафоса, радикальным разрушением стереотипов, пришедших из советской эпохи (песня Максима Дунаевского "Пора-порадуемся на своем веку" прозвучит, конечно, при шокирующих обстоятельствах) разворачивается динамично, не давая ни единой передышки публике. О времени (спектакль длится почти пять часов – три акта с двумя антрактами) вспоминаешь, только когда актеры начинают играть финальную часть – "Двадцать лет спустя", самую психоделичную в структуре мушкетерской саги: Артаньян, молодой человек родом из Краснодарского края, не поступивший в театральный вуз актер, желая окончательно распрощаться с инфантильностью, по примеру Орфея, отправляется в потусторонний мир за возлюбленной. Атосу, Портосу и Арамису такое приключение тоже по душе. Когда еще любить и воспевать смерть, как не в расцвете сил?
Команде Богомолова, кажется, к премьере удалось пересилить себя и стать единым целым с неудобным и часто неблагозвучным, местами дурно пахнущим текстом. Оставаться в любой ситуации человеком профессии – хороший девиз, мушкетерский.