Евгений Марчелли попытался найти новые смыслы в программной пьесе Александра Островского, поставив спектакль "ГРОЗАГРОЗА" на сцене Театра Наций.Фото: Дарья Глобина
На сцене Театра Наций состоялась премьера спектакля "ГРОЗАГРОЗА" в постановке лауреата премии "Золотая маска", ярославского режиссера Евгения Марчелли. В главных ролях Юлия Пересильд, Павел Чинарев, Анастасия Светлова (из труппы Марчелли) и еще раз Павел Чинарев. Молодое питерское дарование выступает здесь сразу в двух образах – он и муж, и любовник. Надо сказать, у Чинарева хватает таланта, чтобы изобразить взаимоисключающие черты характера обоих, хотя это не делает его центральным персонажем пьесы.
В центре сюжета, как было у Островского, остается Катерина. Впрочем, на этом соответствия заканчиваются, все остальное – двусмысленно и размыто. И это – большое достоинство постановки Марчелли.
Фото: Дарья Глобина
Где и когда происходит действие пьесы становится малозначительным фактором, потому что на первый план выходят личностные отношения, не привязанные ни ко времени, ни к локации. При этом Марчелли формально идет вплотную к аутентичному тексту. Город стоит на берегу Волги, которую на сцене заменяет бассейн не то с русалками (как это обозначено в списке действующих лиц), не то с утопленницами. Феклуша (в исполнении удивительно харизматичной Анны Галиновой), как и 150 лет назад, когда впервые была опубликована пьеса, рассуждает о странах, "где все люди с песьими головами", и даже песни группировки "Ленинград" под балалайку отлично вписываются в контекст с намеком на осовремененность трактовки, а словесная набожность всех (за редким исключением) героев режет слух.
Кажется, словарный запас персонажей раздражал еще Добролюбова, автора самой известной статьи про "Луч света в темном царстве". (Справедливости ради, хочу заметить, что графоманство самого Добролюбова раздражает не меньше; тем не менее, он хорошо показывает, почему "Гроза" получила такой резонанс в момент выхода, и делает очевидным тот факт, что Марчелли поставил свой спектакль совершенно о другом). В спектакле "ГРОЗАГРОЗА" Марфа Кабанова – это не персонаж самодур с гоголевской "говорящей" фамилией, а Катерина – не жертва домостроя и мистического страха перед явлениями природы. Это герои совершенно другой пьесы.
Островский / Фрейд
Отвечая на вопросы журналистов в день премьеры, Евгений Марчелли сказал, что это спектакль "о невозможности любви". Но это, скорее, относится ко второму акту. Все первое действие он рисует характеры персонажей. При том гораздо объемнее, чем в оригинальном тексте. Все это – условия мира, в котором невозможна любовь. Она невозможна, во-первых, из-за отношений Кабановой и Тихона. И это уже чистый и очень тонкий психоанализ. "Кабаниха" у Марчелли – светская, прекрасно одетая дама, вдова, сублимирующая свою любовь в сыне. А Тихон, вероятно, поначалу жалевший ее, становится жертвой тирании материнского суперэго. И – парадокс – у Островского в тексте это есть. Она открыто провоцирует конфликт: "Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить. Ну, а это нынче не нравится. И пойдут детки-то по людям славить, что мать ворчунья, что мать проходу не дает, со свету сживает... А, сохрани господи, каким-нибудь словом снохе не угодить, – ну, и пошел разговор, что свекровь заела совсем".
Фото: Дарья Глобина
Считается, что у Островского Кабанова живет в плену провинциальных укладов, в спектакле – в плену собственных страхов. Ей постоянно кажется, что сын ее разлюбит, что он предпочтет ей молодую жену, она боится остаться одна и это ломает психику Тихона. Вообще, зачем Тихону было жениться? Ответ есть прямо в репликах героев: маменька хотела посмотреть на него женатого.
У Тихона начинаются неврозы, его раскаяние перед матерью граничит с безумием. Кажется, он пытается быть искренне ласков с Катериной, но у него ничего не выходит: его ласка ничем не отличается от побоев. Процветает тирания всех над всеми: матери над сыном, сына над женой, сильных над слабыми, слабых над бесхарактерными, которые все стерпят. И бесхарактерной оказывается, конечно, Катерина. В своей доброте и преданности она думает, что надо терпеть это отношение, потому что связана с мужем клятвой, потому что она даже и подумать не может о том, что в ее руках возможность изменить ход событий. И на ее "почему люди не летают как птицы?" хочется ответить – потому что боятся попробовать.
Островский / Чехов
Появление Бориса не меняет положения дел. Хотя бы потому, что он внешне как две капли воды похож на ее мужа. Это психологическая уловка: Катерина ищет то же самое. Это тонкая проницаемая грань порока и добродетели, словно Катерина пытается сохранить верность мужу, увидев его же в другом. У Марчелли Катерина, кажется, не боится грозы, ее мучают собственные страхи, никак не связанные с природными явлениями. Это не Катерина Островского и совсем не добролюбовский "луч света в темном царстве". Это обычная девушка, жертва обстоятельств, но не более того. Правда, бесхарактерная, как Борис.
Шанс сбежать у них, кажется был, но ни Борису, ни Катерине не хватило смелости им воспользоваться. Они предпочитают оставить все как есть, в рамках сложившегося положения дел. Кулигин спрашивает Бориса "какая твоя неволя?" и Борис начинает что-то невнятное объяснять про свою младшую сестру, что отъезд в Сибирь к китайцам, куда его отправляет дядя, обязательно поможет им получить бабушкино наследство и так далее по тексту. Хотя изначально понятно, что они ничего не получат. И смысла куда-то ехать нет никакого. Интересно, что самой смелой в пьесе оказывается эмансипированная сестра Тихона Варвара: полспектакля она ходит в задранной юбке, дает Катерине советы, как ужиться с их семейством, а под конец сбегает с Кудряшом. Кабановой, ее матери, сосредоточенной на третировании сына, до нее нет никакого дела, что делает Варю свободной от оков домашнего уклада.
Фото: Дарья Глобина
Сила новой постановки Марчелли в том, что его герои предпочитают оправдывать свое бездействие внешними факторами и какой-то иллюзорной жертвой, которую каждый из них приносит в пользу матери, мужа или сестры. И это не то чтобы очень современно. У этого просто нет понятия времени. В этом Марчелли даже ближе к Чехову или Теннеси Уильямсу, чем к Островскому. Это реальная и не очень счастливая жизнь. И она не имеет никаких привязок к жизни провинциальной, разве что неспешному темпу постановки – спектакль идет три с лишним часа и каждая новая сцена неспешно сменяет предыдущую.
Развязка
Что же касается финала, то здесь Марчелли (нарочно или случайно) делает совершенно гениальную вещь: разбегаясь и кружа по сцене, пытаясь понять, "почему же люди не летают как птицы", пытаясь вырваться на свободу и взлететь, Катерина, кажется, так и не набирается смелости броситься в омут. По ходу действия она несколько раз бросается в бассейн / Волгу, что служит тревожным намеком на традиционную развязку, но в конце последней сцены просто убегает за кулисы. Казалось бы: отправив ее под занавес в бассейн, Марчелли бы поставил логическую точку по оригинальному тексту пьесы, но он этого избегает. И учитывая всю бесхребетность героев, такой финал очень хочется считать открытым. Это было бы действительно гениально. Ведь Катерина – обычная девушка, жертва обстоятельств, но не более того.