Семь неснятых историй: фильмы, которых мы никогда не увидим

Фото: YAY/ТАСС

Во всем мире существует множество рейтингов фильмов, их составляют критики, простые любители кино, беря за основу совершенно разные критерии. Так или иначе, люди могут посмотреть фильм и сами дать ему оценку. Но есть картины, которые посмотреть не удастся никому. Колумнист Алексей Байков рассказывает, какие фильмы могли бы выйти на экраны, но так и не были сняты.

Народная мудрость настойчиво не рекомендует нам сожалеть о пролитом молоке. Может, для пищевых продуктов эта теорема и верна, но вот чего действительно жаль – так это фильмов, которых мы никогда не увидим.

Уж больно хрупкая материя это самое кино. Для его создания требуются соединенные усилия множества людей, а еще – деньги, деньги и снова деньги. Вспомнить хотя бы сериал "Оттепель", где эта кухня показана изнутри: стоит выпасть одному, даже самому незначительному звену, как работа над фильмом начинает буксовать.

Над колыбелью, в которой корячился и агукал новорожденный младенец-кинематограф, с самого первого дня склонялись две повивальные бабки – Искусство и Бизнес, и каждая требовала свое. Режиссер мог сколь ему угодно прозревать будущий шедевр, но если его работа, по мнению менеджеров киностудий, не обещает принести прибыль на каждый вложенный доллар, ему не дадут снимать. На другой стороне "железного занавеса" были свои, идеологические погремушки, но и там прекрасно понимали, что кино – это, прежде всего производство, а уж потом искусство.

Из-за этого великих фильмов погибло куда больше чем, скажем, произведений литературы. Когда-нибудь кто-то обязательно напишет историю всемирного неснятого кинематографа – и она окажется ничуть не менее интересной, чем очередные рассказы о снятых и показанных зрителю картинах.

Забытая полка Эйзенштейна

Отца-основателя советского кинематографа заодно можно назвать и королем неснятого кино. В период между "Революционной трилогией" и "Александром Невским" у него не было вообще ни одной законченной картины, хотя великих замыслов – хоть отбавляй.

Еще в 1927 году Эйзенштейн задумал пересказать средствами немого кино, ни много ни мало – "Капитал" Маркса. Сложно даже представить, что бы из этого могло получиться, но как раз тогда из советского кино понемногу начали выдавливать все слишком авангардное, так что к съемкам режиссер даже не приступил.

Потом началась его затянувшаяся командировка в США. В 1930 году Эйзенштейн решил покорить Голливуд со своей экранизацией "Американской трагедии" Драйзера и даже подписал контракт с Paramount. За сценарий помимо самого писателя засели Григорий Александров с британским режиссером Айвором Монтэгю. Но тут на студии наконец сообразили какого зверя они собираются прикупить: великий советский режиссер будет снимать в Голливуде фильм под названием "Американская трагедия". Такого сочетания было достаточно, чтобы дать заявке от ворот поворот еще за 20 с лишним лет до ужасов маккартизма. А потом Департамент Труда и вовсе отказал советской делегации в продлении разрешения на пребывание в США и потребовал покинуть страну. Так что цензура зверствовала не только в СССР.

Кинорежиссер Сергей Эйзенштейн. Фото: ТАСС/Дмитрий Дебабов

Тогда Эйзенштейн решил перебраться в Аргентину, а заодно намекнул своей старой знакомой местной писательнице Виктории Окампо, что был бы не прочь снять там свой новый фильм. Окампо бросилась выпрашивать на этот проект деньги у знакомых толстосумов, но и на сей раз творческий замысел угробила политика. В сентябре 1930 года в Аргентине произошел государственный переворот, президент Ипполит Иригойен был свергнут, а к власти пришла фашистская хунта генерала Хосе Урибуру, которая тут же распустила парламент и запретила все оппозиционные партии. В такой ситуации желающих дать денег советскому режиссеру и позволить ему работать в стране, понятное дело, не нашлось.

В итоге Эйзенштейн осел в Мексике, где немедленно приступил к работе над фильмом, который назывался… ну да, "Да здравствует Мексика!". И снова ему не повезло – не успел он отснять первые 75 тысяч метров пленки, как Сталин своей личной телеграммой вернул его в Москву. А то, чем любители творчества Эйзенштейна могут наслаждаться сегодня – лишь жалкие обмылки фильма, впоследствии смонтированные Александровым как дань памяти учителю.

Третье действие той же драмы разворачивалось уже в СССР. Вернувшись домой, Эйзенштейн решил взяться за киноадаптацию истории Павлика Морозова под названием "Бежин луг" по сценарию отставного сотрудника ОГПУ Ржешевского, обработанному Исааком Бабелем. Первый вариант фильма в Главном управлении кинематографии был буквально встречен в штыки, распят и посажен на кол. Второй – тоже.

В итоге работа над картиной была прекращена по приказу "сверху", а отснятый материал – уничтожен за исключением примерно 8 метров пленки и нескольких вырезанных при монтаже кадров. Эйзенштейну пришлось писать покаянную статью "Ошибки "Бежина луга", но его все равно отстранили от преподавательской работы и никуда не пускали, пока он не снял "Невского".

"Причал" вместо "Я шагаю по Москве"

Прямо в 1960 году свежеиспеченный выпускник студии Ромма Владимир Китайский и тогда еще начинающий сценарист Геннадий Шпаликов решили открыть новую главу в советском кино, сняв ни на что не похожий фильм. Для Китайского он должен был стать дипломным, а для Шпаликова это была первая в жизни работа для игрового кино. Как он сам позднее признавался в интервью – все написанное им позднее, включая "Я шагаю по Москве" и "Заставу Ильича" было лишь отражениями "Причала".

Фильм был конечно же о любви и о Москве. Сюжет – до смешного прост: девушка Катя ночью ждет своего жениха, капитана баржи, везущей в город лошадей. Пока она стоит на причале перед ее глазами проходят картины чужой жизни, любви, счастья и несчастья, а в финале героиня, должна будет понять, что она может не идти проторенной кем-то для нее дорогой, а выбрать свою.

Сценарий Шпаликова прочитали на "Мосфильме", заключили с ним договор и выплатили аванс – пять тысяч рублей. Фактически это означало разрешение снимать. На роль Кати и режиссер и сценарист хором прочили Светлану Светличную. Помимо нее собирались приглашать Анатолия Кузнецова (будущий Сухов), Павла Винника, Сергея Мартинсона, Наталью Крачковскую и ряд других, ныне почти никому сегодня не известных актеров. Музыку к фильму должен был написать Микаэл Таривердиев.

Сценарий с небольшими доработками прошел худсовет. В основном, претензии сводились к тому, что "Москва, которая является фоном действия, выглядит несколько вообще, в ней не хватает знакомых нам черт". Наконец, после того как Шпаликов выкинул несколько малозначащих эпизодов, приказом директора "Мосфильма" Сурина фильм "Причал" был запущен в производство со сроком окончания 15 августа 1960 года.

Геннадий Шпаликов

И судьба нанесла первый удар по "Причалу" – Светличная наотрез отказалась сниматься. Вместо нее решили попробовать Марианну Вертинскую, но ее работать в группе, полностью состоявшей из молодых мужчин, не отпустила мама. В результате коллектив завяз в спорах о кандидатуре на роль главной героини и над картиной нависла угроза простоя. "Наверху" возиться с дипломниками особо не собирались и подмахнули приказ о приостановке съемок. А потом выяснилось, что и возобновить их не удастся – лето 1960 года выдалось на редкость хмурым и дождливым, так что о "натуре" в Москве можно было смело забыть.

Последний гвоздь в крышку гроба вбил лично Михаил Ромм: "возобновление в 1961 году работ по дипломному фильму "Причал" без пересмотра литературного сценария в свете повысившихся требований к качеству фильмов/ является нецелесообразным…".

Группу разогнали, фильм прикрыли окончательно. А летом 1961 года Владимир Китайский надел свой единственный костюм и чистую белую рубашку, сел на электричку, доехал до Павлова Посада, вошел в лес, достал из портфеля заранее приготовленную веревку и повесился на осине. Незадолго до смерти он практически во всех компаниях, с которыми выпивал, заводил долгие рассуждения на евангельские темы, так что цитата тут очевидна. А вот почему Китайский увидел себя "в роли" Иуды – загадка.

Так или иначе, но "Причалу" так и не довелось родиться. Главным фильмом о советских 60-х стал "Я шагаю по Москве" по сценарию все того же Шпаликова.

"Наполеон" и "Властелин Колец" от Стэнли Кубрика

Готовиться к съемкам монументального байопика о жизни французского императора голливудский режиссер № 1 начал еще задолго до того, как была поставлена первая точка в сценарии "Космической одиссеи". Судя по содержимому оставшегося от него архива, "наполеоникой" Кубрик болел всерьез: выписки из более чем 500 научных трудов и художественных произведений о жизни и эпохе Бонапарта, 15 тысяч фотографий, снятых по всей Европе в местах, так или иначе с ним связанных, собственноручно составленная книга-альбом по истории костюма того времени и, наконец – уже готовый сценарий.

После того как "Одиссея" оглушительно выстрелила и принесла своим создателям по 18 долларов на один вложенный в ее производство, Кубрик решил, что ему теперь уж точно море по колено. Он стал предлагать своего "Наполеона" всем более или менее способным взяться за него студиям. В конце концов на заявку клюнули Warner Bros., и окрыленный режиссер радостно помчался устраивать кастинги и выбирать натуру.

По разным версиям, на главную роль он собирался приглашать то ли Оскара Вернера ("451 градус по Фарентгейту"), то ли Дэвида Хэммингса ("Фотоувеличение" Антониони), а Жозефину должна была сыграть сама Одри Хэпберн. Еще Кубрик успел уговорить командование румынской армии выделить ему для массовки 40 000 пехотинцев и 10 000 кавалеристов. Оставалось только собрать съемочную группу и сказать "мотор!", но…

Кинорежиссер Стэнли Кубрик. Фото: facebook.com/Stanley.Kubrick

Но в этот самый момент в американском прокате оглушительно провалился "Ватерлоо" от Сергея Бондарчука и Дино де Лаурентиса. Менеджеры "Уорнер", решили, что масштабные исторические эпики и Наполеон в частности публику отныне не интересуют, и заявку Кубрика прикрыли. От всей этой истории остался выложенный в интернет сценарий, по которому вроде бы Стивен Спилберг в ближайшее время собирается снимать сериал на канале HBO.

C "Властелином" получилось еще веселее. В конце 1960-х Толкин неожиданно продал права на экранизацию United Artisis, которая до того спокойно себе штамповала мюзиклы, "Розовую пантеру" и спагетти-вестерны Серджо Леоне. А посредниками при сделке и главными "двигателями прогресса" выступали the Beatles, как раз в то время искавшие, куда бы им с выгодой вложить заработанные музыкой миллионы.

На том, чтобы будущий шедевр снимал именно Кубрик, особенно настаивал Джон Леннон. Только вот эта любовь была не взаимной – Кубрик терпеть не мог "битлов" и все с ними связанное, так что снимать "Властелина" он отказался сходу. Проект тихо похоронили.

"Дюна" Алехандро Ходоровски

Чилийский режиссер еврейско-украинского происхождения Алехандро Ходоровски с самого начала своей творческой деятельности специализировался на предельно провокационном психоделическом артхаусе. Его дебютная работа "Фандо и Лис" была запрещена в набожной Мексике за богохульство, а на самого режиссера чуть было не объявили охоту по всей стране. Ходоровски по этому поводу крайне недоумевал: подумаешь, ну показал, как детской кукле вырезают ножом дыру между ног и запихивают туда змей, что тут такого?

Дальнейшие его фильмы – "Крот" и "Священная гора", сделанные примерно в том же духе, просто не могли не вознести своего создателя на гребень волны "свингующих" 1960-х.

В общем, в 1974 году, как раз в тот момент, когда Ходоровски почивал на лаврах и обдумывал свою следующую кинопровокацию, ему позвонил старый парижский знакомый, начинающий продюсер Мишель Сейду и предложил сделать совместный фильм на любой сюжет. А Ходоровски в ответ возьми, да и ляпни: "Хочу "Дюну!" По роману Фрэнка Герберта! И ничего кроме "Дюны"!"

На том конце провода с содроганием выдохнули. И было от чего. В 1960-х "Дюна" была второй по популярности фантастической эпопеей после "Властелина колец", причем многие считали, что по глубине и подтексту Герберт как минимум равен Толкину, если не превзошел его. Чтобы снимать такое, да еще и на уровне киношной техники начала 70-х годов нужен был как минимум гениальный режиссер, а как максимум – одержимый идеей пророк. К тому же Ходоровски роман Герберта не читал, а просто слышал от кого-то из своих друзей в кратком пересказе. Словом, проект намечался грандиозный, по своим масштабам сравнимый, разве что со "Звездными войнами".

Фото: ТАСС/Александра Мудрац

Ходоровски и Сейду в самые сжатые сроки развернули бешеную деятельность. Вскоре работавший над фильмом "штаб" и в самом деле начал напоминать религиозную секту. Как говорил по этому поводу сам режиссер: "Для меня "Дюна" – пришествие Бога. Художественного, кинематографического Бога… Я хотел создать нечто священное, свободное, я хотел открыть сознание!"

Собранную ими команду с полным правом можно было назвать "блестящей" или "великолепной" и ни один из этих эпитетов не отразил бы и малой толики творившегося волшебства. Ходоровски словно бы задался целью собрать в обойме своей будущей "Дюны" все великие имена. И без проблем получал тех, кого он хотел. Надо ему было чтобы Pink Floyd, на тот момент находившиеся в зените славы после выхода Dark Side Of The Moon, написали музыку для сцен на планете Каладан – так он заявился прямо к ним в студию и потребовал. С матом и скандалом потребовал, а участники группы, разинув рты, согласились.

В качестве специалиста по спецэффектам ему сватали Дугласа Трамбалла, уже успевшего "зазвездиться" благодаря "Космической Одиссее", но Ходоровски он не понравился. Неприятный человек – и все тут. Зато они быстро нашли общий язык с Дэном О’Бэнноном, ставившим спецэффекты для "Темной звезды" Карпентера, чем повлияли на развитие мирового научно-фантастического кинематографа еще на 40 лет вперед.

А Ходоровски уже несло без остановок. На роль падишаха-императора Шаддама IV он решил пригласить не очередного актера, а самого Сальвадора Дали, Тогдашняя муза художника, певица и модель Аманда Лир должна была сыграть принцессу Ирулан. Дали милостиво позволил себя уговорить, а заодно показал Ходоровски хранившийся у него каталог какого-то швейцарца, который рисовал в жанре "готической фантастики". Автора жутковатых рисунков звали Ганс Руди Гигер. Он тоже согласился. Гигеру поручили дизайн всего связанного с Харконненами, а остальные образы поделили между собой известнейший французский иллюстратор НФ Жан "Мебиус" Жиро и британец Крис Фосс.

Актерский состав намечался таким, что Голливуду оставалось только завернуться в плед, перекурить напоследок и умереть от зависти. Герцога Лето должен был сыграть Дэвид Карродин, на старости лет ставший известным у нас благодаря "Убить Билла", на роль Преподобной матери Моахим сговорили былую звезду еще немой эпохи Глорию Свенсон. Объемный (во всех смыслах) образ Барона Харконнена поручили воплотить режиссеру и актеру Орсону Уэллсу – он как раз успел стать заядлым гурманом и чудовищно растолстеть. А его сына и наследника Фейд-Рауту согласился сыграть Мик Джаггер, а заодно он познакомил Ходоровски с начинающим актером Удо Киром, который тут же, не отходя от стойки бара, прошел кастинг на роль ментата-отступника Питера де Вриза.

Настало время снимать – вот тут лодка высокого искусства и разбилась о грубую коммерцию. По предварительным прикидкам, бюджет фильма должен был составить 15 миллионов долларов. Из них у Ходоровски и Сейду было 10 своих, а еще 5 надо было срочно найти на стороне. Исполненный надежд режиссер отправился в Голливуд, надеясь, что уж под его-то имя денег точно дадут… и получил оглушительный отказ.

Во-первых, из-за того, что по сценарию вырисовывался совершенно чудовищный таймлайн – то ли 15, то ли 20 часов экранного времени. А во-вторых, у Ходоровски была настолько скандальная репутация, что связываться с ним никто не рисковал. В общем денег не дали, и собранная за год по всему миру великая команда вскоре разбежалась. Затем истек срок приобретенных Сейду прав на экранизацию и их передали Ридли Скотту.

Ханс Руди Гигер рядом со своими эскизами к несостоявшейся "Дюне". Фото: facebook.com/jodorowskysdune

Судя по дальнейшим событиям, над киновоплощением "Дюны" тяготело самое настоящее проклятие. Промучавшись над сценарием и кастингом семь месяцев, Ридли Скотт впал в депрессию из-за смерти брата и забросил фильм. Выпавшее из его рук знамя подхватил Дэвид Линч, со скрежетом зубовным довел дело до конца… и оглушительно провалился в прокате. С тех пор подступиться к книжке Герберта с кинокамерой уже никто из серьезных людей не решался, а выпущенный в начале 2000-х телеканалом SciFi мини-сериал "Дети Дюны" обернулся еще большим позорищем.

Зато несостоявшаяся "Дюна" Ходоровски подкормила фантастический кинематограф идеями и именами еще на полтора десятилетия вперед. Сделанные для фильма альбомы Жиро и Кросса, были использованы создателями образов к "Терминатору", "Флэшу Гордону" и "Индиане Джонсу". О’ Бэннон за время пребывания в "секте" так проникся сюрреалистическими видениями Гигера, что после того как команду "Дюны" разогнали, написал сценарий про одного из нарисованных им монстров. Его купила 20th Century Fox и поручила снимать Ридли Скотту, ну а остальное вы и так знаете.

"Ленинград: 900 дней блокады" от Серджо Леоне

В 1982 году, когда Леоне отдыхал после порядком вымотавших его съемок "Однажды в Америке", ему в руки попалась книга бывшего спецкора New-York Times в Москве Гаррисона Салисбери "900 дней: Осада Ленинграда". Картины замерзающего города, бесконечных очередей за хлебом и верениц санок с "пеленашками" так крепко засели в голове у мастера спагетти-вестернов, что он загорелся идеей снять фильм о блокаде. Разумеется, рассчитанный на западную аудиторию – главным героем должен был стать застрявший в Ленинграде американский фотограф, на роль которого сразу же согласился Роберт де Ниро. Музыку к фильму должен был написать конечно же Энио Морриконе.

В СССР, несмотря на финальное обострение Холодной войны, к идее отнеслись благосклонно и не только разрешили Леоне снимать в Ленинграде, но и пообещали выделить часть средств на фильм по линии культурного обмена. Остальные средства режиссер тоже нашел довольно быстро, но за два дня до подписания контракта у него случился инфаркт миокарда, от которого Леоне и умер в возрасте 60 лет. В наши дни проект вроде бы собираются воскресить режиссер Джузеппе Торнаторе ("Незнакомка", "Легенда о пианисте") и продюсер Авэ Лернер ("Неудержимые", "Рэмбо IV") . Посмотрим, что у них получится.

Фантастическая "Игла 2 – Цитадель Смерти" по сценарию Уильяма Гибсона

После выхода "Иглы" в феврале 1989 года Виктор Цой в одночасье стал не только лидером самой популярной рок-группы в СССР, но и кинозвездой. Журнал "Советский экран" официально утвердил его в этом статусе, назвав актером года по результатам опроса читателей. А сам фильм посмотрели 14,6 миллиона зрителей, что сделало его вторым по популярности после "Маленькой Веры" Василия Пичула.

После такого взлета на гребень волны Рашид Нугманов просто не мог не задуматься о сиквеле. Много лет спустя в своих интервью он рассказывал о том, что собирался "воскресить" Моро и снять чуть ли не целую франшизу из пяти или шести фильмов, но смерть Цоя перечеркнула все эти планы.

Из дебрей абстрактных планов в голове режиссера, предполагаемая "Игла 2" вышла на стадию подготовки к реализации проекта самым неожиданным образом. Зимой 1990 года Нугманов, Виктор Цой с Натальей Разлоговой и Юрий Каспарян прибыли в США для участия в престижном фестивале независимого кино Sundance. После показа "Иглы" состоялся короткий сет "Кино" в усеченном составе, и еще одно событие, которое могло бы изменить всю дальнейшую судьбу франшизы, но так и не изменило. На фестивальной вечеринке Нугманова познакомили с отцом всея киберпанка Уильямом Гибсоном…

Кадр из фильма "Игла. Ремикс"

К этому моменту примерный синопсис продолжения уже был готов: СССР развалился, на территории большинства бывших республик полыхает гражданская война, Ленинград становится "вольным капиталистическим городом", а заодно единственным из которого можно выехать за границу. Собственно, ради этого туда и приезжает Моро, но по пути в аэропорт спасает девочку по имени Алиса и в результате оказывается втянутым в войну между бандами за контроль над городом, а затем и в противостояние заговору полусумасшедшего диктатора-монархиста.

Нугманов придумал даже сцену массового побоища в зимнем парке, до крайности похожую на ту, что позднее снял Скорцезе в "Бандах Нью-Йорка": заточенные саперные лопатки против казачьих шашек и колесный танк с брандспойтом вместо орудия.

Получив в подарок от Нугманова кассету с первой "Иглой" и один из альбомов "Кино", Гибсон до глубины души проникся харизмой Цоя и пообещал помочь со сценарием. Он придумал образ телеведущего Доктора Друга с отсылкой к Безумному Шляпнику из Кэролла и робота-паука снаряженного атомной бомбой, которую в финале фильма обезвредит Моро.

Подбирать саундтрек и, разумеется, написать основную его часть, должен был, как и в первом фильме, Виктор Цой. А в соавторы к нему сговорили не кого-нибудь, а Дэвида Бирна из Talking Heads. Он же должен был сыграть Доктора Друга. А еще каким-то непонятным образом о фильме узнал и немедленно захотел в нем сниматься закоренелый фанат творчества Гибсона – Брюс Уиллис.

Продюсировать картину собирался старый голливудский волк – Эдвард Р. Прессман ("Ворон", "Судья Дредд", "Конан-варвар", "Лодка"). Словом, из всего этого мог бы получиться как минимум отечественный "Шестиструнный самурай", только уже в виде полноценного блокбастера, причем сразу нацеленного на международный прокат, но увы…

Как раз в тот момент, когда переписка между Нугмановым и его американскими партнерами достигла апогея, Цой погиб и вся дальнейшая работа над сценарием потеряла смысл.

Кинорежиссер Гильермо дель Торо. Фото: AP/ТАСС/Richard Shotwell

"Хребты безумия" от Гильермо дель Торо

Помимо стандартных голливудских блокбастеров про супергероев "Блэйд 2" и "Хеллбой", в середине 2000-х дель Торо был еще известен еще и как создатель сюрреалистических картин "Хребет дьявола" и "Лабиринт фавна". Сказать, что фанаты Лафкрафта с нетерпением ожидали от него экранизации одного из самых фантастических, и в то же время жутких произведения писателя – означает не сказать ничего.

Но тут наложившая было лапу на заявку Universal внезапно заявила, что даст денег только при условии, что рейтинг у фильма будет RG-13 и все закончится хэппи-эндом. Протестующие вопли режиссера о том, что творчество Лафкрафта такого понятия как "хэппи-энд" не подразумевает в принципе, были отметены с порога как несущественные. А еще Ридли Скотт заявил о начале работы над приквелом "Чужих" – "Прометеем" и дель Торо решив, что привычные и популярные у публики космические монстры могут перебежать ему дорогу, охладел к "Хребтам безумия" окончательно.

С тех пор он все мечтает их снять и каждый раз что-то не срастается. В последний раз он намекал на 2018 го, но что-то подсказывает, что достойного воплощения в кино "Мифоса" Лафкрафта нам придется ждать куда дольше.