Абсурд, история и фильмы для людей: три взгляда ВГИКовцев на будущее кино

Фото: ТАСС/Алексей Филиппов

Июнь – самый важный месяц для всех выпускников вузов, а для студентов-кинематографистов еще и проверка на профпригодность. Режиссеры не только показывают комиссии свой фильм, который делали месяцами, но и с его помощью открывают дверь отечественного кинематографа. В деканате режиссуры лучшего киновуза страны, ВГИКа, мы узнали, кто из выпускников сегодня подает самые большие надежды, и поговорили с ребятами о будущем отрасли.

Альфия Хабибулина: "Мне важно потрясение"

Выпускница этого года мастерской игрового фильма Андрея Эшпая стремится к повествовательности или к абсурду. И в том, и в другом случае она ставит во главе угла эмоциональное восприятие картины – сопереживание, полное погружение в историю или игру, проникновение во внутренний мир героя.

Фото предоставлено автором

– Тебе интересны жанры повествовательного кино и абсурда. Расскажи, что именно ты вкладываешь в эти понятия?

– Если говорить о повествовательном кино, то для меня это попытка проследить за живым человеком. Он неоднозначный, у него постоянно происходят внутри тонкие перевороты, движения души, порывы чувств… Мы не замыкаем его в "персонаж", а следим и погружаемся в его мир, обстоятельства, переживания. Это позволяет вместе с героем пройти путь: узнать его, понять, ощутить... Ощутить особенно важно.

– На каких режиссеров ты ориентируешься в творческом поиске?

– Я считаю, что лучшие мастера наблюдения за человеком в быту – это братья Дарденн. Они просто гениальны! Вообще современная фестивальная тенденция – это актуальные темы, снятые живой камерой с максимальным документальным погружением. Истоки этого – неореализм, жанр, созданный в шестидесятые в итальянском кино.

– Но если для того, чтобы снять хорошее повествовательное кино, нужно так мало, возникает вопрос: а что же дает профессиональное кинообучение?

– Профессиональное обучение дает опыт! Во время учебы во ВГИКе мы много снимали. На втором курсе у меня был слом, появился страх сделать как-то не так, что мастерам или зрителю не понравится. Из-за этого я стала уходить от того, чтобы снимать "как чувствую" в то, как вроде бы надо, правильно, понятно, привычно. Иногда ты очень зависишь от чужого мнения, особенно если это мнение авторитетное. Думаю, такое случается у многих во время учебы. Тут важен баланс, с одной стороны, осваивать технологию создания фильма, с другой стороны, не терять себя. Не ломаться!

– Это как раз про второе твое любимое направление – абсурд. Вот уж где можно не бояться непонятным, непохожим. Кто в этом жанре является для тебя эталоном?

– Для меня сейчас высокая планка – это Кустурица, Кира Муратова… Их подход, умение создавать безумие. Я не хочу снимать так же, но мечтаю научиться по-другому владеть этим языком, потому что меня интересуют другие темы. Вообще абсурд привлекает как игра, как идея, он меня заводит. И дает отличный повод для потрясения: это то, чего я хочу от искусства. А потрясает только то, что имеет глубину и правильно подано.

– Какие фильмы ты бы хотела снимать в ключе абсурда?

– Лучшая тема для этого жанра – социальное безумие. Почему мне нравится абсурд? Потому что я его ощущаю вокруг. Например, все, что происходит злого на планете, по большей части, абсурдно и глупо, а не потому, что это настоящее зло: просто кто-то не подумал, облажался. Или когда идешь по улице и слушаешь разговоры, чувствуешь сплошное безумие: какие глупости волнуют людей, как их жизнь сопоставима с тем, что они говорят... К примеру, на родине в Краснодаре я жила в пятиэтажном доме, и во дворе у нас – целый мир бабулек. Там просто войны идут: одна убивает котов другой, другая пытается их кормить, они все время выбирают председателя ТСЖ, и это такой треш!.. Я когда выхожу из подъезда и слышу их разговоры – об инопланетянах на полном серьезе… Все это меня настолько поражает, что я хочу снять эту маленькую жизнь в виде большого абсурда.

Альфия считает, что ее учеба, самая настоящая, после ВГИКа только начинается. Она планирует писать истории, искать продюсеров, которые будут готовы вкладываться в производство ради идеи и снимать, снимать, продолжая учиться на каждой своей новой киноработе.

Дмитрий Гайтян: "Меня волнует история в контексте поколений"

Еще один выпускник курса Андрея Эшпая уже работает на съемках фильма для Первого канала. Параллельно Дмитрий пишет сценарий своего дебютного полного метра.

Фото предоставлено автором

– По первому образованию я IT-инженер. Отработав три года по специальности, решил поступать во ВГИК, целенаправленно на режиссуру игрового кино. Во время учебы опасался, что после института мне придется работать режиссером монтажа или на телевидении, как делают многие после ВГИКа. Но мне повезло познакомиться с нужными людьми, показать им свой дипломный фильм и попасть в команду.

Работа, открывшая Дмитрию двери в отечественное кинопроизводство – короткометражка "Москва Мама Монреаль", которая получила вторую премию на последнем Открытом фестивале студенческих и дебютных фильмов "Святая Анна". История была написана самим Дмитрием, за основу взята тема потерянности поколения тридцатилетних:

– Герой мечется перед выбором – уехать из страны или остаться; реализоваться как инженеру или ухаживать за больной мамой. Он на коротком поводке событий, которые происходят в его жизни. Столкнувшись с проблемой реализации, которую у него не получается разрешить, он становится жестче, агрессивней, эта ситуация не дает ему покоя. В фильме открытый финал, чтобы каждый зритель задумался и решил, как он бы поступил. После ряда неудачных учебных фильмов, подойдя к съемкам диплома, я решил максимально опираться на свой, пусть и небольшой, жизненный опыт. Пожалуй, только история с болеющей мамой была придумана. Остальное же – проблематику времени, характеры героев – списывал с реальных людей и событий.

– Многие поступают во ВГИК сразу после школы, а за вашими плечами – первая вышка, работа, опыт. Вы уже определились со своими темами в кино, что будете нести людям через экран?

– Да, я постарше ребят, которые приходят после школы, и им в этом смысле труднее. Они зачастую кино воспринимают интуитивно. Их первые работы полны юношеского максимализма: им хочется сразу снять шедевр, который изменит мир. Отсюда и спорные формы реализации замыслов, чего и мне поначалу избежать не удалось. Что касается моих тем в кино, то меня волнует вопрос прошлого: как оно влияет на настоящее человека, а, следовательно, и на его будущее.

– Правильно ли я поняла, что для вас первостепенно важен прицел, цель, ради чего все делается?

– Конечно. Есть ощущение, что люди потеряли цель, ради которой они снимают. Очень часто во ВГИКе можно наблюдать такие короткометражки, где, условно говоря, старик на протяжении получаса сидит на берегу, смотрит на воду, кидает камушки, и все. Это эстетика отчуждения, "тарковщина" в плохом смысле, которая ничего под собой не несет. Мы живем в очень свободное время, и это большая проблема. Я, например, могу учиться, параллельно работать, развлекаться – Москва дает мне все. Но что с этим делать? Семья и дети – это вечные ценности, но что помимо этого? В чем сверхзадача нашего времени? Поэтому мне очень интересна тема: для чего ты живешь? На мой взгляд, то, куда идешь, зависит от бэкграунда. В моем любимом фильме "Здравствуй, это я!" эта тема блестяще раскрыта: что такое прошлое для человека. От него нельзя так просто отказаться, прошлое будет идти за тобой всю жизнь.

– Эта тема актуальна для отдельного человека или для государства в целом?

– Для отдельного человека в контексте нашей общности. Есть, конечно, личные амбиции, но должно быть нечто большее. На примере моего фильма: если бы у нас было производство, которое дало бы возможность реализоваться главному герою здесь, а не в Монреале, не было бы и истории. Проблема, скорее, не в конфликте человека с системой, а в ее отсутствии. Мое убеждение, что система – это хорошо. А сейчас я ее не вижу.

– В следующем, полном метре тема будет как-то развиваться?

– Идея следующего фильма непростая. Историю нашей страны в двадцатом веке грубо можно выразить словами: "Мы жили неправильно, теперь мы будем жить по-новому». Сначала была Российская империя; потом советская власть построила свой миф: человек-труженик, ответственный за свои поступки; потом пришел 1991 год, когда все выступили за свободного человека и решили строить демократию. А сейчас мы не можем понять, что с этой свободой делать и куда вообще двигаться. История нашей страны – благодатнейшая и самая крупная тема для меня. Она волнует меня в контексте поколения тридцатилетних. Я с ними учился, я вижу и знаю, что мы обрели, что потеряли… Наше поколение пожинает плоды того, что сделали родители, также будучи тридцатилетними. И меня волнует, куда мы идем. Звучит расплывчато, но примерно об этом я и хотел бы снять свой дебют.

– Зато благодаря этой полученной свободе мы теперь можем снимать и говорить обо всем, о чем хотим. Давали ли эту свободу во ВГИКе и в вашей мастерской?

– Даже чересчур. Мои мастера – Андрей Андреевич Эшпай и Владимир Алексеевич Фенченко – всегда дают возможность самому найти свой язык и свои темы. Они могут направить тебя, поделиться опытом или соображениями, но никогда не навязывают своих взглядов. По сути, учеба происходит по принципу "захочешь научиться – научишься". Когда я поступал, для меня не имело значения, какой мастер принимает в этом году, мне было важно пройти во ВГИК на режиссуру игрового кино, но теперь я понимаю, что попал именно к своим мастерам.

Вообще прелесть ВГИКа в том, что во время учебы ты был предоставлен сам себе. Киношкола – то место, где есть возможность найти свою тему и способ ее выражения, потому что после выпуска тебе уже мало кто даст время и деньги, чтобы ты сидел и искал свою музу.

– Вы уже упоминали об общевгиковских тенденциях, расскажите подробнее о тех, что вы заметили во время обучения?

– Во ВГИКе есть мастерские, по которым сразу можно понять их общий вектор: например, железные производственники. По их фильмам видно, что они легко вольются в мейнстрим и будут трудоустроены. Но смотришь работы такого курса и разницы между ними не замечаешь, хотя сразу очевиден крепкий ремесленный уровень. А есть мастерские, где предпочитают артхаус: чем непонятнее, тем лучше: главное добиться wow-эффекта. В нашей мастерской все ребята очень разные, каждый интересен по-своему, и мне трудно определить общую тенденцию.

– Сейчас вы уже на производстве, и, по сути, нет той паники, которая подстерегает всех выпускников творческого вуза в июне, какие дальнейшие перспективы?

– В идеале, конечно, мечтаю снимать полные метры. За плечами учеба и множество просмотренных мировых шедевров. Хочется снимать свое кино, и чтобы за него потом не было стыдно.

Олжас Ермекбаев: "Хочу, чтобы у меня был зритель"

Даже еще не выпускник, а студент 4-го курса мастерской Владимира и Александра Коттов Олжас уже обладает несколькими Гран-при на различных международных фестивалях. Его работа была принята на Short film corner в Канны, и Олжас благодаря поддержке Минкульта Казахстана воспользовался этой возможностью выехать на знаменитую кинотусовку, чтобы получше узнать, как работает индустрия. Потому что он видит себя не художником-искателем новых форм, а крепким производственником, который создает классные истории для зрителя.

Фото предоставлено автором

– Я люблю зрительское кино и сам хочу научиться рассказывать истории интересно. Хочу, чтобы у меня был зритель, полный зал и узнавали почерк. Мне кажется, люди лукавят, когда говорят, что снимают для себя, и им не важен результат. Каждому приятно, когда его работу видят и оценивают. Я не очень люблю, когда режиссер не думает о зрителе, когда ему не важно, какую соберут кассу, и называю таких эгоистами. Но при этом мне нравится позиция, когда режиссер, вместо того чтобы отправлять свой фильм на фестиваль, выкладывает его в открытый доступ в интернет. У большинства фестивалей сейчас есть условие, что лента не должна транслироваться до показа. Но у меня есть один знакомый документалист, который снимает по горячим следам, и как только фильм закончен – любой может посмотреть его на Youtube.

– Какие именно темы в кино тебя интересуют, какие жанры?

– Мне больше нравится масштаб, чем камерность, просто потому что я такого склада человек. Большие формы, военное кино, биографии и все, что связано с реальными событиями. Комедии тоже нравятся, но, наверное, никогда не сниму. Пробовал во ВГИКе, но не очень получилось. А темы… Любое кино, которое меняет мышление. Все думал, какое я должен кино снимать, а тут проснулся и решил: "кино, которое меняет мир". Не важно, в какой стилистике и за какие деньги. Если есть эта тема – оно по мне.

– Кто твои авторитеты? Люди, на которых ты равняешься в профессии?

– Для меня большие авторитеты – это мои мастера, Александр и Владимир Котт. Мне нравится, что они постоянно в работе – на телевидении, в кино. Они не простаивают, всегда востребованы. Ученику надо равняться на мастера. Вообще все российские режиссеры для меня авторитеты – не зря их показывают, не зря о них говорят. Я такой человек, что мне все нравится: все время что-то для себя нахожу, беру, подчеркиваю. Я не люблю, когда критикуют ради того, чтобы просто покритиковать. Если человек сделал работу, я уже восхищаюсь ей, если ее показали где-то, купил дистрибьюторы – тоже восхищаюсь.

Вот, кстати, недавно в Казахстане я попал на площадку Сергея Снежкина, который снимал ленту про нашего президента. И мне так понравилось, как он ведет себя на площадке, как работает с актерами – для меня яркий пример, как строго нужно строить группу. Потому что он иногда поругает нецензурной лексикой, иногда объяснит, и все собраны на площадке. Это такая еще советская школа, которую я после этого сразу для себя взял как образец.

– Какие истории и какие формы тебя привлекают во время обучения во ВГИКе, когда еще не доступен большой масштаб?

– Я постепенно пришел к тому, что надо снимать то, что знаешь. Нам это говорили с первого курса, и именно сейчас, на четвертом, я это понял. Съездил домой, что-то подсмотрел, историю, сейчас попробуем сделать фильм. Я пробовал работать со сценаристами, но диплом буду делать скорее всего сам. Не хочу никого обидеть, но не нашел во ВГИКе подходящей истории. Хочется прийти на готовый материал как режиссеру. Я постоянно хожу читаю сценарии разных годов, но моего нет, искренних нет, в которые можно поверить, увидеть, что это личное.

– Тенденция к зрительскому кино – это только твоя фишка или общая тенденция мастерской?

– В нашей мастерской кто-то стоит на своем, ищет новую форму, нестандартные средства выражения… Можно назвать это артхаусом, но основной тренд таков, что люди хотят рассказать простую человеческую историю. Они действительно больше поворачиваются к зрителю. И если раньше ребята делали в своих работах какие-то фокусы, то теперь эти же люди начинают снимать хорошие истории про себя, про своих родных, и актуальные истории, кстати. А еще у парней есть тяга к жанровому кино вроде фильмов Гая Ричи. Но у всех своих законы, фишки, и у нас интернациональная мастерская, это тоже вносит свой колорит и добавляет разнообразия, ведь ты варишься в одном котле, и они тоже немножко на тебя воздействуют – люди из Армении, из Египта… Во ВГИКе есть тренд к жанровому кино. Все уже устали от грустных концов, от смерти, есть тенденция к хорошей понятной красивой истории.

– Твои работы много раз отмечали на различных кинофестивалях как хорошие красивые истории. Расскажи о них больше.

– Сейчас по фестивалям ездит моя экранизация пьесы М.Горького "Враги". Тема – предательство, дружба. По сюжету: два друга, один из которых провоцирует стачку, чтобы убрать другого как своего конкурента. Сначала нам в мастерской предложили поставить театральный отрывок на сцене, а потом – в кино, чтобы понять разницу выразительных средств. Это только отрывок пьесы, но я увидел такой современный сюжет в нем. На волне мы это сделали, в современном стиле, перенесли на казахстанскую реальность. И получилось жесткое, социальное кино, всего восемь минут. Потому что если делать короткометражку, то делать ее короткой. И мы поехали снимать ее в Алматы, потому что как раз до этого другой мой фильм впервые участвовал в студенческом кинофестивале "Клик" и выиграл там главный приз – пять смен на студии с камерой Rеd.

Мне кажется, именно такие призы должны быть на студенческих фестивалях. Они практичные. Если дарят деньги, то они всегда небольшие и тратятся на ветер, а тут тебе дают пять смен, и ты обязательно что-нибудь снимешь. Это полезный приз. Но все равно мне пришлось продать свою скрипку, чтобы оплатить досъем своей картины, зато теперь я пожинаю плоды. Все-таки у нас была сложнопостановочная штука: группа большая, массовка, их надо было кормить, везти из Астаны и Москвы в Алматы, но мы абсолютно не жалеем. Я хотел попасть во время учебы на "Кинотавр" и попал! Фильм еще покажут на фестивале "Зеркало" и других смотрах.

– Столько фестивалей и побед на четвертом курсе – это уже о многом говорит!

– Да, я делаю это для резюме, потому что не хочу приезжать пустым в Казахстан. Режиссер начинается с полного метра, и меня смущает, когда говорят: "Ты уже режиссер". У меня пока нет дебютной работы и потому я пока еще неполноценный. Мне нужен хороший первый полный метр, а не просто тяп-ляп. Сейчас у меня такая ситуация, что срочно надо писать диплом, а все, что есть в голове – это дорого, длинно, слишком масштабно. Нужно тоже уметь укладываться в рамки – это часть профессии. Но у меня много идей и интересных историй, основанных на реальных событиях, которые я надеюсь снять.

Майя Динова