Захар Прилепин - о новом романе "Обитель", Соловках и лагерной жизни

"Правда 24": Захар Прилепин - о новой книге "Обитель"

В интервью телеканалу "Москва 24" писатель Захар Прилепин рассказал о поездке на Соловки и работе над новым романом "Обитель".

- В вашем произведении нет монохрома, нет положительных и отрицательных героев. Почему-то на ум приходит неожиданное сравнение с "Игрой престолов". Расскажите о своей задумке.

- Я в свое время, когда был молодым человеком, послеармейским, работал в ОМОНе, а после, когда уволился, занимался самой разной политической деятельностью. Будучи вовлечен в одну среду, а потом в другую, и относясь с любовью и уважением и к омоновцам, и к молодым радикалам, я понял, что эти люди взаимозаменяемы: и те, и другие – моя родня.

И потом, уже переходя в какую-то более широкую тему, скажем, в тему соловецких лагерей, никоим образом не ставил себе целью оправдать палачей или возвысить жертв.

Как Довлатова призвали в армию, он "Зону" написал. Если бы Довлатов был моложе, его бы призвали в армию в 1927 году, и он Соловки бы охранял. Стал бы он от этого палачом или не стал бы?

Хотя на Соловках-то ведь сидели не только священники и контрреволюционеры, сидели и настоящие шпионы, и насильники, и казнокрады, и их было большинство.

- Да, но есть какой-то образ Соловков, а в "Обители" читаешь про розы, которые там были высажены. Как-то не ассоциируется с лагерем особого назначения. И при этом вы не фантазировали, работали с документами.

- Когда пишешь и говоришь о таких вещах, тут любой вымысел может тебе самому ударить по голове, потому что ты себя будешь вести некорректно по отношению к реальным жертвам, людям, которые через это прошли.

Поэтому даже все основные персонажи имеют тех или иных прототипов. Если сажали просто так, тогда почему на Соловках всего сидело от 6 тысяч до 9 тысяч человек? Могли бы посадить и полмиллиона. Работая с документами, я собирал сюжет для романа. Замечательно, что сравнили с "Игрой престолов". Я ее еще не смотрел, но дети у меня смотрят.

- Как вы оцениваете свое произведение?

- Этот, роман, с одной стороны, такой традиционный, русский. С другой - я в шутку иногда называю его "плутовской роман" или "авантюрный роман", потому что там все сюжетные линии – традиционные: есть касающиеся побега, переворота, и они все имели прямые исторические аналоги.

- Собака Блэк – ведь это реальный персонаж?

- У меня даже животные – реальные персонажи, не говоря уже про людей.

- В книге прадед главного героя эту собаку достаточно жестоко убивает за то, что она душила цыплят.

- Да, был у меня такой момент в детстве, шокировавший ужасно. Мой дед прошел всю войну от Сталинграда до Западной Украины. Он же всю жизнь был потом крестьянином, резал поросят, телят, кур, гусей. И когда наш щенок стал себя вести плохо, он его тоже убил. Для него это не было никаким фактом проявления жестокости. Для меня это был шок, щенка жалко. И этот свой детский ужас я описал.

- Даже отрицательные герои вашего романа вызывают жалость. Взять хотя бы бывшего белогвардейского офицера, который работал в контрразведке, пытал людей. А вместо отвращения читатель испытывает к нему симпатию.

- "Симпатия" – слишком четко акцентированное слово. Все-таки не симпатию, а сочувствие или понимание. В какой-то момент жизни я вдруг понял, что нет ни плохих, ни хороших, или все либо хорошие, либо плохие.

- Поясните свою мысль, пожалуйста.

- За исключением окончательных скотов и насильников, людей, вышедших уже за все пределы, остальные, конечно, несут в себе зачатки смертных грехов и все возможности для того, чтобы быть светлыми, милосердными и добрыми.

И поэтому когда я писал этот текст, у меня не было никакой возможности преодолеть чувство, которое во мне уже сложилось. Нет ни плохих, ни хороших, а вот есть человек со своей судьбой, где он накосячил и потом за это несет ответственность.

- Главный герой Артем, убил своего отца, защищая мать. При этом он не тот человек, который подвержен рефлексии, правильно?

- Совершенно верно.

- В "Обители" очень ненавязчива романтическая линия. У героя роман с любовницей начальника лагеря. Это реальная история?

-Да.

- С кого писался образ Чекистки?

- Чекистка – образ архетипический. Много этого добра было, в том числе, и в советской литературе. Мне попали в руки письма и кое-какие дневники. И поэтому из двух-трех героинь я, конечно, ее слепил без особого труда. Она отвечает правде жизни.

А сама история мелодраматическая. Мне ее на Соловках рассказал гид. Доходило до того, что начальник лагеря, просил дочь заключенного выйти за него замуж в обмен на свободу отца.

- Уже поступило несколько предложений об экранизации вашего романа. И вы обязательно хотите, чтобы режиссером являлся Александр Велединский. Почему?

- Сама книга появилась вследствие того, что однажды мой замечательный товарищ, триумфатор последнего года с фильмом "Географ глобус пропил" Саша Велединский года три-четыре назад мне сказал: "Поехали на Соловки. Просто поживем там, посмотрим на все, может быть, придумается какая-то история". А я как раз тогда закончил свой очередной роман, у меня не было никакой работы. И я согласился.

Мы поехали с его сыновьями, с одним продюсером. Жили там. Ходили на "СЛОН", ездили по островам. И в процессе начал рождаться сюжет.

- Изначально ведь планировалась небольшая повесть?

- Я понял, что там такой простор для писателя, какого в другом месте не найдешь. Там Дюма плакал бы от зависти. Ведь сделали в монастыре лагерь. Люди самых разных вероисповеданий, этносов собрались там.

- Есть какая-то идея или представление, каким должен быть Артем на экране? Кто может сыграть главного героя?

- Когда я дописывал роман, то уже знал, что он будет экранизироваться. Саше я присылал некоторые главы. И мы обсуждали, кто кого будет играть. Я выписал 40 ключевых персонажей и еще человек 60, которые появляются время от времени. Напротив каждого стоит как минимум одна фамилия, иногда – две. И только Артем, самый главный герой, остался пока без фамилии. На эту роль Безрукова, Хабенского или Машкова не позовешь. Нужен человек не такой узнаваемый. Молодой Цыганов мог бы сыграть, но он уже в "Детях Арбата" был. Поэтому начнем искать, наверное, по театрам.

Артема будем искать долго и мучительно, потому что для кого-то эта роль должна стать звездным часом.

- Артем – герой дерзкий. Он либо не понимает, что его ждет в лагере, либо включает "бычку"?

- Иногда его прет на "бычку". Есть несколько ситуаций, когда он переживает ощущение "гибельный восторг", которое все знают по песне Высоцкого. Словосочетание, придуманное Бабелем.

- Вы отдавали себе отчет в том, что обязательно в рецензиях, в обзорах, в отзывах, будет всплывать фамилия Солженицына и "Архипелаг ГУЛаг"? Что эти вещи будут сравнивать?

- Конечно. Хотя там совершенно очевидно, что и "ГУЛаг" Солженицына, и "Колымские рассказы" Шаламова – совершенно другое время, другая эпоха. Это 1920-е годы. Нельзя сказать, что там все было устроено милосердней. Но, собственно, сам ГУЛаг еще не был создан в конце 20-х годов.

- Но Соловки были в фундаменте системы.

- Да, в фундаменте. Но было много такого, чего не встречалось потом ни в каком ГУЛаге. Условно говоря, половина заключенных не выполняли там никакой работы, связанной с физическим трудом. Лагерь не работал как все остальные гулаговские лагеря, исключительно на экономических основаниях.

- Даже розы там сажали.

- Там были театры, оркестры. Журнал издавался и несколько газет. Занимались археологией, астрономией. До сих пор, кстати, многое сохранилось. Было создано целое научное сообщество, которое вело реальную научную работу. Об этом я впервые задумался, когда читал мемуары Лихачева, где он говорил, что "сейчас многие описывают Соловки как пространство полукошмара, а там оставалось место для творческой работы".