Неизвестная история: Как свершался Октябрьский переворот в Москве

ТАСС. Архив

Один из наиболее любопытных вопросов в истории Октябрьской революции - почему в Москве все пошло наперекосяк? Почему вместо быстрого и техничного захвата власти, восставшим пришлось целую неделю вести кровопролитные бои? Почему в Петрограде уже на следующий день после взятия Зимнего ходили трамваи и выпускались газеты, а в Москве остановились только после того как изрешетили снарядами Кремль, «Метрополь» и здание городской думы? И даже тогда победа получилась какой-то неполной – восставшим в итоге пришлось договариваться с юнкерами о капитуляции, вместо того чтобы завершить дело красивым решающим штурмом, на который еще много лет спустя режиссеры изводили бы пленку километрами.

Тут к месту будет вспомнить известный исторический анекдот про Наполеона и его генерала, сдавшего врагу стратегически важную крепость: «На это было 18 причин. Во-первых, у нас кончился порох. – Достаточно!»

Итальянский журналист и политический авантюрист Курцо Малапарте в своей книге «Техника государственного переворота» недаром называл действия петроградского Военно-Революционного Комитета образцовыми с точки зрения революционной «технологии»: сперва отрезать власть от реальных рычагов управления (а это, прежде всего, транспорт и связь, отсюда и знаменитый список «мосты, вокзалы, почта, телеграф»), и уж только затем вламываться в правительственные здания. В Москве тем же самым пытались заниматься как раз силы контрреволюции и даже почти преуспели, но так и не пошли на свой «штурм Зимнего» в лице здания Моссовета, а потом выяснилось, что они сами находятся на грани полного поражения. Со стороны МВРК дела также обстояли не лучшим образом, по крайней мере с точки зрения оперативного руководства восстанием… Впрочем, обо всем по порядку.

Причины

Во-первых, здесь у большевиков не было матросов. Именно экипажи кораблей Балтийского флота остались верны ленинской партии даже после того как солдаты и даже часть петроградских рабочих отвернулась от нее, поверив в «золото немецкого Генштаба». В дальнейшем матросы стали острием наконечника большевистского копья, самыми мотивированными и боеспособными частями из всех, находившихся в распоряжении радикальных советских партий. Причина здесь чисто классовая: флотские экипажи комплектовались наиболее грамотными, а значит и «сознательными» (в смысле приверженности идеям большевиков и других радикальных левых) заводскими рабочими. «Устранить же с кораблей этот опасный элемент мы не в состоянии, ибо хлеборобы флоту не нужны – серое быдло покорно, зато и неразвито» - как сказал по этому поводу адмирал Эссен в романе Пикуля «Моонзунд» и в одноименном фильме.

В Москве с «черными бушлатами» было туго по вполне понятным причинам. Теоретически их место могли занять солдаты из «технических» родов войск: в артиллерийских подразделениях , пулеметных командах и в бронедивизионах служило немало распропагандированных бывших рабочих . Но и таких частей в Москве было мало, а конкретно в распоряжении военно-революционного комитета – так и вовсе один самокатный (то есть мотоциклетный) батальон. Приходилось полагаться на обычную пехоту, состоявшую в большинстве своем из вчерашних крестьян. Солдатско-крестьянские массы на тот момент тоже сдвигались к большевизму, но, в силу своей инертности, куда медленнее рабочих, к тому же в этой среде партией №1 по-прежнему оставались эсеры. В результате, в тот момент, когда был подан сигнал к восстанию, многие воинские части объявили о своем нейтралитете.

Что же до второй «вооруженной руки» большевиков – Красной гвардии, то в Москве она была значительно слабее, чем в Петрограде и, что самое главное, у нее практически не было оружия. В Петрограде винтовки тонкой струйкой утекали со складов гарнизона в рабочие кварталы на протяжении практически всего «февральско-октябрьского» периода. Кроме того было несколько эпизодов, во время которых оружие попадало на улицы в огромных количествах: первые дни Февральской революции, создание милиции при Советах и, наконец, уже открытое вооружение рабочих с санкции правительства для защиты от наступления Корнилова.

В Москве же ничего подобного не происходило. Во время первых дней Февраля рабочим удалось добыть некоторое количество револьверов путем разоружения городовых и погрома полицейских участков, но не более того. Ворота гарнизонных складов стояли запертыми на крепкие замки и офицеры тщательно следили за тем, чтобы солдаты не смогли добраться до ружейного парка. В этом им активно помогали меньшевики и эсеры, заявлявшие, что желание рабочих вооружиться говорит об их «недоверии к революционной армии». Так что вместо винтовок большинство московских красногвардейцев вынуждено было довольствоваться самодельными ручными гранатами сомнительной надежности. Проводить боевую учебу с таким «оружием» было невозможно и к организации Красной гвардии в итоге отнеслись как к чему-то необязательному и второстепенному.

Так в Пресненском районе (бывшем центре восстания 1905 года) у Красной гвардии не было ни единого штаба, ни единого командования. На главном предприятии района - Трехгорной мануфактуре к боевой подготовке рабочих приступили только с началом самого восстания.. Учеба эта выглядела так: «Выбирали себе винтовки, делали во дворе несколько упражнений — «на прицел», «на изготовку» и шли к кадетским корпусам — залегать в окопы». В других районах рабочим удалось получить оружие лишь спустя несколько дней после того как на московских улицах прозвучали первые выстрелы

С точки зрения стратегии проблема оружия самым серьезным образом сковывала действия восставших и лишала военно-революционный комитет свободы маневра. Вместо того чтобы рваться к «мостам-банкам-телеграфу-почте», самые боеспособные силы в первый же день восстания пришлось бросить на захват Кремля, а точнее – лежавших в Арсенале винтовок. Выполнявшие эту задачу роты 56-го и 193-го полков были, в свою очередь, с легкостью окружены и блокированы юнкерами.

Ну и, конечно же, в таком вопросе как причины успехов и неудач военной операции, нельзя пройти мимо роли личности в истории. Если в петроградском ВРК за тактику восстания отвечал математик, шахматист и бывший офицер Антонов-Овсеенко, то в Москве оперативным штабом руководил философ и недоучившийся психиатр Аросев, полагавшийся более на пресловутую «низовую самоорганизацию», чем на планирование и предварительную разведку. Да и сам Московсий военно-революционный комитет был создан только… в первый день восстания, что также говорит о многом.

ТАСС. Архив

В результате случилось множество казусов на почве организации и снабжения. В отличие от Кремля склады на окраинах толком не охранялись и обе стороны находили там оружие и патроны и забирали их, особо не мешая друг другу. На Симоновские склады, к примеру, сперва заявились юнкера и вывезли оттуда все патроны для пулеметов, а затем туда же прибыло порядка 300 рабочих вместе с солдатами, которые успешно арестовали офицеров и захватили 30-40 винтовок Бердана и несколько ящиков патронов. Спустя примерно трое суток после начала боев железнодорожники обнаружили на запасных путях Казанской дороги неизвестно кем забытый состав с грузом из 40 000 новеньких «трехлинеек» и разом решили все проблемы с вооружением Красной гвардии. Строго говоря, направить людей на поиски «плохо лежавшего» оружия следовало еще до начала восстания.

Краткая хронология «Московской недели»

25 октября (7 ноября) – Утром в Исполкоме Московского Совета получена так называемая «телефонограмма Ногина» о взятии власти в Петрограде: «Сегодня ночью Военно-революционный комитет занял вокзалы, Государственный банк, телеграф, почту. Теперь занимает Зимний дворец. Временное правительство будет низложено. Сегодня в 5 часов открывается съезд Советов. Ногин сегодня ночью выезжает. Переворот прошел совершенно спокойно, ни единой капли крови не было пролито, все войска на стороне Военно-революционного комитета». Подписали Ногин и Милютин».

В Москве также начинают девствовать. Созвано внеочередное заседание Совета, окончательно определен состав Военно-революционного комитета. Заодно выявляются и те силы, на которые теоретически могут рассчитывать восставшие. Их не так уж и много: 193-й и 56-й пехотные полки, самокатный батальон и части Красной гвардии, всего – около 15 тыс. человек.
Силы контрреволюции тоже не теряют время даром. Примерно через час после получения «телефонограммы Ногина» городской голова эсер Руднев собирает внеочередное заседание Московской думы, на котором депутаты голосуют за создание Комитета общественной безопасности (КОБ). Заместителем и начальником штаба этого «анти-ВРК» стал еще один эсер - полковник Рябцев, командующий Московским военным округом.

В здании «Художественного электротеатра» и в помещениях МГУ начинается формирование студенческих отрядов добровольцев. В качестве опознавательного знака они получают нарукавные повязки белого цвета, откуда впоследствии и пошло название «Белая гвардия» . Следует отметить что серьезного участия в боях эти студенты не принимали, занимаясь, в основном, патрулированием улиц.

Выясняется, что КОБ также не может рассчитывать на большие батальоны, но при этом владеет абсолютным качественным преимуществом. В его распоряжении находятся юнкера Александровского военного училища, два батальона ударников и несколько офицерских рот, всего – 12 тыс. человек профессиональных военных.

Вечер. ВРК выпускает воззвание ко всем находящимся в Москве войскам с призывом подчиняться только его приказам и игнорировать распоряжения от городской думы и командующего округом. Тем временем от здания Александровского училища расходятся первые юнкерские патрули, отряженные для охраны Думы и ближайших центру города складов оружия. ВРК завершает свой первый рабочий день приказом о временной приостановке работы всех газет кроме большевистских и солдаты отправляются занимать типографии.

26 октября (8 ноября) - С раннего утра по городу расходится свежий номер большевистской газеты «Рабочий путь», в котором сообщается о свержении Временного правительства в Петрограде. Красная гвардия захватывает телефонную станцию и Почтамт на Мясницкой.

Кремль захвачен солдатами 56-го полка. В 9 утра туда прибывают представители ВРК и приказывают начать вывоз оружия из Арсенала. В этот момент выясняется, что Кремль уже окружен юнкерами и что солдаты теперь сами находятся в положении осажденных. Кроме того под охрану взяты здания 1-го Московского кадетского корпуса и склады оружия в Лефортово. Юнкерские и офицерские «блокпосты» появляются на Остоженке, у Никитсих ворот, на Пречистенке и на площади Страстного монастыря (Пушкинская).

Днем юнкера и подразделения добровольцев окружают здание Моссовета (бывший дом московского генерал-губернатора, ныне - мэрия). Теперь ВРК полностью отрезан от всех своих сил и для того чтобы покончить с ним достаточно одного серьезного удара. Но именно такому варианту изо всех сил сопротивляется полковник Рябцев: эсеры не имеют морального права убивать других социалистов руками юнкеров и офицеров, надо ждать пока не прибудут солдаты с фронта. К тому же, раздавив восстание, офицеры останутся единственно значимой силой в городе, а значит над Москвой во весь рост встанет призрак корниловщины, под каток которой могут попасть и Руднев с Рябцевым.

В результате обе стороны вынуждены вести переговоры и тянуть время, стараясь при этом не прибегать к активным действиям..

27 октября (9 ноября) – Юнкера ведут обстрел Кремля из винтовок и пулеметов. В Александровском военном училище собирается Совет офицерских депутатов, который принимает решение о начале борьбы с большевиками. Офицерские отряды занимают позиции на Арбате, Кудринской и Смоленской площадях.

Полдень – первый крупный успех сил революции. Красногвардейцами захвачены артиллерийские мастерские в Лефортово.

18:00 Получив из Ставки известия об отправке войск с фронта, Рябцев объявляет в Москве военное положение.

Юнкера начинают атаку на позиции сил ВРК на Садовом кольце, в районе Крымского моста и Смоленского рынка. В плен захвачено около сотни красногвардейцев, возникает единый «фронт» от Крымского моста до кудринской площади. Офицерская рота при поддержке юнкеров выбивает отряды ВРК с телефонной станции и Почтамта.

19:00 Руднев предъявляет руководству ВРК ультиматум с требованиями: прекратить всякую деятельность, членам Комитета оставаться на своих местах для ареста и дальнейшего суда, разоружить Красную гвардию, отдать приказ поддержавшим восстание воинским частям вернуться в казармы и сдать оружие. ВРК отвечает отказом, в ответ на это части КОБ начинают обстрел Кремля из пулеметов.

19:30 150 «двинцев» (солдат арестованных летом за отказ идти в наступление под Двинском, перевезенных в Бутырскую тюрьму и освобожденных во время корниловского мятежа) пытаются деблокировать Моссовет и буквально умываются кровью, потеряв 45 убитыми и еще 30 пленными.

28 октября (10 ноября) - Решающий штурм Кремля начинается в два часа ночи. Как именно пала крепость – толком неизвестно до сих пор. Согласно наиболее распространенной версии событий Кремль сдал назначенный ВР комендант Берзин под влиянием настроений среди солдат и ультиматумов КОБ. Поклонники «белых», правда утверждают что Кремль все же был взят штурмом: прапорщик 56-го полка Александр Трембовельский открыл юнкерам потайной ход у Боровицкой башни.

Дальнейшие события также неясны – то ли юнкера, войдя в крепость, со злости учинили массовый расстрел солдат 56-го полка, то ли те сами начали хвататься за оружие, увидев что противников было ничтожно мало, в ответ на что въехавший вместе с юнкерами броневик КОБ открыл огонь из пулеметов. По разным версиям от 50 до 300 солдат были убиты в этой перестрелке и еще 3000 были разоружены и посажены под арест. Так или иначе, но именно этот случай подтолкнул часть солдат из остававшихся до этого момента нейтральными частей присоединиться к восстанию. Многие из них выходили из казарм на улицы уже не за лозунг « Вся власть Советам!», а просто потому что ненавидели юнкеров и офицеров.

Этот момент отметил Максим Горький в своей статье «В Москве», посвященной всем этим событиям:

Хочется спросить этих людей:
— С кем же вы воюете, оберегая столь заботливо жизнь ваших «классовых врагов»?
Спросишь — отвечают:
— С юнкерами. Они против народа...

И эти-то добродушные, задерганные, измученные люди зверски добивали раненых юнкеров, раскалывая им черепа прикладами.

Свершилось именно то, чего никоим образом не хотел допустить Рябцев: «белая кость» пустила кровь «черной». Возможно именно поэтому он снова отказывается от решающего штурма Моссовета, а вместо этого идет на очередные переговоры с ВРК, в которых обе стороны отчаянно тянут время в надежде дождаться подкреплений

Но время больше не работает на КОБ. Несмотря на то, что центр города удалось почти полностью очистить от повстанцев, к Садовому кольцу уже стягиваются свежие части Красной гвардии и батальоны 193-го полка, а на вокзалы прибывают поезда с красногвардейцами из подмосковных городов. В шесть вечера начинается штурм занятых юнкерами Провиантских складов на углу Остоженки. Одновременно части Красной гвардии вступают в жестокие бои на Кудринской площади, стремясь пробиться Бульварному кольцу.

В 19:00 части 193-го полка выбивают юнкеров из Страстного монастыря и деблокируют, таким образом, Моссовет. В 22:00 силы ВРК завершают бои за Замоскворечье , в результате чего занятый войсками КОБ центр города оказывается в окружении. В дело вступает ранее захваченная повстанцами артиллерия.

29 октября (11 ноября) – Идут бои местного значения за Тверской бульвар, Остоженку, Пречистенку, Поварскую и Большую Никитскую. На последней 50 юнкеров оказывают особенно жестокое сопротивление, закрепившись в здании кинотеатра «Унион» (ныне – «Театр повторного фильма») и установив на крыше пулеметы. Эта позиция будет держаться до самого конца событий.
От здания Моссовета 6 «трехдюймовок» ВРК с раннего утра ведут огонь по занятой войсками КОБ гостинице «Метрополь» . Тяжелая артиллерия «работает» по центру города с бровки Воробьевых гор и с плаца Хамовнических казарм, оказывая поддержку красногвардейцам.

В переговоры между ВРК и КОБ внезапно вмешивается профсоюз железнодорожников ВИКЖЕЛЬ , требуя от обеих сторон немедленно прекратить вооруженное противостояние и угрожая, в противном случае, пропустить в город идущие с фронта эшелоны с войсками. Объявляется перемирие сроком на 24 часа, которое, правда, было нарушено обеими сторонами спустя примерно час.. Стянутая к Моссовету артиллерия ВРК продолжила обстрел «Метрополя» и заодно отрыла огонь по Кремлю, а в Лефортовском районе возобновились бои за овладение зданиями Кадетского корпуса и Алексеевского военного училища, из окон которых кадеты вместе с преподавателями ввели огонь по позициям повстанцев. Части ВРК в ответ роют окопы, прокладывают полевой телефон, стягивают артиллерию и начинают осаду по всем правилам военного искусства.

30 октября (12 ноября) - в 8 утра силы ВРК возобновляют штурм «Униона». У памятника Гоголю ружейным и пулеметным огнем остановлена колонна из 300 красногвардейцев; следы от пуль сохранились на постаменте до сих пор. На Никитской и Остоженке бои идут с переменным успехом.

23:00 Кадетский корпус и Алексеевское училище после продолжительных боев выбрасывают, наконец, белые флаги. Командующий обороной полковник Рар приказывает кадетам сдать оружие, переодеться в гражданское и разбегаться по домам. Также в этот день силам ВРК наконец удается вернуть потерянную на третий день восстания телефонную станцию, сломив сопротивление отряда из 116 юнкеров.

31 октября (13 ноября) – Теперь уже ВРК предъявляет свой ультиматум КОБу, требуя прекратить сопротивление, распустить комитет и сдать оружие. Взамен всем добровольно сдавшимся обещают личную безопасность.

Днем бои на Тверской возобновляются с новой силой. Солдаты и Красная гвардия почти было подходят к Иверским воротам, но их отбрасывают назад пулеметным огнем. ВРК снова требует капитуляции всех контрреволюционных сил, угрожая, в противном случае начать артиллерийский обстрел здания Московской думы. Вечером этот обстрел начинается и депутатам вместе с членами КОБ а приходится перебираться в Кремль.

1(14) ноября – По-прежнему продолжаются бои за «Унион», в которых войска ВРК буквально истекают кровью «за избушку лесника», не имея ни малейшего успеха. Неподалеку происходит один из тех курьезных эпизодов, которыми во все времена была богата история революционных боев. Тела погибших и раненых от «Униона» свозят на Малую Бронную, туда же приносят и их оружие. Около полудня студенты из «Белой гвардии», надев красные повязки, приехали на грузовике и заявили, что они должны забрать часть оружия и патронов по приказу ВРК для снабжения новых отрядов Красной гвардии. Им удалось увезти 50 винтовок, пулемет и несколько тысяч патронов, все это, разумеется, досталось юнкерам.

Тем временем на Остоженке повстанцы переходят в наступление, в результате которого им удается полностью овладеть улицей. Успех им приносит и начатая в час дня вторая атака на Иверские ворота и здание городской Думы. Также юнкера полностью выбиты из «Метрополя».

Полевые орудия ВРК теперь развернуты прямо на Красной площади, а их жерла в упор глядят на Боровицкие ворота. Положение КОБ становится полностью безнадежным.

2(15) ноября – обстрел Кремля продолжается с новой силой. С Беклемишевской башни сбита верхушка шатра, в районе цифры «II» пробит циферблат курантов Спасской башни, зафиксированы попадания в Арсенал и соборы. Все попытки штурма Кремля успешно отбиваются засевшими на стене юнкерами. За пределами Кремля очаги сопротивления сохраняются только в «Унионе», в здании 5-й школы прапорщиков на Смоленском бульваре и в Александровском училище.

Днем полковник Рябцев принимает решение о капитуляции всех сил КОБ. Начинается массовое разоружение студентов, юнкеров и офицеров и, как следствие всеобщего озлобления – бессудные расправы над сдающимися. Вечером ВРК наконец издает приказ о прекращении огня.

В этот же день в Петрограде новоиспеченный нарком народного просвещения Луначарский , узнав о бомбардировке Кремля, подает прошение об отставке. Ленин отвечает ему: «Как вы можете придавать такое значение тому или другому зданию, как бы оно ни было хорошо, когда дело идет об открытии дверей перед таким общественным строем, который способен создать красоту, безмерно превосходящую все, о чём могли только мечтать в прошлом?» - и нарком успокаивается.

Точные данные о потерях сторон отсутствуют до сих пор. Согласно «официальной» версии у ВРК и КОБ было убито примерно по 250 человек. «Белые» историки и публицисты настаивают на том, что «их» сторона потеряла существенно меньше, поскольку, спустя 11 дней, на Братском кладбище рядом с нынешним метро «Сокол» в землю опустили только 37 гробов. На этих похоронах среди прочих присутствовал Александр Вертинский, благодаря чему на свет появился романс «То, то я должен сказать» («Я не знаю зачем и кому это нужно…»).

Подводя итоги следует заметить что упреки современных «белых» в адрес Руднева и Рябцева, доходящие до обвинений в «предательстве Родины в угоду абстрактным идеалам социализма» мягко говоря безосновательны. На момент начала революционных событий в Москве обе стороны были не были готовы к столь длительному и ожесточенному противостоянию и стремились прежде всего не допустить «лишней» крови. С точки зрения примитивной тактики войска КОБ действительно на протяжении трех дней упускали великолепный шанс взять Моссовет штурмом и покончить с восстанием одним ударом. С точки зрения революционной стратегии этот же удар мог привести к самым непредсказуемым последствиям. Если убийство нескольких десятков солдат 56-го полка в Кремле вызвало всеобщее озлобление против юнкеров, то гибель одного или нескольких членов Совета во время такого штурма могло породить самую настоящую бурю. Во всяком случае, полковник Рябцев не горел желанием проверять это на практике.

В начале боевых действий на стороне «белых» было абсолютное преимущество – при чуть меньшей численности они располагали несравненно лучше обученным и вооруженным личным составом. На их стороне была и более передовая тактика – фактически действия контрреволюции в Москве являлись зеркальным отражением того, что несколько дней назад Антонов-Овсеенко с Подвойским с успехом проделали в Петрограде. На стороне «белых» была и полнейшая партизанщина, царившая в лагере революции, где начальники штабов районных ВРК и даже командиры отдельных подразделении Красной гвардии действовали зачастую без всякой связи с Моссоветом, а то и просто игнорируя указания Усиевича и Аросенко.

И все это преимущество было утрачено буквально в течении одного дня, когда КОБ, схватившись за Кремль, как за тот самый чемодан без ручки, позволил окружить свои основные силы в центре Москвы и не уделил никакого внимания контролю за вокзалами и источниками снабжения. Свою решающую роль сыграл и ВИКЖЕЛЬ, который так и не пропустил воинские эшелоны к столице (впрочем, еще неизвестно чью сторону фронтовики бы заняли по прибытии). Тем временем ВРК все-таки нашел свои 40 тысяч винтовок и сумел, благодаря им, добиться решающего преимущества, подтянув красногвардейцев из подмосковных городков и вооружив часть «нейтральных» солдат. Далее в ход пошла простая математика войны: силы ВРК росли, в то время как силы КОБ таяли, исчерпав з патронов.

Победа всегда на стороне больших батальонов и революционные события в Москве не стали исключением из этого правила.

Алексей Байков