Молодые ученые Москвы: дети-исследователи, стволовые клетки и пересадка органов

Анастасия Ефименко. Фото: M24.ru/Лидия Широнина

Микроскопы, пробирки, тишина лаборатории. Они занимаются тем, что еще недавно казалось фантастикой. Молодые ученые Москвы рассказали, как они видят свое будущее в России и что вдохновляет их на новые разработки.

Кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник научно-исследовательской лаборатории генных и клеточных технологий Факультета фундаментальной медицины МГУ имени М. В. Ломоносова Анастасия Ефименко занимается исследованиями в области регенеративной медицины – нового направления, сформировавшегося на стыке биологии и инженерии. В этом году за свою работу она получила премию правительства Москвы. Корреспондент M24.ru узнал у ученого, зачем нужна регенеративная медицина, какую роль в этом играют стволовые клетки и как скоро врачи смогут использовать их для создания и пересадки человеческих органов.

– Расскажите, в чем заключается ваша научная работа? Каковы ее особенности?

– Моя научная работа посвящена очень интересной области медицины. Это относительно новое направление, называется оно регенеративной медициной. И от традиционных подходов в медицине эта область отличается тем, что направлена на стимуляцию процессов, позволяющих восстанавливать органы и ткани после повреждения.

Одним из разделов регенеративной медицины является клеточная терапия – использование в первую очередь тех клеток организма, которые обладают определенными свойствами восстанавливать ткани и давать начало специализированным клеткам – это так называемые стволовые клетки и их производные.

На сегодняшний день существует значительное количество как экспериментальных, так уже и клинических исследований, использующих разные типы клеток для лечения различных заболеваний.

В то же время, если результаты экспериментальных работ позитивные и многообещающие, результаты многих клинических испытаний этих методов клеточной терапии достаточно скромные и не дают тех результатов, которые можно было бы ожидать после экспериментов на животных.

– Как вы думаете, с чем это может быть связано?

– С тем, что стволовые и прогениторные клетки, выделяемые из тканей реальных пациентов, подверженных действию всевозможных факторов риска, обладают не такими хорошими свойствами, как клетки, выделенные у молодых здоровых доноров.

Поэтому моя работа была посвящена выявлению факторов риска, оказывающих влияние на стволовые и прогениторные клетки человека и, соответственно, поиску возможных мишеней для коррекции влияния этих факторов.
Мы показали, что такой важнейший фактор, как возраст, оказывает значительное влияние на способности одного из типов стволовых и прогениторных клеток – мезенхимальных стромальных клеток – стимулировать регенераторные процессы.

Фото: M24.ru/Лидия Широнина

То есть при старении, а также, по данным наших исследований, при наличии у пациентов распространенных заболеваний, таких как сердечно-сосудистые заболевания, в частности ишемическая болезнь сердца, и метаболических нарушений, как сахарный диабет и других нарушений углеводного обмена, мезенхимальные стромальные клетки обладают сниженной способностью стимулировать рост кровеносных сосудов, они хуже делятся и меньше секретируют факторов, стимулирующих регенерацию.

Мы показали, какие именно механизмы могут быть вовлечены в ухудшение свойств этих клеток при старении и при наличии хронических заболеваний и попытались найти способы коррекции этих нарушений, как за счет общего воздействия на клетки, так и за счет поиска мишеней для точечного исправления негативного влияния факторов риска.

– Как скоро, по вашим прогнозам, эти наработки войдут в повседневную медицинскую практику?

– Давать футурологические прогнозы, особенно в наших условиях, довольно сложно. Тем не менее, конечно, у нас есть определенный оптимизм, глядя на то, как развивается современная медицина. И несмотря на то что регенеративная медицина – достаточно молодой раздел медицинской науки, уже на сегодняшний день несколько тысяч медицинских продуктов на основе клеток человека находятся на стадии клинических испытаний, несколько препаратов уже зарегистрировано.

Поэтому я думаю, что в течение ближайших 5-10 лет этот процесс будет бурно нарастать и появится значительное количество клинических данных как по безопасности, так и по эффективности клеточных продуктов, что позволит значительно точнее спрогнозировать, когда эти препараты дойдут, как вы говорите, до широкого клинического применения.

В настоящий момент, конечно, значительное количество вопросов остается еще на уровне научных разработок, исследовательском уровне, то есть связано с изучением механизмов, с помощью которых стволовые и прогениторные клетки участвуют в регенерации и обновлении тканей. Остается также довольно много нерешенных проблем, связанных с вопросами правильных протоколов выделения, наращивания этих клеток в лаборатории, их хранения, введения и разработки персонифицированных показаний для использования методов клеточной терапии у тех или иных групп пациентов.

Фото: M24.ru/Лидия Широнина

Мы надеемся, что наша работа частично вносит свой вклад в решение таких вопросов. В нашей стране ситуация осложняется тем, что на сегодняшний момент отсутствует регуляторная база для применения клеточных технологий, однако в этом направлении ситуация недавно существенно сдвинулась в положительную сторону.

На сегодняшний день законопроект об использовании биомедицинских клеточных продуктов прошел значительное количество стадий согласования с различными министерствами и будет обсуждаться в Государственной думе. Надеемся, что в течение ближайшего года по нему будет принято решение, что, безусловно, стимулирует развитие и клиническое внедрение клеточных технологий в нашей стране.

– Хотелось бы узнать (если я не прав, поправьте меня): в свое время в США, России и во многих других странах мира стволовые клетки находились под запретом. Как обстоит ситуация с этим сейчас и как к этой теме относится государство?

– Мне бы хотелось подчеркнуть, что стволовые клетки – это не один унифицированный термин. На сегодняшний момент и исследователям, и клиницистам известно значительное количество различных типов таких клеток. И то, о чем вы говорите, это запрет на использование в клинике...

...Эмбриональных клеток...

...Да, это именно эмбриональные стволовые клетки. Сейчас во многих странах запрет на получение и применение для лечения эмбриональных стволовых клеток по-прежнему сохраняется. Это связано в первую очередь с этическими проблемами, с предупреждением каких-то криминальных злоупотреблений для получения этих клеток.

– А откуда вы берете стволовые клетки?

– Значительное количество исследовательских и клинических коллективов, в том числе наша лаборатория, работает со стволовыми и прогениторными клетками взрослого организма, получаемыми из тканей взрослого человека, так называемых постнатальных тканей, то есть после рождения.

С вопросами этики здесь уже значительно проще, однако вступают в дело те факторы, о которых я вам уже говорила: взрослый человек подвержен действию различных факторов риска, оказывающих влияние на свойства его стволовых и прогениторных клеток.

Фото: M24.ru/Лидия Широнина

– То есть запрета на работу со стволовыми и прогениторными клетками нет?

– Запрета на работу с этими клетками ни в развитых, ни в других странах не было. И исследования бурно развиваются, они дают свой результат. Что касается эмбриональных клеток, то вы наверняка слышали, что в течение последних десяти лет активно развивается новая область регенеративной медицины – использование индуцированных плюрипотентных стволовых клеток, когда берутся клетки взрослого человека, но путем их модификации различными методами они возвращаются в состояние очень похожее на эмбриональные стволовые клетки и могут во многом давать те же полезные эффекты.

На сегодняшний день очень много исследователей занимаются изучением этого типа клеток, разработкой технологий их использования, и в Японии уже начаты первые клинические исследования с использованием этих клеток.
Так что у регенеративной медицины есть самые разные направления, работающие с разными типами стволовых и прогениторных клеток, и я думаю, что все они принесут огромную пользу.

– Недавно вы получили премию правительства Москвы. Можно ли сказать, что это показатель доверия и интереса государства к науке и ученым? Чем вам помогла эта премия?

– Безусловно, премия правительства Москвы, как и другие инициативы государства в области такого адресного поощрения не только молодых ученых, но и в принципе исследователей в нашей стране, в отечественной науке – это очень позитивный сигнал как научному сообществу, так и обществу в целом.

Я неоднократно говорила, что в нашей стране есть значительная потребность в финансировании именно фундаментальных исследований, а не только ориентированных на практику, как это было до недавнего времени. Это, безусловно, крайне важно, потому что наука и мы, ученые, без поддержки государства существовать вряд ли сможем.

Однако не менее важным фактором является поддержка мотивации в первую очередь молодых ученых, оставаться в такой не всегда очевидной с точки зрения успеха и каких-то достижений в жизни области, как наука; получать признание общества и экспертов в своей области. И в этом смысле премия правительства Москвы – это очень почетная награда, она очень ценна.

Фото: M24.ru/Лидия Широнина

– Что еще, по вашему мнению, правительство могло бы сделать для науки?

– В нашей стране необходимо развивать то, чем мы с вами занимаемся – это популяризация научных данных, полученных в первую очередь нашими отечественными учеными; их объяснение обществу, которое, в сущности, платит за нашу работу и наши исследования; донесение информации в научно-популярном стиле, чтобы люди при слове "стволовые клетки" не думали о всяких подпольных лабораториях, готовых хоть сейчас вводить некие клетки и лечить любое заболевание, что, естественно, является шарлатанством, а понимали, на каком уровне находятся современные исследования и что современная развитая медицинская наука может предложить потенциальным пациентам, а чего еще не может.

Все эти вещи, конечно же, должны через СМИ, через другие какие-то инструменты распространяться и подаваться обществу квалифицированно. И в этом плане правительство Москвы делает огромную и неоценимую работу по популяризации результатов научных исследований.

И одной из задач этой премии, по моему мнению, и является выявить молодых ученых, активно работающих в разных областях науки, и стимулировать их рассказать о своих исследованиях обществу.

– Как, по вашему мнению, стоит привлекать молодых людей в науку?

– Мне трудно ответить на этот вопрос, потому что мне, например, с самого детства было интересно, как устроены живые системы, как устроен человек, поэтому, наверное, я была так предопределена к исследовательской деятельности с достаточно раннего возраста.

Я вижу, что на сегодняшний день и в школах, и в вузах, и на нашем медицинском факультете МГУ, в частности, стимулируется и всячески поощряется вовлеченность молодых ребят в исследовательскую деятельность.

С моей точки зрения, это интересно любому ребенку. Любой ребенок – исследователь в душе. И если вовремя этот интерес поддержать, найти ту область, в которой ему максимально интересно было бы изучать что-то самому и помочь с методологической, мировоззренческой точки зрения, то значительное количество молодых ребят будет, так скажем, коммитировано, заинтересовано в научной деятельности.

Фото: M24.ru/Лидия Широнина

А дальше уже должны вступать механизмы как государственной, так и общественной поддержки: должно быть научное сообщество, готовое поддержать молодого человека, который хочет заняться научными исследованиями с самых ранних шагов; должна быть система кадровой поддержки такого ученого и молодой человек должен представлять, какие ступени, какой путь он должен пройти для того, чтобы добиться тех или иных результатов.

Безусловно, должны быть образовательные центры соответствующего уровня. Московский [государственный] университет ему соответствует, но он не может быть единственным центром для того, чтобы молодой человек мог получать образование, и при этом быть задействованным в научной работе, которую образовательное учреждение проводит.

На сегодняшний день у нас тоже развивается это направление поддержки научных исследований в образовательных учреждениях. Ну, и, конечно, профессия ученого должна быть привлекательной. Она должна быть уважаемой, востребованной именно обществом, то есть результаты работы молодого ученого и ученого опытного, их ценность должна быть очевидна не только научному сообществу, но и обществу в целом.

Я думаю, это будет значительной мотивацией для того, чтобы молодые люди выбирали науку своей профессией.

– Расскажите, пожалуйста, поподробнее, как вы сами пришли в науку? Что вас на это сподвигло?

– Наверное, в первую очередь это влияние моей семьи. Я очень благодарна своим родителям, бабушкам и дедушкам. Они все люди очень образованные, всегда интересующиеся тем, что происходит вокруг них. Врачей в моей семье не было никого, но тем не менее у меня есть ученые в роду.

Затем мне очень повезло со школой: я училась в Петрозаводске, в Университетском лицее, где одним из приоритетов было стимулирование школьников заниматься самостоятельной исследовательской работой. И были учителя-энтузиасты, готовые поддерживать и помогать тем школьникам, которым это было интересно.

В старших классах я прошла через замечательную программу "Шаг в будущее" – это всероссийская программа поддержки молодых ребят, в первую очередь школьников, занимающихся научно-исследовательскими проектами. Благодаря ей я научилась готовить доклады, выступать на конференциях и дошла до международного уровня, что, конечно, для школьницы было просто огромным и очень ценным опытом.

Уже где-то в старших классах я определилась, что мне крайне интересна биомедицина, и решила поступать на уникальный факультет – факультет фундаментальной медицины МГУ, на котором, во-первых, дается классическое университетское медицинское образование, именно так, как, в общем-то, это исторически было заложено, – с мощнейшей базовой подготовкой по фундаментальным дисциплинам, с клиническими дисциплинами и с обязательным участием в научно-исследовательских проектах в лабораториях университета.

Здесь мне попались просто замечательные учителя и руководители, поддержавшие мое стремление заниматься наукой. И вот до сих пор оно не угасло. Так что я просто считаю, что мне повезло попасть в правильные места и работать с очень хорошими учителями, которые мне помогли, которые участвовали в моем развитии и стимулировали мой интерес к биомедицинской науке.

Беседовал Тимур Фехретдинов