"Перелом под Москвой": как началась наступательная операция 1941 года

Фото: ТАСС

7 ноября 1941 года на Красной площади состоялся вошедший во все учебники и хроники парад, войска с которого отправлялись прямо на фронт. Разумеется, этот парад видела и немецкая агентура, но почему-то в штабе группы армий "Центр", выслушав ее доклад, тревогу бить не стали. А стоило бы.

Мощь и спокойствие

Во-первых, на трибуне Мавзолея как обычно стоял и принимал парад Народный комиссар обороны и председатель Госкомитета обороны СССР Иосиф Сталин. Тем самым всякому имеющему глаза и уши наглядно демонстрировалось, что высшее политическое и военное руководство страны не собирается в критический момент покидать город и что легкой победы под Москвой не будет. Гипотетическому немецкому шпиону стоило бы задуматься над вопросом, на чем же основана такая уверенность.

Во-вторых, помимо уже известных танков БТ, КВ и "тридцатьчетверок", по брусчатке Красной площади прогрохотало нечто новое – маленькие и смешные Т-60, первенцы целого семейства советских легких танков на базе автомобильных агрегатов. Вот с этого места следовало начинать бояться. Главным достижением кампании лета 1941 года для немцев стало выбывание из игры основной массы танковых войск РККА. Сперва с поля боя исчезли советские механизированные корпуса, затем и отдельные танковые дивизии, а уцелевшие танки пришлось свести в бригады. Это означало, что из рук Ставки выпал "джедайский меч" Второй мировой войны – самостоятельные подвижные соединения, способные развивать прорыв в глубину и наносить эффективные контрудары по флангам прорвавшегося противника. Их отсутствие сужало стратегические возможности и практически навязывало глухую оборону в качестве единственно возможного варианта действий.

Осенью-зимой 1941–1942 года советские войска страдали от самого настоящего "танкового голода", вызванного тем, что одни заводы еще находились в состоянии незавершенной эвакуации, другие строились, а третьи только-только успели развернуть производство по нормам военного времени. И появление нового танка, часть деталей которого могла изготовляться на автозаводах, означала, что этот голод очень скоро закончится и на поле боя вновь появятся советские танковые дивизии.

Помимо новых танков, по брусчатке Красной площади печатала шаг пехота. Если бы командование группы армий "Центр" удосужилось бы выяснить номера и историю некоторых из марширующих соединений, то получило бы еще один невеселый повод для размышлений. По площади в числе прочих шли "второочередные" дивизии, "дети" начавшейся летом-осенью 1941 года перманентной мобилизации. Их появление означало крах плана "Тайфун", да, в общем, и всей немецкой стратегии на Восточном фронте.

Фото: ТАСС

В основе планирования всей второй фазы "Тайфуна" была заложена идея о том, что и у советских, и у немецких войск в этом бою будут задействованы последние резервы. Немцы вообще полагали, что с той стороны в окопах давно уже сидят ополченцы, разбавленные отдельными вкраплениями уцелевших частей регулярной армии, и что Москва может получить свежее подкрепление разве что за счет рокировки частей с других фронтов. На самом деле дивизии народного ополчения в это время в тылу спокойно доформировывались до линейных стрелковых дивизий.

Тот факт, что механизм перманентной мобилизации включился и заработал на всю катушку, еще в августе 1941 года осознал начальник генштаба Сухопутных войск Франц Гальдер: "К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину". Но тогда эти соображения не оказали заметного влияния на германскую стратегию. Германия так и запустила собственный процесс создания новых подразделений на смену уничтоженным, поскольку свято верила в способность вермахта разгромить армию любого государства до полного развертывания мобилизации. У стен Москвы настала пора расплачиваться по счетам.

Начало конца

Перед началом второй фазы операции "Тайфун", группа армий "Центр" получила мощное пополнение – 638-й пехотный полк. Это формирование, состоявшее из французских добровольцев, в конце октября было направлено под Вязьму. И это был конец, в том смысле, что больше никаких пополнений и, самое главное, необходимых, как воздух, танковых двигателей взамен выработавших свой моторесурс, группа армий не получила.

Собственные боевые возможности немецкое командование оценивало крайне невысоко: пехотные дивизии – 65 процентов от первоначального, моторизованные – 60 процентов, танковые – 35процентов. Вся надежда была только на то, что у русских дела идут еще хуже. Дополнительных проблем подкинула пришедшая из Берлина директива на перегруппировку авиации. Полагая, что война на Восточном фронте уже закончена, Гитлер решил дружески похлопать по плечу союзника, отправив на помощь Муссолини 2-й воздушный флот Кессельринга. Таким образом, с 19 ноября из всех воздушных сил, находившихся в распоряжении группы армий "Центр" с начала операции "Тайфун", оставался 8-й авиакорпус фон Рихтгоффена, что заставляло спешить с началом наступления. Между тем за время октябрьских боев многие части люфтваффе сократились едва ли не на три четверти. От былой роскоши осталось всего-то 580 готовых к бою самолетов, в то время как у ВВС РККА на московском направлении был собран вдвое более сильный кулак – 1138 машин.
В это время к войскам Западного фронта подкрепление шло одно за другим. Помимо переброски частей с более спокойных участков, постепенно и во все возрастающем количестве начали прибывать дивизии из дальних военных округов. И все же фронт под ударами немцев продолжал шаг за шагом отходить к Москве. Впрочем, в данном случае стягивание обороны даже шло на пользу: чем ближе к столице, тем гуще становилась сеть шоссе и железных дорог, опираясь на которую можно было маневрировать войсками и снабжением легче и быстрее, чем немцы. Фактически речь уже не шла о том, чтобы лечь костьми на подступах к Москве, Западному фронту надо было просто продержаться до тех пор, пока в ближнем тылу не закончат формирование три свежие армии: 1-я ударная, 10-я и 20-я.

Фото: ТАСС/Николай Ситников

Командовавший фронтом Жуков вовсе не собирался повторять те же самые ошибки обороняющегося, которые уже привели к катастрофе под Брянском и Вязьмой. Он решил воспользоваться подходящими резервами для того, чтобы упредить немецкое наступление серией локальных контрударов, реакция на которые ослабила бы войска группы армий "Центр" на основных направлениях.

"Становым хребтом" первого из них стала прибывшая с Дальнего Востока свежая 415-я стрелковая дивизия (СД). Вместе с 60-й и 5-й гвардейскими СД из состава 49-й армии 14 ноября она перешла в наступление западнее Серпухова, потеснив правый фланг немецкой 4-й полевой армии. Немцам были нанесены значительные потери, что заставило их задействовать для ликвидации кризиса соединения, выведенные в резерв для последнего броска на Москву.

Совершенно иначе сложилась судьба операции под Скирманово, где командующий 16-й армией Рокоссовский готовился срезать немецкий "выступ", нависший над Волоколамским шоссе. Для этих целей была создана ударная группировка в составе 18-й СД, 50-й кавалерийской дивизии и 4-й танковой бригады Катукова. Их поддерживали три артиллерийских полка: два противотанковых, один пушечный и три дивизиона "катюш". В ходе напряженных боев 12–14 ноября Скирмановский плацдарм был очищен от противника. Именно после этих боев бригада Катукова особым приказом Ставки была переименована в 1-ю гвардейскую.

Успех побуждал к дальнейшему развитию наступления с целью выйти в тыл немецким силам под Волоколамском с целью перехватить инициативу и сорвать немецкое наступление. Для нового удара были собраны четыре кавалерийские дивизии (17-я, 20-я, 44-я и 24-я), одна стрелковая (126-я) и даже "завалявшаяся в хозяйстве" 58-я танковая дивизия (198 легких танков 30-х годов). Все было уже готово, но тут немцы сами перешли в наступление под Калининым (Тверью), и все планы посыпались, как карточный домик.

Калининско-Солнечногорская оборонительная операция

15 ноября "последний бой" начался. 3-я танковая группа и 27-й армейский корпус перешли в наступление на северном и южном берегах Московского моря. Первый удар приняла на себя растянувшая свои позиции почти на 30 км 107-я мотострелковая дивизия, и без того толком не успевшая оправиться от потерь после выхода из котла под Вязьмой. На тот момент в ее составе было всего 2000 человек при семи орудиях, 20 пулеметах и 14 танках (в том числе двух Т-34 и одного КВ). Разумеется, немцы прошли эту оборону без задержек. С 15 на 16 октября все правофланговые соединения 30-й армии были отрезаны от Московского моря и отброшены к Волге, а между ее левым флангом и позициями 16-й армии образовалась прореха длиною в 15 километров. Средняя плотность обороны в ее полосе составляла 18 км на дивизию. В первом эшелоне стояли 316-я СД Панфилова, выделенные полки 18-й и 78-й СД, полк курсантов и отдельные полки двух кавалерийских дивизий из 3-го кавалерийского корпуса Доватора. В резерв были выведены две танковые бригады – 1-я гвардейская и 27-я. За их спинами вдоль шоссе на Истру устроились в противотанковых засадах еще две бригады – 28-я и 23-я. 33-я ТБР находилась в резерве командарма, и это не считая ранее сосредоточенной для удара группировки с 58-й танковой дивизией.

Имея столь внушительный по меркам подмосковных боев 1941 года танковый кулак, Рокоссовский принял решение 16 ноября перейти в наступление. В тот же день противник нанес удар в стык между позициями частей 316-й СД и конников Доватора, так что 16-й армии пришлось одним своим крылом обороняться, а другим – наступать.

Итог вышел неутешительным для обоих флангов. На левом кавалеристы 17-й и 24-й дивизий вступали в бой медленно и по частям, разорвав связь с тылами, а 58-я танковая дивизия за один день боев была практически уничтожена, потеряв 139 танков. Тем временем в центре и на правом фланге 316-я СД вместе с конниками Доватора и бригадой Катукова пытались удержать немецкое наступление, однако к концу дня оставили занимаемые позиции. Здесь противник имел тотальный перевес: в прорыв пошли 46 моторизованный корпус фон Витингофа (5-я и 11-я танковые дивизии) и 5-й армейский корпус фон Руофа (35-я и 106-я пехотные, 2-я танковая дивизии). Советским войскам повезло лишь в одном: из-за упоминавшихся ранее проблем со снабжением ГСМ немцы смогли вывести в поле далеко не все свои танки. Но ситуация все равно была неблагоприятной для оборонявшихся. К 19 октября немцы перенесли усилия с центра позиций 16-й армии на ее фланги и перерезали Волоколамское шоссе. Советские войска на этом участке буквально истаяли: в полках кавалерийских дивизий корпуса Доватора оставалось по 60–70 человек, в танковых бригадах – по 10–12 боеспособных машин, в полках стрелковых дивизий – по 150–200 человек.

Тем временем по позициям остановившего наступление левого фланга 16-й армии нанес удар 40-й моторизованный корпус Штумме при поддержке еще двух пехотных корпусов из состава 4-й танковой группы. Для усиления обороны на этом участке Ставка передала 30-ю армию из состава Калининского фронта в подчинение Западному и усилила ее той самой злосчастной 58-й танковой дивизией. И без того обескровленное соединение отправили в район северо-западнее Клина, где ему пришлось сдерживать всю 3-ю танковую группу. Нет ничего удивительного в том, что к 20 ноября дивизия была почти полностью уничтожена: в ней осталось 15 танков, пять орудий и 350 мотострелков. Командир 58-й генерал Котляров в тот же день застрелился, оставив паническую предсмертную записку.

Линия обороны: как Москву защищали в Строгине

Следующей антикризисной мерой Ставки стало создание на Клинском направлении так называемой оперативной группы Захарова, состоявшей из частей правого фланга 16-й армии, дополнительно усиленных 108-й СД и 145-й ТБР из резерва фронта. Перед Захаровым стояли две основные задачи: оборонять Клин и не допустить прорыва противника на стыке между 16-й и 5-й армиями. 20 ноября немцы в первый раз попробовали ворваться в Клин силами 7-й танковой дивизии, но были отбиты. Второй заход состоялся на следующий день уже с участием 14-й моторизованной дивизии, и снова без особого результата. Наконец 23 ноября немцы захватили Клин и продолжили двигаться в восточном направлении.

Тем временем 40-й моторизованный корпус из состава 4-й танковой группы вышел к Истре, где состоялось ожесточенное сражение между группой 10-й танковой дивизии с примкнувшими к ним разведчиками дивизии "Дас Райх" и сибиряками из 78-й СД. В этот момент саперы 16-й армии взорвали водоспуски Истринского водохранилища, и появившаяся водная преграда задержала немецкое наступление. Но ненадолго – мороз был такой, что река и водохранилище очень быстро покрылись льдом достаточной толщины, для того чтобы по нему могла переправляться пехота и мотоциклистыЗа трое суток немцам удалось полностью отбросить советские войска от Истры. При этом разгромить 16-ю армию им так и не удалось – ее части отошли с боями на новые позиции, не потеряв управления. Кстати, в это время на командном пункте армии и в войсках находился и держал руку на пульсе лично Жуков, благодаря чему все соединения армии вскоре стали гвардейскими.

Точки перелома

Захваченный Клин превратился в сплошную прореху, через которую немецкие части прорывались в восточном направлении. Основной удар 4-й танковой группы был направлен на Рогачево и Солнечногорск, вспомогательный – вдоль Ленинградского шоссе на Крюково и Химки. 23 ноября 5-й армейский корпус взял Солнечногорск, находившийся всего в 50 км от Москвы. Подобные угрозы требуют незамедлительного реагирования, и Жуков бросил в контрудар всю кавалерийскую группу Доватора, в то время как за ее спиной стал срочно создаваться "заборчик" из соединений, изъятых с более спокойных участков фронта. Правое крыло 16-й армии получило дополнительное усиление в лице трех танковых бригад и двух отдельных танковых батальонов. Поскольку контрудар кавалерии сдержал немцев лишь на сутки, вскоре они столкнулись и с этими частями. И тут у командования группы армий "Центр" появился еще один повод для невеселых размышлений: среди подбитых 2-й танковой дивизией в бою 25 ноября советских машин оказались британские танки Mk III Valentine. Возникал логичный вопрос: а сколько еще танков англичане успели поставить в СССР и сколько новых бригад, а то и дивизий Ставка уже успела ими вооружить?

Фото: ТАСС/Евгений Кассин

Тем временем тревожные звоночки зазвучали в районе Яхромы, где 3-я танковая группа рвалась к каналу Москва – Волга. Утром 28 ноября передовой отряд немецкой 7-й танковой дивизии под командованием Хассо фон Майнтофеля на восточном берегу канала столкнулся с передовыми частями 1-й ударной армии – соединения, о существовании которого штабисты ГА "Центр" и не подозревали. На следующий день 29-я и 50-я стрелковые бригады отбросили немцев на западный берег, а Гальдер в своем дневнике записал, что разведка доносит о подготовке противника к наступлению. Сам он все еще не верил в такую возможность.

Но пока что немцы продолжали наступать. За счет прорыва 3-й танковой группы к берегам канала Москва – Волга им удалось окончательно разорвать позиции 30-й и 16-й армий. В авангард наступления выдвинулся прибывший из-под Калинина 41-й моторизованный корпус, и спасало лишь то, что его танковые части были в таком же, как и все остальные, "посттайфунном" состоянии: в 1-й танковой дивизии на ходу оставалось 37 танков, а в 6-й – всего четыре Pz-II.

Но Ставке все равно приходилось нещадно обдирать более спокойные участки фронта, перебрасывая все новые и новые соединения. Эти меры замедляли наступление противника, но не решали проблемы. 30 ноября группа 2-й танковой дивизии заняла Красную Поляну в 17 км от Москвы, а 2–3 декабря 106-я пехотная дивизия захватила станцию Крюково. Здесь ей пришлось вести ожесточенные бои с панфиловцами и с 7-й гвардейской СД, станция несколько раз переходила из рук в руки.

Как известно, ближе всего к Москве удалось подобраться разведке 62-го саперного батальона – это и были те самые знаменитые "мотоциклисты в Химках". Примерно на такое же расстояние удалось пробиться частям дивизии СС "Дас Райх". Артиллерийские наблюдатели из 87-й пехотной дивизии 9-го армейского корпуса Гейера стояли в 34 км от Кремля и видели купола его соборов в бинокли. Но на этом все закончилось!

Наступление Красной армии

1 декабря 1-я ударная армия перешла в наступление. Ставка и командование Западного фронта адресовали ей две основные задачи: перейти в наступление в направлении Деденево – Федоровка – Клин и деблокировать находящуюся в окружении группу Захарова, вместе с частями 20-й и 30-й армий разбить всю клинско-солнечногорскую группировку немецких войск.

Первые ласточки советского наступления в лице 44-й и 71-й стрелковых бригад к концу дня продвинулись на 6 км от канала Москва – Волга. Здесь им пришлось столкнуться с 1-й танковой дивизией, однако дальше дело пошло без особых задержек. 2 декабря в наступление перешла 20-я армия, дополнительно усиленная 7-й гвардейской СД, отдельным 282-м стрелковым полком, тремя танковыми бригадами и дивизионом "катюш". Ее целью стало направление Химки – Солнечногорск. И, наконец, с 3 по 7 декабря к ним присоединилась казавшаяся немцам уже обескровленной 16-я армия, которую на самом деле уже успели пополнить свежими соединениями из "второй очереди".

"Дембельским аккордом" немецкого наступления стала попытка частей 4-й армии под Наро-Фоминском ворваться в построения 33-й армии Ефремова с 1 по 4 декабря. Немцам удалось смять 222-ю СД и развить прорыв на Кубинку – Апрелевку. Гитлер потребовал, используя этот успех, провести классическую операцию на окружение с участием 4-й танковой группы, 57-го и 20-го пехотных корпусов, но для этого не было уже ни сил, ни возможностей. Под Кубинкой 258-я пехотная дивизия немцев встретилась с весьма неприятным сюрпризом в лице батареи экспериментальных тяжелых САУ: СУ-100-Y, вооруженной 130-миллиметровой корабельной пушкой Б-13-IIc и двух СУ-14 с орудиями БР-2. А затем это последнее наступление было и вовсе купировано контрударом боевой группы, собранной Ефремовым из 18-й стрелковой бригады, 5-й ТБР, 136-го и 140-го танковых батальонов, двух батальонов лыжников и дивизиона "катюш". 3 декабря под Юшково части 258-й пехотной дивизии немцев были разбиты, уцелевшие откатились на прежние позиции.

В этот день "Тайфун" окончательно остановился. Как позднее писал бывший начальник штаба 3-й танковой группы Вагнер, "до 5 декабря на всех участках фронта войска приостановили наступление самостоятельно, без приказа свыше..." Воевать стало нечем и некому.

А затем Ставка бросила в бой все те самые дивизии "второй очереди", в существование которых немецкое командование отказывалось верить до последнего.

Фото: ТАСС/Николай Акимов

Проблема "танкового голода" была решена весьма оригинальным способом – при помощи соединения под единым управлением танковой бригады и кавалерийской дивизии, благодаря чему на поле боя вновь появились советские части, способные на прорыв и действия в глубине порядков противника. Серия наступательных операций: Клинско-Солнечногорская, Калининская, Тульская, Елецкая, Калужская и Белевско-Козельская – разорвала фронт группы армий "Центр" и отбросила противника от Москвы. Помимо этого, в ходе противодействия операции "Тайфун" и последовавшего за ней советского контрнаступления был почти полностью уничтожен "становой хребет" блицкрига – моторизованные корпуса. На короткое время сложилась ситуация лета 1941-го наоборот, когда уже немцам приходилось бросать слегка поврежденную и лишившуюся топлива технику под носом у наступающих советских частей. Трофейные списки середины – конца декабря впечатляют. Например, только 1-я ударная только за время всех декабрьских боев захватила 363 танка, 216 орудий, 1882 автомобиля и 549 мотоциклов.

Главный инструмент блицкрига в ходе операции "Тайфун" сперва сточился, а затем сломался на безупречных логистических маневрах Жукова и заблаговременно созданном механизме перманентной мобилизации. И окончательный перелом наступил именно под Москвой.