Тернистый путь кинофантастики: почему в СССР так и не сняли "Звездные войны"

Сцена из фильма "Аэлита". Фото: rosswolfe.files.wordpress.com

Обозреватель m24.ru Алексей Байков, проанализировав истоки и развитие советской фантастики, выяснил, почему в СССР так и не появилось своих "Звездных войн".

Изображение несуществующего – это вторая по важности задача искусства после осмысления реальности. Пока человек бегал за мамонтами с каменным копьем, он в основном рисовал то, что хотел убить и сожрать, и резал из кости ту, от которой хотел бы иметь детей. Но стоило ему начать ковыряться в земле, ткать одежду и строить города, словом, в тот момент, когда возникло нечто, что мы сегодня называем словом "цивилизация", появились и первые изображения несуществующего.

Египетские боги со звериными головами, крылатые быки древней Ассирии, Лернейская гидра, Левиафан и Дух Святой – всех их объединяет одна черта. Дело в том, что наше воображение ограничено и наглухо заперто в клетке реальности, так что, создавая фантастический образ, мы, как правило, смешиваем уже известные нам вещи. До сих пор в этой области мало что изменилось. Пугающий нас Чужой – это антропоморфная помесь ящерицы с тараканом, а бластер Хана Соло – ничто иное, как комиссарский маузер К-96 с надетой на дуло рукояткой от карманного фонарика.

Когда рацио стало теснить религию на всех фронтах, вскарабкавшейся на освобожденной пьедестал, науке все-таки понадобился собственный миф. Им стал новый, специфический жанр литературы – научная фантастика, возникшая на стыке утопии и волшебной сказки. В противовес мифу религиозному ее задачей стало не столько объяснение прошлого и настоящего, сколько поиск вариантов возможного будущего, исходя из уже сделанных или возможных научных открытий. Человеку, проснувшемуся в мире, где место бога заняла наука, надо было помочь адаптироваться к ее плодам, а заодно побудить его стремиться к новым знаниям, ну и попытаться предсказать все возможные последствия.

Научная фантастика, точно так же как и религиозный миф, нуждалась в собственных средствах визуализации. Особенно остро этот вопрос встал в связи с тем, что рождение нового жанра лишь на тридцать лет разминулось с появлением кинематографа – еще одного средства навеять человечеству сон золотой в особо крупных масштабах. Вопрос о "бракосочетании" стоял с первых же дней, процесс тормозила скудость доступных кино технических средств. Тем не менее, первый в истории фантастический фильм "Замок Дьявола" Мельеса был снят уже через год после демонстрации изобретения братьев Люмьер. Первый фильм в жанре НФ того же режиссера – "Путешествие на Луну" по мотивам романов Жюля Верна и Герберта Уэллса, вышел на экраны в 1902 году.

Когда на карте мира появился Советский Союз, вопрос о кинематографе будущего встал с особенной остротой. Коммунизм был и остается ультрамодернистской идеологией, опирающейся на идею вертикального прогресса, а полет к звездам был самым наглядным образцом достижений передового общественного строя. Так что космос должен был стать «нашим» как минимум на книжных страницах и в кино. Толстой и Беляев верно поняли социальный заказ и немедленно засели за свои романы, которыми будет зачитываться еще не одно поколение школьников. К ним попытался присоединиться Булгаков, но ему так и не удалось попасть на борт космического корабля, стартующего прямо в коммунизм. Свое веское слово предстояло сказать и работникам камеры, тем более что их напутствовал не только Ленин, но и сам Циолковский: "Шире литературы влияние кинофильмов. Они нагляднее и ближе к природе, чем описание. Это высшая форма художественности".

"Где ты, где ты, сын неба?"

Первой ласточкой советской космической кинофантастики стала навсегда вошедшая в историю кино "Аэлита" Якова Протазанова. Снимала ее студия "Межрабпом-Русь", образовавшаяся из дореволюционного товарищества "Русь", занимавшегося тем направлением, которое сейчас называют авторским кино. Фильм буквально состоял из новаторских находок и завлекалок, которые, казалось, должны были обеспечить ему невиданные ранее кассовые сборы и почетное звание первого советского НФ-блокбастера. Чего стоила одна только рекламная кампания с публикацией загадочного объявления "АНТА… ОДЭЛИ… УТА…" аж в самой "Правде". А великолепные марсианские костюмы Александры Экстер? А конструктивистские декорации Виктора Симова, сделанные по образцам ПРОУНов Лисицкого?

Фото: wikimedia.org

И все же "Аэлита" провалилась. Вернее будет сказать – ее провалили дружными усилиями сценарист, режиссер, советская власть и прокатчики. Во-первых, кроме костюмов и декораций, там не было ровным счетом ничего.

От оригинального романа А. Толстого остались разве что полет на Марс и сама Аэлита, а добавленная детективная линия откровенно снижала пафос жанра НФ. После таких оборотов сюжета сценаристу ничего не оставалось, кроме как кончить "за упокой". В финале выясняется, что на Марс никто не летал, все это был лишь сон, а, проснувшись, Лось сжигает чертежи своего интерпланетонефа, потому что "есть у нас еще дома дела".

Фото: wikimedia.org

Во-вторых прокатчики, смотревшие в те времена на привычный нам двухчасовой формат, как баран на новые ворота, стали резать 113-минутную "Аэлиту" на две серии. Причем таким образом, что вся московская часть истории оказывалась в первой, а марсианская – во второй. Зритель приходил и убеждался лишь в том, что его крепко надули, показав вместо фантастики детектив про сумасшедшего изобретателя, и билет на вторую серию уже не покупал. И, наконец критика, обиженная тем, что первый советский блокбастер про космос был снят на кооперативной, то есть нэпманской киностудии, оттопталась по "Аэлите" всем табуном. И продолжала закапывать ее даже спустя десятилетия, хотя фильм был первым в своем роде не только у нас, но и во всем мире. Лишь три года спустя Фриц Ланг снял свой "Метрополис", а Голливуд ни о чем подобном еще даже не задумывался. Под занавес комиссия ЦК ВКП(б) запретила "Руси" прокат фильма за границей и "Аэлиту" похоронили навсегда.

В этой истории, как в зеркале, отразилась вся дальнейшая судьба нашей кинофантастики. С одной стороны от нее ожидали слишком многого, а с другой – всячески маргинализировали. В фантастике видели эстетически чуждого enfant terrible советского кинематографа, попытку увильнуть от законов соцреализма в сторону создания зрелищного кино, "как на Западе".

Следующий полет к звездам верхом на целлулоидной ленте состоялся спустя целых 11 лет – в 1935 году. К тому времени нэпманов давно уже изгнали из кинодела, так что "Космический рейс"», начинавщийся с титров "Это случилось в Москве летом 1946 года, когда знаменитый астрофизик Седых решил лететь на Луну", был государственным во всех смыслах этого слова. Он не о космосе и не о космонавтах, задача ставилась иная: "Мы в СССР должны создать научно-фантастический фильм о жизни в нашей стране через 6-10 пятилеток" ("Советское кино", 1934).

Что ж, следует признать, что эту задачу ученик Эйзенштейна Василий Журавлев и приглашенный в качестве консультанта Циолковский разрешили с блеском. 1946 год, войны, судя по всему, не было или была, но СССР в ней победил "малой кровью, могучим ударом". Имперская Москва сияет, преображенная сталинским Генпланом. Все персонажи, даже старики, бодрые и моложавые, а также ответственные и героические. В наличии имеется обязательный для раннего производственного романа конфликт новатора с консерватором, а также комический герой, пробравшийся на корабль зайцем, ну и прочий набор штампов. Кроме того фильм почему-то был сделан немым – и это в 1935 коду, когда звуковое кино уже успело стать даже не новинкой, а вчерашним днем. Ракетопланы "Иосиф Сталин" и "Клим Ворошилов" тихо стартовали в светлое будущее.

Но тут советская власть снова размахнулась посильнее и наподдала прямо под коленки худо-бедно родившемуся жанру: Союз писателей в директивном порядке причислил фантастику к детской литературе, где были уже совсем другие каноны. Яд, впрыснутый этим решением, отравил советскую фантастику на всю оставшуюся жизнь, а советская фэнтази ("Старик Хоттабыч", Шварц, фильм "Кольца Альманзора", etc), так и не смогла до конца отмежеваться от детской сказки. В истории советской кинофантастики образовался пробел длиною в 20 с лишним лет, когда фильмы про космос попросту перестали снимать.

Звезда Клушанцева

В 1957 году весь мир принял сигналы спутника, а на экраны вышел документальный фильм "Дорога к звездам". К этому моменту в Голливуде давно уже осознали потенциал космической фантастики и поставили производство фильмов про пыльные тропинки далеких планет на поток: "Цель – Луна" и "Ракета Х-M" (1950), "Когда сталкиваются миры" (1951), "Запретная планета" (1956). Были найдены и размечены все основные темы: покорение космоса, космическая опера, фильм-катастрофа, научно-фантастический триллер, контакт с внеземными цивилизациями , далее по списку.

Видимо, в этот самый момент кто-то, руководивший кино из уютного кабинета на Старой площади, вдруг осознал, что нельзя быть первыми в настоящем космосе и последними на экране, и дал отмашку. "Дорога к звездам" более всего напоминает человека, осторожно пробующего ногой холодную воду: шаг вперед – и два назад. В отличный документальный фильм вставлен кусок о том, как будет выглядеть исследование космоса человеком в самое ближайшее время. До крайности наивный: экипаж первого корабля аж из трех человек, обширная, обитая кожей кабина, одеяния космонавтов в стиле летчиков 30-х, люди в костюмах с галстуками на орбите… Но все же это было слово, сказанное после 20 лет молчания. И, что самое главное, в титрах значилось имя человека, благодаря усилиям которого советская кинофантастика с нуля в одночасье достигнет мирового уровня – Павел Клушанцев,.

В ходе революционных потрясений мелкий дворянский род Клушанцевых был расскассирован, и маленький Павел вместе с матерью очутился в холодной коммунальной квартире без средств к существованию. Чтобы выжить и прокормиться, он продавал на петроградских толкучках шахматы собственного изготовления. Свой токарный станок он тоже придумал и сделал сам.

В школе он сперва мечтал стать писателем, а затем – инженером. В ЛТИ его не взяли: "анкета не та", но свои двери распахнул Ленинградский кинофототехникум. Окончив вуз, Клушанцев получает распределение на "Белгоскино" – будущий "Беларусьфильм", который в то время почему-то базировался не в Минске, а в Ленинграде. В 1934 году он переходит на работу в крохотную студию "Лентехфильм" (будущий "Леннаучфильм"), где организует специализированный кабинет для комбинированных съемок. Режиссеры Ленинграда и окрестностей выстраиваются в очередь, чтобы заказать у Клушанцева спецэффекты, так что кабинет пахал в три смены.

И все это время у Клушанцева, как и у Мартина Лютера Кинга, была мечта снимать фильмы о космосе. Он даже вступил в переписку с Циолковским и начал прощупывать почву, но помешала война. Вместо фантастики пришлось снимать учебные фильмы для летчиков и артиллеристов.

После войны Клушанцев продолжает заниматься документальным кино, создавая в съемочном павильоне чудеса, способные поражать воображение даже сегодня, в век компьютерной графики. Для фильма "Полярное сияние" (1947, не сохранился) он строит световую установку, имитирующую это явление, для "Вселенной" (1951) создает из папье-маше правдоподобные пейзажи других планет. А для "Дороги к звездам" – имитирующую звездное небо панель с лампами семи степеней яркости, расставленными в точном соответствии с реальной картой созвездий. В Голливуде в это время большинство спецэффектов предпочитали имитировать анимацией. Режиссер "Дороги…" Борис Ляпунов сперва обратился со своим замыслом на "Мосфильм", но там только пожали плечами – нигде в мире нет техники, чтобы снять такое. Потом кто-то посоветовал съездить на "Лентехфильм" к Клушанцеву, и фильм получился. А показанную в конце околоземную станцию с вращающимся кольцом для создания эффекта гравитации Стэнли Кубрик позднее перенесет в свою "Космическую Одиссею".

Заимствование Кубриком идей и образов Клушанцева. Фото: hsto.org

Настало время снимать собственный фильм. У Клушанцева уже готов сценарий: советская, американская и западногерманская экспедиции отправляются на Луну за образцами пород, у всех случаются аварии, и космонавтам из разных стран приходится помогать друг другу, невзирая на идеологию. Идея не понравилась наверху: мысль о сотрудничестве в космосе с противниками по Холодной войне тогда еще казалась дикой.

При этом Клушанцеву намекнули, что сценарий может и пройти, если смазать его авторитетом какого-нибудь маститого писателя. Он обратился к Казанцеву, на тот момент считавшемуся советским фантастом №1. У того не было времени возиться со сценарием, поэтому он предложил третьего соавтора – Витухновского, а для себя оставил руководящую и направляющую роль и фамилию на папке. Договор со студией был тут же подписан.

Разумеется в таком разностороннем трио просто не мог не созреть конфликт. Клушанцеву было интересно сделать как можно больше кадров со спецэффектами, показывающими научные аспекты полета в космос, Казанцев хотел литературы, Витухновский вставлял сцены и диалоги, которые не нравились Клушанцеву. В итоге накануне съемок, уже после приказа о запуске "Лунного камня" в производство, Клушанцев кладет на стол директора "Лентехфильма" заявление, что снимать картину он отказывается. Разразился грандиозный скандал, в котором Казанцев и Витухновский оказались потерпевшей стороной – за трехмесячную работу им не причиталось ни копейки помимо аванса.

Выход нашел сам же Клушанцев, предложив Казанцеву вместо "Лунного камня" снять экранизацию его свежевышедшей и сразу же ставшей бестселлером "Планеты бурь". Новый сценарий был написан буквально за два месяца Казанцевым в Москве и Клушанцевым в Ленинграде – черновики гоняли между двумя городами срочными бандеролями.

За это время советский НФ-кинематограф успел слегка приподнять голову и был жив уже не Клушанцевым единым. В 1959 году в прокат выходит "Небо зовет", примерно на тот же сюжет, что и неснятый "Лунный камень": советская марсианская экспедиция спасает американскую. Именно этот фильм пробил советской фантастике дорогу на западные экраны, прав весьма окольными путями. "Охота на ведьм" сенатора Маккарти только два года как закончилась, поэтому "Небо…" американцы попросту украли. Затем режиссер Роджер Корман и еще молодой Фрэнсис Форд Коппола сели за монтажный стол и перемонтировали фильм до полной неузнаваемости. Были вырезаны малейшие намеки на антиамериканскую пропаганду, действие было перенесено в постъядерный мир, в котором остались две империи: Север и Юг, добавлена сцена драки двух марсианских монстров, и все это вышло в прокат под названием "Битва за пределами Солнца". Рисунки художника-постановщика Юрия Швеца позднее использовал Кубрик для своей "Одиссеи".

"Планета бурь" вышла на экраны спустя год после полета Гагарина и в буквальном смысле убрала весь мир. В СССР ее посмотрели 20 миллионов зрителей, заявки на прокат поступили из 28 стран мира. В фильме наличествовали все составляющие качественного НФ-блокбастера: великолепно исполненная космическая техника, невиданные по тем временам спецэффекты, включая имитацию подводных съемок и состояния невесомости, тема инопланетных цивилизаций , ну и немалый бюджет. Один только летающий вездеход, построенный на заводе им. Лихачева, стоил как 20 "Волг". Впечатление портили разве что довольно-таки шаблонные реплики персонажей.

[html][/html]
Видео: youtube/пользователь: olegzw

Американцы не могли не показать "Планету бурь" у себя, но прошлись по ней даже жестче чем по "Небо зовет". Первая версия под названием "Путешествие на доисторическую планету" была выпущена в прокат в 1965 году. Из титров убрали даже малейшие намеки на то, что фильм был снят в СССР, актерам придумали английские имена и добавили ряд дополнительных сцен. В 1968 вышел еще один римейк – "Путешествие на планету доисторических женщин". То же самое, но с венерианскими амазонками в купальниках.

Помимо всего прочего "Планету бурь" буквально растащили на цитаты. Летающий вездеход перекочевал к Джорджу Лукасу в "Новую надежду", метод съемки эффекта невесомости скопировал Стэнли Кубрик, сцену падения робота в лаву постановщик трюков Роберт Скотак позднее почти дословно процитировал в "Терминатор II: Судный день".

В СССР, несмотря на успех в кинотеатрах, "Планета бурь" получила разгромную критику. Клушанцев решает что его крестовый поход в игровое кино был ошибкой и возвращается к документалистике. Но советская кинофантастика вроде бы находится на подъеме.

Москва-Андромеда

А в 1967 году, в журнале "Советский экран" появляется короткая статья, написанная уже ставшими известными всей читающей стране Аркадием и Борисом Стругацкими. Заголовок "Почему нет кинофантастики" для тех лет казался довольно странным, но проблемы были налицо: "В кино же фантастика не сделала почти ничего. Не припомним ни одного яркого человеческого характера. Ни одной сколько-нибудь важной проблемы. Отснятые фантастические фильмы прошли по экранам, благополучно принесли доход и умерли для искусства. Правда они прочно включились в стандартный репертуар детских киноутренников".

Братья полагали, что написали мотивирующий текст, а оказалось, что пророчествовали. Во второй половине 60-х советская кинофантастика вроде бы выглядела и чувствовала себя неплохо, но фактически уже готовилась отдать концы по тем причинам, которые перечислялись в статье: отсутствие режиссеров, оригинальных сценариев и специалистов по технике и спецэффектам, подобных Клушанцеву.

В том же году, практически сразу после статьи Стругацких, на экраны вышел последний из блокбастеров этой великой эпохи – "Туманность Андромеды". Часть первая – "Пленники железной звезды" по одноименному роману Ефремова. Сага должна была состоять из трех фильмов, почти как "Звездные войны", но исполнитель роли Дара Ветра, профессиональный русский богатырь Сергей Столяров неожиданно умер спустя два года после премьеры, а Госкино не дало денег на продолжение. "Андромеду" обильно порезали цензурными ножницами и выпустили на экран, вдогонку полив ее язвительной критикой.

Сцена из фильма "Туманность Андромеды". Фото: story.astrotek.ru/

Критиковать, кстати, было за что. Режиссер Евгений Шерстобитов, до того снимавший исключительно приключенческие фильмы для подростков, с одной стороны рабски подошел к экранизируемому тексту, стараясь сделать каждый кадр дословно, а с другой – понял концепцию мира слишком плоско. Персонажи "тоталитарной фантастики" Ефремова должны были сочетать в себе отточенный интеллект с античной красотой тела. Мускулистого мяса на экране и впрямь было навалом, а вот духовность как-то не получилась. Сцена обряда подвигов Геркулеса, снимавшаяся в "Артеке", своей наивной эстетикой и вовсе напоминала пионерскую линейку.

"Планета бурь" и "Туманность Андромеды" стали вершинами советской кинофантастики, за которыми начался провал. Тут самое время перечислить его основные причины.

Во-первых то, о чем писали Стругацкие: отсутствие режиссеров, сценариев и собственной школы создания спецэффектов.

Во-вторых, несмотря на начало космической эры, научная фантастика по-прежнему считалась жанром наполовину маргинальным и сугубо развлекательным, уместным разве что в серии "Библиотека школьника".

В-третьих: на рубеже 60-х и 70-х годов в США произошла маленькая технологическая революция. В 1971 году на рынок вышел первый в мире микропроцессор – Intel-4004. У нас новинку поначалу даже не заметили – для чего надо монтировать большие "шкафы" ЭВМ на крупных заводах и в институтах было понятно, а зачем и кому нужен настольный компьютер, неясно. Когда в США стали появляться первые фильмы, сочетавшие компьютерную графику с комбинированными съемками и спецэффектами, наша фантастика стала выглядеть убого.

В-четвертых, в 1969 году американцы первыми высадились на Луну, и Нил Армстронг сказал в эфир свою историческую фразу про огромный шаг для всего человечества. Это означало что СССР проиграл космическую гонку, и кинофантастика мгновенно оказалась в загоне. Госкино перестало утверждать сценарии и выделять бюджеты.

Нет, конечно же фильмы продолжали снимать, но каждый из них нес на челе все более отчетливую печать вырождения. Вплоть до середины 70-х с визуальной точки зрения наша кинофантастика, например, те же "Отроки во Вселенной" еще мало чем отличалась от американской. Но, когда три года спустя вышел первый (IV) эпизод "Звездных войн", стало ясно – этот разрыв уже не преодолеть.

Раз уж вспомнили про "Отроков", то не лишним было бы рассмотреть и весь жанр "пионерской фантастики", расцвет которого пришелся на середину 70-х, а завершением стала вполне земная "Гостья из будущего".

Кадр из фильма "Гостья из будущего". Фото: wikimedia.org

Строго говоря "Большое космическое путешествие" и дилогия "Москва – Кассиопея" – "Отроки во Вселенной" имеют к классическому НФ-кинематографу лишь опосредованное отношение. В центре сюжета этих фильмов лежит тема инициации, превращения детей во взрослых путем постановки им недетских задач. Выход в космос символизировал переход порога между отрочеством и юностью, но происходил он при этом в вымышленном мире, где нет скучной школы и секретаря ячейки, а есть только песня "Я возьму весь этот большой мир" в уютной кают-компании звездолета или в лесу у костра. Примерно в такой же космос пытались убежать разочаровавшиеся шестидесятники из КЛФ и КСП.

Кадр из фильма "Отроки во Вселенной". Фото: otroki.druid.ru

Пафос НФ при этом откровенно снижался в силу особенностей жанра, в котором все было как бы и не всерьез. Биороботы захватили целую планету, часть населения истребили, а оставшихся то ли превратили в зомби, то ли сделали им лоботомию: а оказывается, они вырубаются от простой детской считалки. "А и Б сидели на трубе", ха-ха-ха, хи-хи-хи. Но это был смех от беспомощности.

Снятый для той же аудитории, но более серьезный "Через тернии к звездам" при блестящем замысле с технической точки зрения не дотягивал даже до сериала Star Trek, не говоря уже о вышедшем одновременно с ним полнометражном фильме. Казалось, все это было снято в конце 60-х, а не в 1980 году.

Несмотря на то что в начале 90-х при Союзе кинематографистов СССР был создан целый совет по научно-фантастическому и приключенческому кинематографу, советскую кинофантастику было уже не спасти. Она продолжала катиться вниз по наклонной, минуя все новые этапы деградации: "Звездный инспектор", "Досье пилота Пиркса", "Петля Ориона", "Лунная радуга". Последней точкой на этом пути логически должна была стать автопародия и она появилась. "Кин-дза-дза!" Данелии будущие поколения вряд ли будут смотреть, но уж точно еще долго будут цитировать все эти "три раза ку!" и "желтые штаны". Получилось и впрямь смешно, но не про космос и иные цивилизации, а про Люсю и молоко. На том вся эта история бесславно и завершилась.