Почему можно понять зоозащитницу, забравшую собаку-поводыря у слепой певицы

Фото: Jonathan Hayward/PA Photos/ТАСС

Поставившая на уши интернет история с пропажей собаки-поводыря, вроде бы, завершилась. И даже благополучно – по крайней мере для слепой певицы Юлии Дьяковой, которой удалось получить Диану назад благодаря оперативной работе сотрудников Следственного комитета и помощи энтузиастов, размещавших посты, клеивших объявления, искавших и находивших свидетелей и фотографии.

Куда хуже складывается дальнейшая судьба зоозащитницы Виктории Павленко: против нее выдвинуто нешуточное обвинение в совершении кражи в крупном размере. На днях Гагаринский районный суд определил ей меру пресечения в виде полутора месяцев домашнего ареста. Обозреватель m24.ru Алексей Байков попытался разобраться в ситуации.

Сразу же хотелось бы уведомить читателей этих строк о том, что автор не собирается разбираться во всех хитросплетениях этого дела – оно зашло так далеко, что сейчас этим должны заниматься следствие и суд. Тем не менее первоначальная формулировка обвинения не может не вызывать вопросов: по закону "крупный размер кражи" у нас начинается от суммы в 250 тысяч рублей.

По запросу "собака-поводырь, цена" популярные интернет-поисковики выдают разброс цен – 200 – 600 тысяч рублей. Такая стоимость возникает не благодаря неотъемлемым качествам собаки, а в результате ее обучения по специальному курсу дрессировки. Но отечественная судебная практика при подсчете конкретных сумм материального ущерба от утраты домашнего питомца расходы на содержание, кормление, дрессировку и амуницию не учитывает.

То есть стоимость Дианы при всей ее уникальности в глазах суда не может быть выше среднерыночной цены за взрослую собаку породы лабрадор. Речь может идти только о нанесении Юлии морального ущерба – а это уже никак не "кража", а совсем другой состав преступления.

Кроме того, даже указанная на разных страницах в интернете баснословно высокая стоимость поводырей является чисто виртуальной. Дело в том, что эти собаки не являются предметом свободной торговли. Они даже не принадлежат тем слепым и слабовидящим людям, "глазами" которых они работают.

Фото: Jonathan Hayward/PA Photos/ТАСС

Их выдают в пожизненное пользование на основании безвозмездной аренды, о чем прямо сказано в договоре: "Собака-проводник, подготовленная на средства ВОС или федерального бюджета, передается в пользование инвалидам по зрению, оставаясь собственностью школы".

Всех, кто получает такую собаку, предупреждают о том, что в случае смерти хозяина она подлежит возвращению в центр подготовки для передачи другому очереднику. На подготовку каждой собаки-поводыря тратятся немалые средства, а на дрессировку уходит в общей сложности три года. Слепых много, а собак очень мало.

Кстати, в правилах Российской школы подготовки собак-проводников при Всероссийском обществе слепых есть и такой интересный пункт:

№ 3.8. "В случае установления фактов ненадлежащего обращения с собакой: необеспечение ее нормальным питанием, а также использование ее не по назначению (как сторожевой, декоративной, бойцовой, при использовании на открытом воздухе при попрошайничестве, игре на музыкальных инструментах, пении и прочих случаях извлечения коммерческой выгоды), собака подлежит изъятию у инвалида по зрению и возвращению ее в школу для передачи другому лицу".

Правда, Юлия получала свою Диану не в Школе ВОС, а в учебно-кинологическом центре "Собаки-помощники инвалидов", там пользовательские правила не висят в открытую на сайте, но вряд ли они так уж сильно отличаются. Ради приличия не будем обвинять Юлию в их нарушении, хотя работа собаки-поводыря не заключается в том, чтобы часами без движения лежать зимой на холодном асфальте или на бетонном полу в подземном переходе в ожидании, пока хозяйка не закончит петь.

Кстати, по данному вопросу сама Юлия и ее защитники, мягко говоря, вводят прессу и интернет в заблуждение. Якобы она работает на московских улицах и в переходах официально на основании некоей лицензии. Проблема лишь в том, что никакие московские органы власти не выдают лицензий на уличное музицирование. Никогда и никому. Просто потому, что такого документа не существует в природе. На самом деле речь идет о зарегистрированном на имя Юлии Дьяковой ИП, со счета которого она платила налоги. Но с каких это пор регистрация юрлица означает автоматическое получение права на определенный род деятельности?

Следует отметить, что и другая сторона в этой истории сумела создать себе проблемы на ровном месте и своими руками. Понятно, что целью Виктории Павленко не являлось корыстное присвоение данной собаки с целью ее последующей перепродажи. Но даже если верить ее собственным показаниям о том, что Диану она не уводила, а нашла бегающей рядом со станцией метро "Профсоюзная", то все равно не стыкуется.

Поводыри во время работы носят не только ошейник, но и специальную шлейку, которую невозможно спутать ни с какой другой собачьей амуницией. Более того, на таких шлейках всегда где-нибудь прилеплена или пришита бирка, на которой черным по белому русскими буквами написано: "собака-поводырь". И увидев такую собаку без хозяина, логичным было бы не тащить ее за холку в приют, а обратиться к ближайшему сотруднику полиции. Просто потому, что если она свободно бегает по улице, это означает, что где-то рядом находится потерявший ее слепой, которому срочно нужна помощь.

Фото: Jonathan Hayward/PA Photos/ТАСС

Впрочем, опубликованные недавно видеоролики с камер наблюдения метрополитена расставляют все точки над i: на них отчетливо видно, как Виктория следует за Юлей и Дианой и снимает их на мобильный телефон. То есть не знать, чья это собака и какова ее функция, она не могла.

И все же даже в такой безнадежной ситуации можно найти слова в поддержку Виктории Павленко. Хотя бы потому, что у ее поступка были вполне определенные причины. Вы можете видеть их каждый день, но либо равнодушно проходите мимо, либо поддерживаете ситуацию деньгами из своего кармана.

В мае прошлого года волонтеры-зоозащитники изъяли у попрошаек красавца алабая. Спустя сутки огромный пес умер у них на руках – он был истощен до предела и к тому же накачан под завязку алкоголем и каким-то немыслимым коктейлем из успокоительных препаратов. Среднеазиатская овчарка – чрезвычайно крепкая и здоровая от природы собака, но есть вещи, которых не в состоянии выдержать даже она.

Это истощенное, уставшее от жизни животное со впалыми боками и остановившимся взглядом запросто может оказаться вашей собакой, пропавшей полгода тому назад. Зачастую их воруют именно попрошайки. Затем несчастную собаку год или два интенсивно эксплуатируют в качестве живого магнита для умиления и жалости прохожих, а когда она уже не в состоянии передвигаться – ее добивают и берут следующую.

А случалось ли вам во время прогулок по дальним уголкам окраинных лесопарков находить обмотанные скотчем картонные коробки с поистине жутким содержимым: с десятком-другим трупиков котят и щенят, по которым уже ползают личинки? Еще вчера вы могли их видеть рядом с табличкой "Помогите приюту" или "Котятам на корм", а сегодня они стали не нужны и попрошайки избавились от них таким вот образом.

Фото: ТАСС/Валерий Бушухин

Можно сколько угодно обвинять зоозащитников в неадекватности и называть их презрительно "зоошизой", но после такого становится понятно, почему вид человека с собакой и пакетом для сбора денег действует на них как красная тряпка на быка. Даже если этот человек слепой, а собака – его поводырь.

Как известно, самоуправство, а именно так и можно охарактеризовать поступок Виктории Павленко, начинается там, где кончаются законы. Так вот, закон, предусматривающий административную ответственность за попрошайничество с животными, был внесен в Госдуму только 14 мая текущего года и до сих пор не принят. Ответственность по нему смешная – штраф от 2 до 10 тысяч рублей, то есть примерно половина дневного заработка бойкого попрошайки на оживленной точке.

Ни слова об изъятии животных в государственные или волонтерские приюты там нет – их судьба, видимо, вообще никого не интересует.

И разумеется, поступок Виктории, а также тот факт, что собака была найдена на одной из волонтерских передержек, дали основания для очередной волны ненависти в адрес зоозащиты. Раскачивать ее начали еще до того, как к делу подключился Следственный комитет.

Спустя три дня после пропажи Дианы в Сети появилась многократно растиражированная гневная филиппика от лица дрессировщицы собаки Елены Карловой: "Зная нашу публику, могу догадываться, где искать. Зоошиза! Люди, одержимые "спасти" собак от службы людям, положить их на диван и таким образом "любить". Это различные приюты и лаброретривера, и прочие команды. Известно, что Юля везде ходила с поводырем, пела в переходах, чтобы подработать. Зоошизе этот способ существования мог не понравиться. И они надумали таким образом избавить собачку от "мучений". Эти "добродеи" давно у нас в печенках сидят".

Действительно, ни для кого не секрет, что наша стихийно сложившаяся еще в 1990-х зоозащита почти всегда действует на грани закона или за его рамками. К примеру, не заявляет о найденных животных в полицию, что обязана делать в соответствии с законом. Но положа руку на сердце кто-нибудь и когда-нибудь слышал о том, чтобы органы правопорядка занимались розыском пропавших домашних животных или их хозяев, за исключением случаев вроде похищения любимого той-терьера известной певицы или уникального кота за 50 тысяч долларов?

Фото: Jonathan Hayward/PA Photos/ТАСС

Как правило, пришедшему с заявлением о пропаже или находке животного доверительно расскажут о том, что сейчас на участке десять трупов и двадцать грабежей, и вежливо выпроводят за дверь… По этой причине люди давно уже отвыкли ходить прямыми путями и строят свою деятельность так, словно государства с его законами не существует.

К сожалению, в той области, где действуют зоозащитники, все выглядит именно так. Сами они мрачно шутят: знаменитая 245-я статья УК ("Жестокое обращение с животными") начинает действовать только в том случае, если цинично расчленить котенка во дворике детского сада. По крайней мере ни один догхантер до сих пор не был по ней осужден, вот за "уничтожение имущества" – всегда пожалуйста. Фактически название статьи не соответствует ее содержанию: она сформулирована таким образом, что защищает людей от жуткого зрелища, а не самих животных от убийств и увечий.

С точки зрения нашего законодательства собака или кошка – это просто "частная собственность", такой же неодушевленный предмет, как смартфон или автомобиль. И правоохранительная система привычно защищает имущественные права владельца, а не живых существ, способных испытывать страх и боль точно так же, как человек.

Все упирается в один маленький пунктик, но попробуйте озвучить его хоть на улице, хоть в интернете – и половина присутствующих немедленно примется истерически гоготать, как будто вы только что нацепили клоунский нос, попытались жонглировать рулонами туалетной бумаги и смачно упали в лужу. Попробуйте хоть где-то произнести или написать словосочетание "права животных" – и все, что вам на это ответят, можно будет предсказать почти со 100-процентной точностью.

"А-ха-ха, паспорта дадим бобикам и мурзикам и разрешим голосовать!", "Сколько работы судам – рассматривать дела о циничном убийстве коров с последующим поеданием!", "Суды гав-гав-присяжных будут рассматривать дело о покраже косточки и изнасиловании болонки соседским питбулем!" и тому подобный бред. Даже, казалось бы, образованные и понимающие люди вроде небезызвестной дрессировщицы-журналистки Елены Типикиной перед телекамерами твердо чеканят: "Все это бред зоозащитников, никаких прав животных нет и не может быть".

Между тем "гыгыкающие" граждане даже не пытаются заглянуть в первоисточник – в так называемую Европейскую конвенцию о правах комнатных животных, с которой все это и списано. Никаких "гав-гав-присяжных" и прочих ужасов там нет и о предоставлении животным правовой субъектности речи тоже не идет. Более того, словосочетание "домашние животные имеют право на …" в этом документе отсутствует в принципе, но зато там очень подробно расписано, на что не имеет права человек. Не имеет права выбрасывать на улицу, калечить, беспорядочно разводить, убивать жестокими способами (таковыми признаются все, за исключением сертифицированных методов ветеринарной эвтаназии), обязан обеспечивать достойный режим содержания и так далее.

Самое главное, что такой "билль о правах" создает основы для возникновения не "шизовой", а вменяемой, то есть существующей в рамках закона, зоозащиты. Вместо непонятных девочек и мальчиков с бешеными глазами, действующих по принципу "хвать собаку и тикать", возникает цивилизованная сеть приютов, благотворительных фондов, волонтеров и работающих с ними в связке специальных подразделений полиции.

Мы привычно восхищаемся, глядя на бравых копов из американской Animal Police в передачах канала Discovery, но почему-то забываем о том, что основную работу для них выполняют обычные гражданские лица без погон и пистолетов. Те самые, которых у нас называют "зоошиза". Задача полицейского состоит в том, чтобы своим присутствием придать правильным действиям волонтера вид законных и в то же время предостеречь его от реальных правонарушений.

В тех же США суд и закон зачастую идут на поводу у зоозащиты, легализуя даже такие практики, которые нам здесь уж точно показались бы экстремистскими. К примеру, в прошлом году штат Теннесси узаконил деятельность так называемых разбивателей стекол.

Ежегодно в Штатах, где климат, мягко говоря, теплее нашего, в закрытых машинах заживо поджариваются и задыхаются не только собаки, но и дети. Спасение ребенка вопросов у закона не вызывало никогда, а вот спасателей собак полиция арестовывала регулярно. Разбивая стекла в машинах, они наносили ущерб священной корове американской юриспруденции – ее величеству частной собственности. Но закон не стоит на месте и рано или поздно действия разбивателей стекол станут легальными во всех штатах.

У нас нет ни аналога европейской конвенции, ни американских судебных прецедентов, а есть полнейший правовой вакуум, в котором вынужденно существует вся зоозащита – что цивилизованная, что "дикая". Такая ситуация, с одной стороны, провоцирует людей на действия за гранью закона, а с другой – не оставляет животным шансов на спасение в тех случаях, когда для этого действительно требуются полицейские полномочия.

Например, если речь идет о проникновении в частное жилище, как в недавней истории, когда хозяева намеренно морили голодом и жаждой на балконе акиту и никто не мог ничего сделать. Сейчас эта собака, судя по всему, уже мертва.

К сожалению, "дело Юли и Дианы" вполне может создать основания для государственного наката на зоозащиту, в особенности на команды помощи "породникам", которые и без того существуют буквально на грани выживания. Потребовать строгой отчетности о поступающих к ним на счет благотворительных средствах, пройти по существующим передержкам, проверяя законность договоров на аренду земли, заодно прихватить с собой санконтроль – и позакрывать половину. Методов существует великое множество. Тем более что сложно требовать организации дела "так, чтобы комар носу не подточил" от обычных людей, которые каждый день ходят на работу, содержат семьи и выполняют весь положенный взрослому человеку набор социальных обязательств. У них для этого нет ни сил, ни времени, ни лишних средств на то, чтобы нанять себе в штат юриста.

Только вот собак – овчарок, ротвейлеров, ризеншнауцеров, среднеазиатов, кане-корсо и тех же лабрадоров – от таких мер не перестанут ежедневно выбрасывать на улицу, никуда не исчезнут и попрошайки с животными. А вот забрать их оттуда, вылечить и переустроить будет уже некому.