Подпольное казино и анонимные игроманы: как устроен столичный мир азарта

Иллюстрация: Аля Хафизова

Официально игорные дома закрылись еще шесть лет назад. Но в одной только Москве ежегодно накрывают несколько десятков подпольных клубов. Часто они располагаются в обычных квартирах, где за парой игровых столов собираются любители и профессионалы "живой" игры. Специальный корреспондент m24.ru Игорь Залюбовин побывал в одной из таких квартир и сходил на собрание анонимных игроманов, где попытался понять, как устроен мир незаконных азартных игр.

Исчезнувшая империя

– Ну а вот что сейчас на Арбате, что в других местах? – отвечает вопросом на вопрос менеджер по бронированию "Голден Паласа" Екатерина. Ей явно не нравится моя попытка узнать, как сейчас обстоят дела у некогда популярнейшего столичного казино, сейчас переквалифицировавшегося в развлекательный и банкетный зал.

Былая роскошь главных московских игорных клубов давно распродана по дешевке. Пришедшие в упадок крикливые фасады обвешаны объявлениями об аренде площадей. Бомонд, кутивший тут в лихих девяностых и тучных нулевых, предпочитает другие места. А на месте бывших казино расположились не самые популярные рестораны. И это в лучшем случае: в "Кристалле" – одноименный свадебный центр, "Метелица" сдает в аренду офисы класса B и проводит стендап-вечеринки.

Подобная участь постигла и клубы попроще, и залы игровых автоматов. Те, кто остался, правдами и неправдами маскируются под лотерею. Тонированные стекла в помещениях первых этажей, зачастую без вывески: будить "вулкан удачи" в открытую теперь не предлагают. Впрочем, сейчас "одноруких бандитов", когда-то стоявших даже в супермаркетах, можно с той же легкостью отыскать в интернете.

Иллюстрация: Аля Хафизова

В 2009 году казино были закрыты официально. Согласно Федеральному закону №244-ФЗ, вся игра переместилась в четыре специальные зоны, рассредоточенные по стране. Ближайшая к Москве, "Азов-сити", находится на границе Ростовской области и Краснодарского края. То ли из-за неудобного расположения, то ли по иным причинам зона не прижилась, и сейчас ее собираются перенести на территорию олимпийских объектов Сочи.

Проводник

Около десяти вечера. На одной из кольцевых станций метро я жду своего проводника. В кармане крупная сумма редакционных денег: минимальные ставки в катране (так на сленге называют покерный клуб) начинаются от восьми тысяч рублей. Но без проводника, даже обладая финансами, на игру не попасть: пускают только своих.

Мой проводник, будем звать его Саша, требует максимальной анонимности. Каталы (карточные игроки – прим. m24.ru) – довольно узкий круг людей, где каждый на виду, рассказывает мой собеседник. Клубы располагают базой данных, в которую занесены игроки, появляющиеся более-менее часто. Как правило, туда вписаны имя и фамилия, телефон, иногда есть и фото.

Информация о предстоящих играх приходит в виде эсэмэски с короткого номера на телефоны, указанные в базе. "Сегодня отличная тренировка, собираемся на старом месте, ваш фитнес-клуб "Торнадо", – примерно так выглядит стандартная рассылка.

– Раньше была такая мода, все шифровались под фитнес-клубы, потому что мобильные операторы пресекали слишком очевидные приглашения, – объясняет Саша.

Мы выбираем из трех предложений. В одном из клубов сегодня "омаха" (вид покера – прим. m24.ru), в которую Саша играет неважно. В другой дозвониться не получается. Остается вариант с клубом, названным в честь французского коньяка. Назовем его Hennessy. Саша говорит, что там, скорее всего, "пихают" карты, то есть идет нечестная игра, но других вариантов у нас нет.

В катране

Сталинский дом на западе Москвы. Около подъезда делаем контрольный звонок в клуб. Нас просят подойти поближе к камере наблюдения, висящей над входной дверью. Поразглядывав нас секунд двадцать, голос на том конце называет код домофона, номер квартиры и этаж. От волнения Саша дважды набирает код неправильно.

Сзади появляется маленький улыбчивый человек восточного вида. В руках у него две большие сумки с продуктами и предметами гигиены. Он просит нас открыть дверь. Саша спрашивает его:

– А вы куда?

Он улыбается и заговорщически кивает, мол, туда же.

– На пятый? А мы код не можем набрать.

Поднимаемся на лифте втроем. На пятом этаже еще одна видеокамера (Саша говорит, что они есть на каждом этаже), железная клетка, нужная квартира – за ней.
Из квартиры выходит крупный дагестанец. Он открывает клетку. Человек с продуктами шныряет вперед, затем проходим мы.

Меры безопасности связаны не только с возможной полицейской облавой. Время от времени, объясняет мне Саша, на катраны совершаются налеты.

– Вбегают, кладут всех на пол, снимают часы, украшения, вынимают телефоны, деньги, обчищают сейф, – говорит он.

Преступление почти идеальное: полицию вызывать никто не будет. Есть и риск – налетчики вполне могут нарваться на пулю: держат катраны люди не самых благородных занятий.

Четыре комнаты, длинный коридор. Для обычной убитой сталинки – "клуб" звучит громко. Условия максимально функциональны: голые стены, выкрашенные в охру, минимум мебели. Арендодатели, как правило, знают, для каких целей сдают площади, объясняет Саша. Их поощряют хорошими деньгами.

Дагестанца сменяет милая девушка – пит-босс. У нее мы покупаем фишки: минимальный заход составляет 200 долларов. Курс здесь 1 к 50, так что мы отдаем ей десять тысяч рублей и получаем фишки – много красных "пятерок" и две или три зеленых по 25.

В ближайшей комнате к входной двери располагается сейф и несколько кроватей: на одной из них лежит дагестанец, на других отдыхают крупье – те, кто ведет игру. Их трое, и раз в полчаса они сменяют друг друга: игра не должна останавливаться ни на минуту.

***

Главная комната – та, что с покерным столом, вторая от входа. Ближе к потолку охра темнеет: здесь постоянно курят.

Во главе стола сидит русский мужчина в очках, похожий на программиста, только слишком плотный. Перед ним куча фишек.

– Чудила принес? – спрашивает он у соседа слева – русского парня, чья стрижка и борода выдают в нем упорное желание походить на дагестанца.
Под чудилой он имеет в виду восточного человека, который заходил с нами, а вот кого или что тот принес, ясно не до конца. Мы сдержанно здороваемся и садимся за свободные места с другого края. Стол обшарпанный и старый – похоже, куплен еще у легальных казино, распродававших свое имущество за бесценок.

Иллюстрация: Аля Хафизова

Играют восемь человек, почти все знакомы друг с другом. Сидящему слева от меня кавказцу Тиме постоянно кто-то звонит, но не на его, а на телефоны других игроков. Те понимающе передают трубки Тиме.

За Тимой сидит крупье. Он в мятой футболке, судя по говору – с юга России или из Украины. Следующие двое – уже знакомые русский с дагестанской бородой и "программист".
По левую руку от "программиста" грустный, светловолосый человек. Он выглядит так, что кажется, будто он все время проигрывает.

Еще двое примыкают справа к Саше: армянин Рус (наверно, сокращение от Руслана) и интеллигентный мужчина лет 60, пришедший следом за нами.

У интеллигента лицо, какое бывает у безнадежных, но еще не ощутивших этой безнадежности людей: он поглощен своей зависимостью настолько, что не видит ничего вокруг. Параллельно с игрой за столом он сражается в каком-то онлайн-казино.

Игра идет очень быстро. В покер играет Саша, а я наблюдаю за происходящим. Разговоры идут обо всем понемногу, псевдодагестанец время от времени объявляет результаты схваток MMA и других спортивных событий. Игроки переругиваются и провоцируют друг друга, кальянщик периодически меняет угли.

В зал входит красивая блондинка с плохой кожей, вся в черном. Она несет чай с лимоном для меня и растворимый кофе для N. Сотканная из абсолютного безразличия к происходящему, уже возвращаясь обратно, она находит свое отражение в зеркале огромного шкафа-купе, что тянется вдоль коридора. Блондинка улыбается сама себе и скрывается в дверном проеме.

Я чувствую на нас двоих пристальные взгляды. Несколько раз в комнату заглядывает пит-босс, та самая милая девушка. Она рассматривает меня и Сашу. Мы явно не вписываемся в компанию. Я в это время рассматриваю интеллигента.

Мне кажется, я уже видел это лицо.

Анонимные игроманы

Центр "Анонимные игроманы" находится на улице Магаданской в Свиблове. За пластиковым столом сидит человек десять. Собрания проходят ежедневно, потому что лудомания – болезнь неизлечимая и вернуться может в любой момент, объясняют мои новоиспеченные "братья", поэтому ходить должны даже те, кто бросил игру.

Сеансы построены следующим образом: ведущий встречи задает темы, на которые по желанию высказываются участники. Далее идут короткие комментарии.

– Привет, я Сергей, и я компульсивный игрок. Дата последней ставки — 02.09.2015.

Все остальные вторят ему:

– Привет, Сергей.

Когда "привет" повторяется раз в тридцатый, братья начинают напоминать мне китайских болванчиков. На самом деле так и должно быть. Чтобы сбежать от навязчивой мысли, нужно делать что-то механическое, бессмысленное. Такая вот нехитрая психиатрия.

Иллюстрация: Аля Хафизова

Рассказы игроманов почти неотличимы друг от друга. Почти каждый "брат" сознается, что играл буквально вчера.

"Я думал, я приду отсюда домой и начну новую жизнь. Мне казалось, что все позади. А потом я решил, что сыграю в последний раз".

Почти каждый рассказывает о том, как воровал деньги у родителей, девушки, жены, друзей.

"Моя девушка созависимая (на местном языке так называют родственников – прим. автора). Мы встречаемся несколько лет. За это время она пару раз лежала из-за меня в больнице, я обворывывал и подставлял ее. Сейчас я не играю. Но я ударился в другое. Я изменяю ей. Ищу девушек на сайтах знакомств и развожу – на секс, на деньги".

Почти каждый начал играть еще в детстве. "У нас дома всегда были карты. К отцу приходили друзья, они выпивали, раскладывали пасьянс. Мне казалось это очень крутым. В лет десять мы начали играть на деньги: в секу, в пристенок (карточные игры – прим. m24.ru)".

Братья внимательно слушают, хотя истории похожи. Иногда на их лицах видна радость – не все так плохо, как у других. Иногда сочувствие, понимание и даже улыбка – со мной было то же.

Поход сюда, возможно, не панацея. Но каждый имеет возможность высказаться. "Мне помогает это держать себя в руках. Помогает находить контакт с самим собой. У меня больная голова и один я не справлюсь".

Каждый брат что-то перебирает в руках – это карточная привычка. Но если в катране перебирают фишки или четки, здесь в ход идет фольга от конфет.

Я вспоминаю, где я видел это лицо. У всех игроманов – это лицо.

За два часа я выжат как лимон.

***

Мы беремся за руки, и я чувствую в своей ладони чужую вспотевшую ладонь. Женские голоса произносят молитву немецкого богослова Карла Этингера: "Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество..." Ее популяризировали "Анонимные алкоголики", по 12 шагам которых пошли и все остальные анонимы.

Женщины вокруг меня – матери игроков. Если на предыдущем собрании улыбался хоть кто-то, то здесь я не вижу и тени улыбки. Они страдают не по своей вине, и, видимо, это страшнее.

Справа от меня сидит Марина. Ее лица я не вижу, она и говорит как-то так, словно боится, что ее сейчас ударят. В какой-то момент я начинаю понимать, почти видеть, что у Марины растет горб. Кажется, ей настолько хочется спрятаться от окружающего мира, что она старается врасти в землю. Она несет на себе столько боли, что боль неизбежно должна вырасти в гору, в горб.

Иллюстрация: Аля Хафизова

Лида, крупная женщина, говорит с легким акцентом и за всех сразу – в прямом и переносном смысле (она делает это больше всех, да и говорят все примерно одно и то же):

– Самое страшное для меня – это полоска света. Я просыпаюсь и смотрю на его комнату: дверь приоткрыта и оттуда полоска света... Значит, сидит.

"Полоска света" ходит по кругу – вместе с бесконечным "привет".

Назад в катран

– Три раза он мне сдает – и три раза я ********* (проигрываю), – Рус, армянин с веселыми глазами, орет на крупье и бросает в него карты. Трехэтажный мат продолжается несколько минут.

За моей спиной по телевизору идет клип «Дискотеки аварии». Они поют песню Аллы Пугачевой:

– Не имей сто рублей, а имей сто друзей...

Молодой бритый наголо крупье продолжает метать карты, почти не обращая внимания на него внимания. Кажется, даже слегка улыбается. Рус ходит по комнате, без устали выкрикивая ругательства. Время от времени его настигает очередная вспышка гнева, и он пытается запустить в крупье подручными предметами. Мы уходим курить на балкон, и Саша поясняет мне, что игра действительно идет нечестная и нам лучше уходить: за полтора часа он несколько раз увидел комбинации, которые в покере редко встретишь и за год.

Саша рассказывает, что подобные перепалки случаются часто: однажды на его глазах разгневанный игрок отстрелил крупье половинку уха.

– Целился, видимо в голову, но пьяный был и промахнулся, – говорит он.

Мы решаем выждать и уходить – сразу нельзя.

Я иду в туалет и успеваю разглядеть оставшуюся пару комнат: в одной из них кухня, где блондинка жарит картошку (еду здесь приносят прямо за игровой стол, причем бесплатно, как и напитки). В другой в темноте сидит кальянщик и тот, кого назвали чудилой. Они поглощены своими смартфонами.

Мы проводим за столом еще минут двадцать. Когда мы, оставив фишки, встаем и выходим из комнаты, псевдодагестанец резко спрашивает Сашу:

– А вы куда?

Все смотрят на нас. Становится не по себе. Саша заверяет, что мы скоро вернемся.

Мы тихо подходим к пит-боссу и что-то врем про срочные дела. Она спрашивает Сашу, от кого мы приходили, записывает его номер телефона и отдает деньги. Мы даже почти ничего не проиграли.

Быстро собираемся и выходим. Дверь захлопывается.

Полоска света гаснет.