Собянин: московские школьники и студенты колледжей совершили почти 300 походов с лета
Фото: facebook.com/PermOpera
Большой театр показывает последнюю премьеру в уходящем сезоне – на Исторической сцене играют драматическую легенду Гектора Берлиоза "Осуждение Фауста" в постановке немецкого режиссера Петера Штайна. После серии из четырех спектаклей (с 22 по 25 июля) труппа уйдет на каникулы. Вслед за Большим на время летних отпусков закроется Музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко.
Редакция m24.ru попросила музыкальных критиков рассказать о самых значимых событиях в завершающемся сезоне. В этот раз географические рамки расширены до европейских масштабов.
Ярослав ТИМОФЕЕВ, музыкальный критик
Фото: Анна Денисова
В музыкальном театре главным событием сезона, безусловно, стала "Травиата", поставленная в Перми. Уже того факта, что это спектакль Роберта Уилсона, хватило бы для попадания в разряд ключевых премьер. Но тут предельно лаконичная, кристаллически ясная режиссура вступила в какую-то даже не химическую, а алхимическую реакцию со звучанием, созданным Теодором Курентзисом. Он пустил по всей партитуре электрический ток такого напряжения, что порой становилось не по себе. Тандем создал идеальную для спектаклей Уилсона атмосферу – холодную и нервную одновременно, и над вершиной построенного дирижером и режиссером здания буквально парила Надежда Павлова, исполнительница главной партии. Она обладает не только голосом потрясающей красоты, но и редким исполнительским интеллектом, позволяющим ей распоряжаться всеми красками вокала, владеть театральной ситуацией, мгновенно приковывать внимание. Именно к ней в этой "Травиате" подключены все высоковольтные провода. Такого гармоничного, цельного и прозрачного оперного спектакля на моей памяти в России не было.
Вторая по важности постановка прошедшего сезона – "Роделинда" в Большом театре. Впервые в России поставлена эта опера Генделя, и сразу же с удачным режиссерским решением и качественным исполнением. Единственное, что огорчает – оба упомянутых мной спектакля нельзя назвать made in Russia. "Роделинда" – копродукция с Английской национальной оперой, "Травиата" – с Оперой Линца. Трудно не видеть тенденцию в том, что самые заметные события сезона оказываются связаны с участием зарубежных мастеров.
"Травиата" Пермского оперного театра. Фото: permopera.ru/Люси Янш
Зато без помощи европейских коллег были сделаны еще как минимум три заметных шага по расширению оперного репертуара. В частности, поставлен "Горебогатырь Косометович" Мартин-и-Солера на либретто Екатерины Второй в Эрмитажном театре (благодаря ансамблю имени той же императрицы), "Сервилия" Римского-Корсакова в Камерном театре имени Покровского (по инициативе Геннадия Рождественского она впервые полностью записана) и "Джованна ди Арко" Верди в Ростове-на-Дону. Не могу сказать, что эти спектакли безупречны, но они очень важны с исторической точки зрения.
Для меня было потрясением услышать и увидеть армянское сопрано Эку Горстку в главной партии в опере Керубини "Медея" (Красноярск). К самому спектаклю много претензий, но певица блистательная. Она идеальна в партии Медеи: властная, статная, мифологически строгая и по-оперному страстная. Если ей удастся оказаться на столичных сценах, она станет открытием. Если не удастся – значит, ее откроют в какой-нибудь другой стране.
Владимир Юровский. Фото: Вера Журавлева
Не так давно у нас впервые появилась барочная певица мирового уровня – я имею в виду Юлию Лежневу. В минувшем сезоне появился и первый российский барочный дирижер международного класса – Максим Емельянычев. Его знают уже несколько лет, но именно в последний год – благодаря компакт-диску и серии концертов со своим тезкой, контратенором Максом Эмануэлем Ценчичем – он окончательно утвердил свое право заниматься аутентичным исполнительством на уровне лидеров направления.
Из всех гастрольных событий сезона для меня на первом месте концерт Чечилии Бартоли. Она наконец-то привезла свой последний диск, который называется "Санкт-Петербург", в одноименный город. И, в частности, спела с завидной дикцией на русском языке арии, которые никто раньше не слышал и не пел. Впрочем, даже без приятного нам "русского духа" этот концерт был бы незабываемым.
Фото: facebook.com/bartolicecilia
Гюляра Садых-Заде, музыкальный критик (Санкт-Петербург)
Фото: Владимир Постнов
Самые сильные музыкальные впечатления прошедшего сезона связаны прежде всего с событиями, прошедшими на фестивале Мариинского театра "Звезды белых ночей". Программа была сформирована так, что при взгляде на сводную афишу глаза разбегались от обилия концертов, спектаклей, оперных премьер и участия в них звезд мирового класса. В этом смысле Петербург летом превращается в одну из европейских музыкальных столиц.
Сенсацией стал приезд в Петербург Пласидо Доминго, который спел титульную партию Симона Бокканегры – баритональную, замечу, партию в одноименном спектакле по опере Верди. Было видно, что ему не так-то просто двигаться по сцене в 75 лет, певец несколько погрузнел со временем. Но его покоряющее обаяние и выразительный, наполненный, теплый тембр голоса сыграли свою роль. Доминго, как и двадцать, и тридцать лет назад, приковывал к себе взоры и воспламенял всех вокруг. Он привнес жизнь в довольно средний по уровню режиссуры спектакль Андреа Де Розы – премьеру прошедшего сезона. Его достойной партнершей стала солистка театра Татьяна Сержан.
Пласидо Доминго на поклонах в Мариинском театре. Фото: facebook.com/mariinsky.theatre
Второе важнейшее событие "Звезд" – Анна Нетребко спела партию Эльзы в спектакле "Лоэнгрин" – старом-престаром, но недавно возобновленном на Новой сцене "Мариинский-2". Эльза стала первой вагнеровской партией в репертуаре певицы – весьма дерзкий шаг в смысле перемены амплуа. Несколько лет назад Нетребко перешла с колоратурного репертуара на драматический, что всегда сопряжено с большим риском для голоса и даже для репутации певца. И у Анны далеко не сразу все стало получаться. Только сейчас окончательно ясно, что она приняла правильное решение. Вагнера Нетребко пока еще поет, скорее, вердиевским, "итальянистым" звуком. Ну, то, что спела не совсем по-вагнеровски – так это даже было интересно, как-то по-новому раскрыло партию.
В том же "Лоэнгрине" спела еще одна экстремально сильная солистка – приглашенная на партию Ортруды неистовая Надя Михаэль. Между Нетребко и Михаэль завязался настоящий вокальный поединок, напряжение просто зашкаливало. На сцене схлестнулись две сильных личности – и обе были хороши.
Сцена из спектакля "Лоэнгрин". Фото: mariinsky.ru
К сожалению, по части режиссуры, в Мариинском театре дела уже давно обстоят не слишком радостно. Все время происходит какое-то "провисание" по сравнению с уровнем музыкального исполнения, и этот сезон не стал исключением. У театра до сих пор нет компетентных консультантов, которые были бы в курсе тенденций мирового оперного театра, и могли бы со знанием дела посоветовать, кого из европейских режиссеров стоило бы пригласить на постановки в Мариинский. Выбор режиссеров на постановки часто вызывает недоумение, порой даже оторопь: никакой логики в нем не прослеживается. И часто на постановку выбирают режиссера, который, что заранее очевидно профессионалам, просто не сможет справиться с задачей.
Надежда Павлова. Фото: permopera.ru
Ярчайшее и драгоценнейшее впечатление нынешнего оперного сезона, если отвлечься от двух столиц, Москвы и Петербурга – это, конечно, "Травиата" Роберта Уилсона и Теодора Курентзиса в Перми, на Дягилевском фестивале. Спектакль был сделан, сыгран и спет настолько совершенно, что это было похоже на чудо. Идеальное, притом совершенно неожиданное сценическое воплощение "Травиаты": и по изысканной, холодноватой цветовой гамме пастельных тонов, типичных для Уилсона. И по композиции – каждая сцена статуарна, каждое движение выверено до микрона. Драгоценная гармония, возникшая между оркестром и сценой, то мягкое сопряжение, появившееся между музыкальным исполнением и визуальным рядом – дорогого стоило. А партию Виолетты просто замечательно спела сверхновая звезда – Надежда Павлова.
Важнейшее событие филармонического сезона в Санкт-Петербурге меломаны с нетерпением ждут целый год – традиционный весенний клавирабенд пианиста Григория Соколова в Большом зале филармонии. Он играл хрестоматийные вещи – Шумана, Шопена, но они звучали как откровение о жизни и смерти, о скорби и прощании.
В рамках фестиваля Early music осенью 2015 года была поставлена комическая опера Мартина-и-Солера "Горебогатырь Косометович", которую тот написал для императорского двора на либретто Екатерины Великой. Главным украшением постановки стали пышные костюмы в стиле XVIII века и свежие голоса молодых солистов. Зрелище идеально вписалось в изящную небольшую сцену Эрмитажного театра, для которой опера изначально и предназначалась.
Что касается мощных симфонических проектов, то здесь лидирует, конечно же, Валерий Гергиев. Он провел со своим мариинским оркестром весьма амбициозную серию: прокофьевский марафон к 125-летию композитора. Первые концерты прошли в Москве в зале Чайковского. Сразу после утренних выступлений маэстро и оркестр переехали в Санкт-Петербург и продолжили концерты уже в Концертном зале "Мариинский-3". Марафон шел два дня: около 20 часов чистой музыки прозвучало в совокупности. За это время были сыграны все семь симфоний, все оратории и все инструментальные концерты с весьма сильными солистами. Особенно же впечатлило, как Гергиев провел Третью и Шестую симфонии; это было по-настоящему мощное, трагически-пафосное высказывание.
Валерий Гергиев. Фото: Мариинский театр/Валентин Барановский
В рубрике "симфоническая музыка" стоит отметить зашкаливающее страстную интерпретацию Теодором Курентзисом Шестой симфонии Малера, которую оркестр musicAeterna сыграл на заключительном концерте Дягилевского фестиваля, а потом повторил в Москве в начале июля. Я присутствовала на репетициях симфонии – и это было отдельное, захватывающее переживание: когда на твоих глазах (и в ушах) сухая схема, запечатленная значками нот партитуры, начинала обретать смысл, интонацию, краски, пафос…
Музыкально это было сделано очень красиво: прозрачная оркестровка, с "маринистскими", импрессионистическими переливами, много звенящих светлых тембров – треугольника, челесты, арпеджиато арфы. И общее состояние оцепенелости – как оцепенела от горя душа главной героини (партию Клаудии спела Сусанна Эсмарк). Одну из ведущих партий – Стефана – пел Беджун Мета, очень востребованный контратенор с голосом необыкновенной красоты и ровности. Он же пел, кстати, партию Мальчика в мировой премьере оперы Джорджа Бенджамина "Написано на коже" несколько лет назад.
На другом конце Германии, в Мюнхене, с разрывом в несколько дней была представлена другая мировая премьера – "Южный полюс". Оперу написал чех Мирослав Срнка. В основе либретто состязание двух команд – английской и норвежской – кто первым достигнет Антарктиды. Действие развивается параллельно на двух половинах сцены, разделенной надвое невысоким барьером. Экспедицию норвежцев возглавляет Амундсен, которого пел Томас Хэмпсон. Со стороны англичан это Роберт Скотт – Роландо Виллазон. За дирижерским пультом – Кирилл Петренко, нынешний музыкальный директор Мюнхенской оперы, будущий шеф Берлинского филармонического оркестра.
К чему я это говорю? А к тому, что, когда в Европе решают ставить современную оперу, то музыканты и режиссеры приглашаются не по остаточному принципу – подешевле и поплоше, как у нас. Наоборот, к постановке привлекаются лучшие исполнительские силы. Высочайший класс исполнения сразу же включает новое произведение в текущий оперный контекст и становится залогом успеха сочинения. А если новую музыку плохо, неряшливо исполнить, то с большой долей вероятности ей не удастся удержаться в репертуаре и завоевать признание критики.
"Южный полюс". Фото: staatsoper.de
Дмитрий Черняков поставил "Пеллеаса и Мелизанду" в Цюрихской опере; он же стал, как обычно, и сценографом спектакля. Глеб Фельштинский ставил свет, и его решение очень многое концептуально решало. Картинка получилась невообразимо красивая. Совершенно не ожидаешь увидеть напоенное воздухом и светом пространство в "Пеллеасе" – тут постановщики сознательно сработали на контрастах, на отрицании ожидаемого. Представьте: в стерильной белой швейцарской гостиной, которая временами напоминала кабинет психоаналитика, разворачивается действие: ни бездонного колодца, ни башни, ни фонтана нет и в помине. Мелисанда выглядит в начале как неопрятная беженка, которую, видимо, где-то долго мучили или даже пытали: эдакий запуганный зверек, вздрагивающий от мельчайшего прикосновения Голо. Лес – вовсе не сумрачная чаща, как в либретто; напротив, в первой картине мы видим за огромным окном, во всю стену – свежую весеннюю листву, облитую солнцем, на фоне синего неба. Но именно слом стереотипов, серия визуальных подмен освежали и подстегивали остроту восприятия.
"Пеллеас и Мелизанда". Фото: staatsoper-hamburg.de
Лейла ГУЧМАЗОВА, музыкальный критик
Фото: facebook.com/leila.gouchmazova
В этом сезоне не обошлось без кадровых рокировок. Большой театр сделал громадное дело – переманил из Ла Скала на пост руководителя балета Махара Вазиева. Ради этого приглашения он прервал долгосрочный контракт с Ла Скала. Программа следующего сезона версталась без него, но подвижки, связанные с его деятельностью, уже налицо – молодежь Большого получила возможность вводиться в спектакли, появились новые имена и перспективы на будущее Большого балета.
На днях стало известно, что меняется директор в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко – Антон Гетьман переходит из Большого. Я думаю, радикальных перемен не последует, Гетьман – опытный руководитель.
В родные стены на Большой Никитской вернулся театр "Геликон-опера". Никто не гарантировал, что это случится, и у долгой истории с реставрацией окажется счастливый финал. Теперь хочется, чтобы у геликоновцев появлялось как можно больше интересных постановок, гастрольных поездок.
Театр Сац окончательно понял, что может работать и на детскую, и на взрослую аудиторию. Уровень их амбиций все больше подкрепляется художественной частью.
В фестивальной жизни двух столиц было много интересных событий. В Москве прошел третий Context Дианы Вишневой, начинавшийся как частная инициатива нашей лучшей балерины и превратившийся в важное мероприятие. В этом году в его рамках прошел конкурс российских хореографов, с визитом приезжала легендарная труппа Марты Грэм, одной из основательниц американского модерна, а также был представлен интерактивный спектакль Live живого классика Ханса Ван Манена (балет поставлен для Дианы Вишневой).
Диана Вишнева. Фото: https://www.facebook.com/MarkOlich/Mark Olich
Три фестиваля, не похожих друг на друга, прошли в Санкт-Петербурге. 15-летие отметил DanceOpen – по существу хорошая тусовка для профессионалов и любителей балета, которые имеют возможность раз в году встретиться, пообщаться, мастера дают мастер-классы начинающим. Получается это все душевно и на международном уровне. Состоялся фестиваль "Дягилев P.S.", известный тем, что планомерно и методично вводит искусство хореографии в музейный и научный контекст. Фестиваль OpenLook развивается на поле современного танца, современной хореографии. В этом году там была представлена большая русская программа.
Что касается премьер, то в этом сезоне в Большом театре обновили "Дон Кихота". Получился громоздкий парадный спектакль на Исторической сцене. Вышла "Ундина" Ханса Вернера Хенце в постановке Вячеслава Самодурова – это последняя балетная премьера в Большом, его эксклюзивный продукт. Для тех, кто ожидает от балета пачек-пуантов и академической суховатой классики этот спектакль не подойдет. Он рассчитан на тех, кто хочет видеть дальше и больше, интересоваться балетом не как собранием штампов, а как развивающимся искусством. От классической средневековой истории о юноше, полюбившем деву, тут остался схематический сюжет.
На исторической сцене вспомнили о 90-летнем юбилее Майи Плисецкой.
Свежайшая "Анна Каренина" – спектакль-кандидат на школьные посещения – выпустил Московский музыкальный театр. Постановка благонравная, по своему воплощению не столь далекая от первоисточника и может служить в качестве нелитературного примера, по которому можно проследить мотивы романа Льва Толстого.
"Анна Каренина". Фото: stanmus.ru/Михаил Логвинов
В этом сезоне все чаще возникают вопросы, связанные с финансированием театров. Очень сильно вредит отсутствие закона о меценатстве. Бюджет подсыхает, и никаких альтернатив не предвидится. Поэтому стоит задуматься о том, что логично было бы законодательными рычагами регулировать поддержку искусства бизнесом. Но у нас этого не происходит. Хочется надеяться, что когда-то все сдвинется с мертвой точки.
