Черный квадрат искусства: как художники ищут идею

На "Каширке" рассказали о Малевиче и Родченко

В выставочном зале "На Каширке" прошла лекция художника Арсения Сергеева о современном искусстве "Художники-мечтатели. Проектирование будущего", посвященная творчеству Казимира Малевича, Эля Лиситского, Александра Родченко, Пита Мондриана и других известных представителей мира абстракционизма. Слушатели узнали, что такое проектирование будущего в искусстве и как художники ищут идею живописи.

Сегодня я хотел бы поговорить о модельной функции, о проектной функции искусства. Дело в том, что искусство как чистое удовольствие, такому искусству не так уж много лет. Вообще-то, у искусства всегда были другие функции, и, по-моему, на одной из лекций я уже говорил, что проектная функция - она самая завораживающая и важная. На самом деле, то, что рисуют художники, оно рано или поздно случается. То есть художник рисует, а потом это происходит в жизни. Вообще говоря, искусство всегда использовалось для того, чтобы проектировать жизнь, проектировать пространство. Художники или люди, которые прибегали к искусству, они моделировали, по сути дела, проигрывали в безопасных вариантах, рисовали ли или изображали в виде какого-нибудь ритуала будущее, они его проигрывали, они его проектировали.

Ну, самый простой пример, который я приводил: старшее поколение помнит свои учебники истории Древнего мира, где на первых станицах где-то про доисторического человека есть картинка, где группа папуасов стоит вокруг рисунка, который сделан на земле, там, по-моему, кенгуру или какой-то газели и тыкает в него копьями. И там подписано, что это наивный глупый ритуал для того, чтобы обеспечить удачу на охоте. Глупый комментарий. Какая удача может быть на охоте, если человек не готов к охоте, если он просто выходит и не потренировался, то есть, фактически, это не ритуал, а это планирование, моделирование охоты. То есть как следует потыкав копьями, люди, во-первых, себя накачивают эмоционально, а, во-вторых, в принципе, они уже готовы то же самое действие произвести на охоте. К чему это я, к тому, что довольно на долгое время эта модельная функция отошла на задний план. Например, Леонардо Да Винчи мы, в основном, ценим за его «Мону Лизу», «Тайную вечерю», за какие-то живописные работы. Кстати говоря, художник мало какие картины закончил, потому что в основном занимался не живописью, а проектированием. У него огромное количество набросков, мы их тоже знаем очень хорошо - это человек, вписанный в квадрат и в круг. Это все идеи, это все размышления с помощью искусства о том, как устроен человек, как устроен мир. У него есть анатомические рисунки, у него огромное количество архитектурных рисунков, инженерные проекты: известно, что идея танка, идея вертолета - это идеи, которые пришли в голову Леонардо Да Винчи. Мы в основном сконцентрированы на искусстве, которое после эпохи Возрождения существует, так называемое изящное искусство, в котором, конечно же, тоже модельная функция присутствует всегда, но она скрыта, и не всегда ее легко обнаружить.

Но в начале 20 века появляются художники, которые делают феноменальный прорыв, они начинают рисовать свои какие-то картинки, которые в конечном итоге определяют развитие всей культуры, всего общества, образа пространства, которое нас окружает. И хочу я начать с важного художника, это гордость России, - не захват, конечно, чужих территорий, а гордиться надо нашими культурными достижениями. Такой крупнейший художник, действительно гордость России настоящая, художник, который определил развитие вообще всей цивилизации Европейской, который предвосхитил вообще все, что происходит с нами сейчас, художник, который стал автором самого великого произведения без всяких сомнений, величайшего произведения, иконы авангарда, иконы современного искусства. Это как бы переломный момент - эта картина - и она создана в России, понимаете, не в Голландии, не в Америке, не в Германии, не во Франции, которая в то время задавала тон в культуре. Это сделал поляк по происхождению, но подданный Российской империи - Казимир Северинович Малевич. Что это за человек и что это за произведение, хочется об этом долго рассказывать, а потом рассказать, что происходило дальше.

Это художник, который долго искал формулу, идею живописи. Его интересовали проблемы, которые мало кто ставил перед собой. Он думал о космосе, он думал о человеке не как о персонаже, который занимается какими-то делами, погряз в своих бытовых проблемах, который выпивает и закусывает по пятницам. Он думал о человеке как о единице, которая живет в космосе, о человеке, который осознает себя не в пространстве своей квартиры, а в бесконечном пространстве космоса. В это время сделано очень много всяких открытий, конец 19-го - начало 20-го века - это революция техническая, невероятное количество новых знаний падает на человека. Открывается оптика, например, цветовая, что цвет состоит всего лишь из трех составляющих: красного, зеленого и синего, что из этих цветов можно получить оптическим способом любые другие цвета. Большие открытия делаются психоанализом, открывается такое понятие, как подсознание, что сознание - это только часть мозговой деятельности, и сознание контролирует только часть нашего поведения. Огромное количество всяких технических достижений. Естественно, художник проходит в своем генезисе все текущие направления, все текущие течения и стили, которые идут параллельно. Как видите, он делает импрессионистические работы, как видите, художник, который умеет рисовать, то, что он делает «Черный квадрат» - не есть желание шокировать, это результат очень долгих размышлений и очень долгой и последовательной работы художнической, его исследования с помощью искусства.

Он был наследователем импрессионизма, но, обратите внимание, здесь у него нет людей, он рисует чистые пространства, чистые структуры, он пытается осознать пространственную глубину, ее внутреннюю структуру. Поэтому интересно, что он рисует, как правило, голые ветки, он рисует раннюю весну. Он, естественно, не избегает влияния Сезанна, как видите, такая сезаннистская работа. Однако, Сезанн сосредоточен на чистой форме, художника все-таки начинает интересовать, какое место занимает человек внутри этого пространства, внутри космоса и в конечном итоге он понимает, что его интересует не столько даже пространство как таковое, сколько место человека в этом пространстве, его пропорции относительно космоса, его значение и самое главное - смысл человеческого существования, но не в глупой формулировке вопроса «в чем смысл жизни», но, как бы сказать, что есть существование человека не в бытовом разрезе, а как тела, которое как бы расположено в пространстве, будем говорит так, геометрического тела что ли, в этом смысле, как некоего объема, человек занимает какое-то место и это место - оно в такой огромной оси координат.

Занятно, что он рисует такую двойную картинку - два человека абсолютно одинаковых, то есть он пытается найти формулу человека и отсюда его тяготение к обобщению, выявлению таких архетипических параметров, свойств человека. И вот у него появляется такая странная картина, смотрите, фон - это Сезанн, а фигуры - они какие-то бестелесные, обобщенные фигуры абсолютно чуждые, они даже написаны в другой манере. Это фундаментальное различие космоса и человека как тела, оно здесь уже намечается, оно здесь уже довольно явно отмечено, человек как бы отделен от этого пространства, это отдельный, очень важный объект и субъект одновременно. И в это время художник начинает переключаться на другие темы, понятное дело, что в это время в моде марксизм. Это 10-е годы, большевики вовсю, еще и не мечтают о том, что они так быстро захватят власть. Но общий тренд, почему он обращается опять же к крестьянам, крестьяне - это люди, которые непосредственно связаны с Землей, это архетипическая роль. То есть всякого рода фланирующие, прогуливающиеся дамы - это не роль, это не функция, их роль не связана напрямую с Землей, это роль чисто демонстративная. Но крестьяне связаны с Землей, они связаны с планетой, они на ней копошатся, выращивают еду, занимаются очень важной архетипической работой, не будут работать крестьяне - нечего будет есть.

Одновременно, параллельно начинается война в этот момент - 14-й год, как сейчас. Малевич и все остальные, если кто-то видел публикацию в недавнем «Коммерсанте» – очень занятно. Тотально, подавляющее большинство интеллектуалов поддержали войну, все подряд просились на войну: Малевич, Маяковский, Петров-Водкин, Кнут Гамсун. По всей Европе захлестывал национализм, милитаризм жуткий. В это время Малевич с Маяковским - будущим футуристом - делают огромное количество лубков, агитирующих за войну, за победу. К 16-му году наступает серьезное отрезвление у всех, в том числе и у Малевича, он возвращается к своей теме крестьян, и в это время очень многие художники начинают обращаться к наивному искусству, появляется такое направление – неопримитивизм, и Малевич на время примыкает к этому направлению. Его столпы – Ларионов, Гончарова. То есть он начинает сплавлять свои искания формулы человека, это народное искусство, а лубки - это тоже часть народного искусства, это все вместе формирует новую тенденцию в его творчестве, это тема обобщений таких, стремление к геометризации, буквально геометрическую формулу человека художник пытается схватить. Он все более и более упрощает силуэт, все более и более обобщает формы, он пытается найти универсальный знак человека, и это приводит его к постепенной геометризации всех этих объемов, к упрощению форм и, самое главное, к педалированию цвета. Но в это время он также очень увлечен иконой, русской иконой, а в русской иконе очень важным является цвет, причем цвет - очень ненатуральный и очень обобщенный, очень условный, и он тоже заимствует этот форсированный, условный, знаковый цвет и тоже активно использует в своей живописи.

Параллельно из сезаннизма и интереса к искусству примитивных народов, к искусству сумасшедших, к искусству художников-любителей, на этом стыке возникает еще одно направление, я его не разделяю - кубизм и футуризм. Кубизм, условно говоря, более статичный, а футуризм, вроде как, занимается динамикой. На самом деле кубизм – это, грубо говоря, стиль, а футуризм лучше описывать не как стиль, потому что, если вы посмотрите футуристов, и в том числе русских футуристов, в том числе Малевича, вы увидите, что там очень разные художники: часть из них импрессионисты, часть – пуантилисты, часть - фовисты, но эти художники концентрируются на новой категории, они абсолютизируют такую категорию пластическую, как движение. При этом, если раньше идея движения, конечно же, занимала художников, но никто ее не абсолютизировал, то футуристы идею движения, идею скорости, они ее абсолютизируют, и этой теме посвящена вся их работа. А применяют они при этом различные классические системы, но русские футуристы используют, как правило, кубистическую систему. Как видите, здесь очень динамические композиции, но это как бы заимствование у Брака и у раннего Пикассо.

Отличие очень сильное русского кубофутуризма, - русские, как всегда, инноваторы такие, - в том, что в этом искусстве много цвета. Настоящий стопроцентный кубизм французский - он такой весь грязно-коричневый, черный, серый. Понято, что русские не могут отказаться от цвета, потому что для них важна эмоциональная составляющая, русские все-таки очень эмоциональные люди, ну и иконное наследие имеет большое значение. Обратите внимание, во всех этих работах появляются квадратики, везде появляются квадраты, на самом деле - это идея абсолюта, абсолютной формы, она все время занимает художника, он все время пытается ее нащупать, это очень медленный процесс. Вот типично футуристическая работа, вы видите - здесь динамика такая, здесь одновременно, в фазах изображен точильщик ножей, он все время как бы опробует геометрию в разных качествах, в разных контекстах, разыгрывает геометрические постановки театральные. Видите, кубики появляются, то есть «Черный квадрат» - он уже виден, он уже везде здесь есть и, наконец, прорыв происходит тогда, когда Малевич знакомится с теорией Циолковского. У него в учениках, кроме того, Кибальчич - с одной стороны, большевик, а с другой – довольно занятный художник и один из помощников Циолковского. В это время наступает расцвет русской философии, в том числе яркие работы начинают писать Андреев, Федоров с его философией общего дела, такая совершенно безумная идея у философа - устроить судный день, который он почему-то понимает, как настоящий Ренессанс - наступление рая, но по сути - это Судный день. То есть его мечта - возродить всех умерших, вернуть всех назад, но вообще-то - это одна из картин Апокалипсиса.

Но это все философские течения, им можно приписывать какую-то большую мечту о космосе, о выходе за пределы Земли, за пределы обычного человеческого существования, связанного с выживанием, заработками и т.д. Это большая мечта о каких-то больших целях, больших идеях, но самое главное - это новое понимание человека, его ответственности в мире, того, что человек - это часть космоса. Это тело - такое же, как планета любая, это планетарное тело, и каждый человек, - это осознается особенно и Вавиловым, и Циолковским, - как самостоятельный мир, самостоятельная планета, самостоятельное космическое тело. И вот художник изобретает свою новую пластическую систему и целую группу вокруг себя формирует учеников, которые в последствии определяют развитие русской культуры очень надолго, если не навсегда, до сих пор как бы, да? Это направление называется супрематизм, это такой французский неологизм: «супрем» - это превосходный, суперсовершенный, «супер в суперной степени», а «матер» - это материя, то есть супрематизм буквально - это суперматериальность, сверхформа. Это геометрическая абстракция по своему виду, но это геометрическая абстракция, которая базируется на совершенно других идеях. Параллельно эта абстракция изобретается еще в нескольких странах, в том числе очень большое направление «Де стиль», - такая группа во главе с Тео ван Дусбургом, Питом Мондрианом.

Но во всей остальной Европе геометрическую абстракцию изобретают совершенно праграматически, это, как правило, изыскания дизайнеров и архитекторов, это новые идеи для дизайна. Наш художник не об этом мечтает, для него это все мелочи, ерунда, он мечтает о выходе в космос, о полетах в космос, о новом месте человека во Вселенной, и, обратите внимание, космические станции, они прямо так и нарисованы, как они и есть, - это крестообразные конструкции, то есть тело и накрест у него идут солнечные батареи. И, посмотрите, художник не рисует плоские геометрические фигуры, в действительности, он рисует их в перспективе, они все имеют сокращение перспективное, это на самом деле не прямоугольники - это трапеции. Он рисует плоские фигуры, но подразумевает движение в пространстве, это космические тела, эти геометрические фигуры зависают в пространстве в разных ракурсах. И это все связано, безусловно, с русским православием, вообще, православный канон имеет эту подспудную космичность, я сейчас не буду углубляться, читайте русских философов серебряного века, там все это расписано. Но, надо сказать, что эта идея чистого абсолюта, идея прорыва к идеальному, это очень мощная идея, которая занимает художника. Как видите, это тоже, с одной стороны, православныей крест, с другой стороны, это космическое тело, это вещь, которая зависла в пространстве, это не плоская штука. И, собственно говоря, видно, что не сразу человек приходит к своему этому шедевру, это очень медленный и постепенный процесс. Что такое нарисовал на самом деле Малевич? Кто-нибудь здесь, поднимите руки, сомневается, что это великое произведение? Надо ли рассказать, что это такое, что это за невероятный фантастический шедевр?

Из зала: Да, вашу точку зрения хотим узнать.

Арсений Сергеев: Первое, ни один художник не осмелился сделать такую простую вещь, это раз. Ни один, понимаете, художники в это время рисуют обнаженных девушек, пейзажи, в лучшем случае, несущиеся поезда какие-то. Никто из них в это время не мог сделать этого шага, не мог себе этого позволить, сформулировать четко, что такое живопись. А живопись - это проект, это идеальная формула развития и идеальный образ того, что будет. Этот художник отсекает, он начинает новую эпоху своей работой, он говорит: вот это основа всего. Что такое квадрат - это абстракция, порожденная человеческим сознанием, в природе квадратов и кубов не существует, их нет. Вообще, система координат вот эта вот линейная - осей y,z - это абстракция, в природе мы не можем так передвигаться, это для нашего удобства мы придумали такой особый язык описания пространства, который, на самом деле, идет в разрез с природой. Природа не развивается по осям таким примитивным, внутреннее движение природных форм, рост кристаллов ли, природных вещей - это все очень прихотливые, сложные, криволинейные движения. То есть художник говорит: вот она - основа нашего мышления, нашего понимания, то, что человека отличает от животного - умение абстрагироваться, умение формулировать очень простые максимы, которые позволяют нам осваивать этот очень сложный мир.

Хочу обратить ваше внимание на цвет: черный и белый - это также суперабстракты, это суперусловности, в действительности, в природе мы не видим абсолютно черного и белого. О чем говорит художник – о двух глобальных максимах абстрактных - свет и тьма, тьма поглощает весь спектр цветовой, белый содержит все цвета, которые существуют в спектре. На уровне, условно говоря, понимания живописи - это формула живописи, здесь вся живопись, квадрат – как, сам по себе, формат картины. Опять же, условно говоря, свет невозможен без тьмы, тьма без света. Тьма порождает все. Идея пустоты - это очень мощная, важная вещь, пустоты в природе не существует, везде что-то есть, это порождение нашего мышления, это мы придумываем пустоту, но для нас пустота и как философское понятие и в масонстве, и в куче других философских течений - это очень важный пункт размышлений, это отправная точка. Теперь вспомните, пожалуйста, платежные системы, терминалы, как они выглядят? Экран, если он не включен, сейчас вся наша жизнь происходит через этот интерфейс, через экран. Вот эта формула, это будущее, человек знал, как все это будет, что все будет происходить через этот абстрактный интерфейс, он содержит все. «Черное зеркало», кто-нибудь смотрел сериал? Никто не смотрел, прямо сегодня идите на торрентах и скачивайте.

Понимаете, вот оно - это черное зеркало, оно нам показывает все, через него проходят деньги, через него проходит информация, через него люди коммуницируют, через этот интерфейс организуется вся жизнь на сегодняшний день. Это невероятно, как художник смог это предугадать, не было никаких экранов еще вообще, кино только появилось, какие там телевизоры. Итак, это невероятное, потрясающее произведение, это гордость российской культуры, это самый главный художник русский, самый великий, самый известный. Более того, очень долго Европа не знала об этом художнике, долго замалчивалось, несмотря на то, что в Стеделик музее эти работы были закуплены в 30-е годы. Они умалчивали, они хотели, чтобы голландцы были первыми, то есть работы были в запасниках, их не показывали, реально художник открыт в 72-м году, большая выставка русского авангарда была в Европе, и всем стало понятно, кто главный в современном искусстве России. Два главных художника мировых, которые определили все глобально, это Кандинский - лирическая абстракция, и Малевич - геометрическая абстракция. Это русские имена, а мы гордимся чем? Чем мы гордимся, я не понимаю, есть на сегодняшний день хоть один художник русский, которым мы можем гордиться так же, как Малевичем? Балет русский? Извините, балет русский давно закончился, это было, но, надо сказать, что русский балет после советской власти из России уехал, он продолжал существовать, он до сих пор оказывает большое влияние, но русский балет, на самом деле, - это Дягилев, - человек, который уехал сразу же после революции.

Теперь, после пламенной речи хочу вам показать, что происходит дальше, и об этом проектном залоге, который сейчас содержится в большинстве работ. Когда теперь вы будете смотреть на искусство, прикидывайте, а что на самом деле предугадывает художник, что он планирует? Далеко не всегда разговор идет о будущем далеком. Ну тут много еще надо было рассказывать про группу супрематистов, которую он организовал, а дальше, понятно, Малевич был учителем Родченко и всех конструктивистов. То есть мы живем в архитектуре, которая сделана после Малевича. Вот эти все коробки злосчастные и вся квадратно-гнездовая планировка наших городов - это все после Малевича, это все конструктивизм. То есть художник в определенный момент оказался под сильным давлением советской новой художественной критики, которая была очень ангажированной, и он начал опять рисовать людей, но это, по нынешним временам, такая критика - люди обезличиваются, они становятся винтиками в машинах этого нового строя. Он пытается примирить тот ящик Пандоры, который он открыл, с человеческим, но, слава Богу, не доживает до репрессий, в 32 году, по-моему, он умер. Отдельная история это похороны Малевича, там поинтересуетесь, это был один из первых перформансов, и надгробие его было такое, настоящее авангардистское, то есть не крест был поставлен, а куб. Это культовая фигура, безусловно, Малевич - это невероятный персонаж.

На долгое время эти все произведения были неочевидны для большинства. Очень сложно говорить о России, мы, конечно, живем в дико интересной стране. Как только мы начинаем критиковать революцию, говорить, что это разрушение России, это катастрофа, то мы тоже впадаем в некую ложную идею, потому что, безусловно, революция была очень трагичной для России, но она была и необычайно важным воодушевляющим моментом для всего мира. Те инновации, которые были в ходе революции сделаны в российской культуре, они обогатили весь мир. Например, архитектура конструктивизм: русские конструктивисты строили не дачки богатых людей, а они строили общественные здания, вокзалы, театры, большие жилые дома многоэтажные. То есть русский конструктивизм реально отрабатывал эту историю в общественных пространствах, это была модель и эта модель была действующая. Были смоделированы через архитектуру и дизайн огромное количество вещей и технологически новых достижений. И всем этим с успехом воспользовались в Европе и в Америке, потому что - грех не пользоваться, потому что первое и самое важное - это функциональность. Черный квадрат открыл функционализм, идею экономии, предельной эффективности, планировочных решений, отказ от украшательств.

После войны только все то, что было разработано конструктивистами, находит широкое применение везде. Конструктивизм и тренд геометрической абстракции, который задан Малевичем и художниками его круга, побеждает во всем мире, послевоенная архитектура неоконструктивистская и минимализм в искусстве, оптическое искусство. Я вам сейчас показываю - это такой художник - Герхард фон Гревениц. Как видите, это черный квадрат, но уже в разработке, это такие половинки теннисных мячиков для пинг-понга, которые чем-то заполнены и закреплены на вращающихся штифтах, которые приводятся в движение электромотором. Но закреплены они все со смещением от центра и двигаются с разной скоростью. То есть вот эти белые точки, они как бы шевелятся, при этом этот рисунок переменчив, потому что скорость разная. Это универсальная картина, она никогда не заканчивается, она все время находится в становлении. У него очень много таких работ, он был под сильным влиянием Малевича, даже работы так свои называл. Эта работа называется «Метамалевич», то есть - это тоже полоски, которые так же закреплены на штифтах в разных частях и двигаются с разной скоростью, это такая универсальная, вечно изменяющаяся композиция Малевича, такой супрематизм движущийся, причем это сделано - картонки такие кривые тушью покрашенные, - смешно, но концепт великолепный. Это тоже «Метамалевич», только первая версия. Или вот, например, смотрите, такие подвижные рамки - то два квадрата, то они превращаются в ромбы, причем они тоже движутся с разной скоростью.

Что делает художник, что у него за идея - это идея некоей подвижности. Конструктивизм он вообще очень жесткий, такой тоталитарный и очень определенный, художник пытается сделать его гибким, это идея о том, что дизайн, архитектура, окружающее пространство должны быть пластичными, современными, изменяемыми во времени, должны приноравливаться к новым сюжетам, должны быть технологически готовыми к тому, чтобы изменяться. И главное, что произведения искусства и, вообще, окружающая среда, они должны перестать быть застывшими. Они должны стать динамичнее, подвижнее. Ну это тоже такие кружки, которые так вращаются.

А это уже современный художник, который продолжает эту линию. Это такой паблик арт, брошенное здание, которое хотели взрывать. Художник предложил свою версию, денег не было ни на снос, ни на поддержание этого здания, вот, вдохновленный Герхардом фон Гревеницем…, здорово? Это Лондон, к сожалению, я не помню, как зовут художника, очень известный художник. Вещь сделала свое дело, вместо того, чтобы сносить здание, эта работа привлекла к месту серьезное девелоперское агентство, в результате этот убыточный район сейчас активно развивается, и работа до сих пор, по-моему, в действии.

Из зала: Как это технически сделано?

Я не знаю, как это выпилили, если честно, не понимаю. Это как бы трюк, но понятно, что эта штука выпилена, а к центру присобачены моторы, гидравлические какие-то штуки. Есть электромотор – мотор, который вращает эту вещь, и гидравлика, которая механически наклоняет это в разные стороны.

Из зала: Это стекло очень точно вырезанное?

Скорее всего, это уже имитация, вырезали и вставили, но эффект такой, что это прямо так.

Из зала: Это - не видео-мейкер?

Нет, это реальный объект. Тема кружков продолжается. Это тоже очень известный художник - Аниш Капур, это просто зеркало, выпуклое зеркало. В чем прелесть этой работы, в том, что художник предлагает совсем другой концепт отношений зрителя с произведением. В данном случае для каждого зрителя эта работа выглядит совершенно по-своему, поскольку он в ней отражается. Поскольку это выпуклое стекло, угол зрения, скорость, с которой вы к нему подходите, отходите, создает умопомрачительный эффект. К сожалению, у меня нет видео, невозможно это показать, но это снос крыши, если честно. Банальная вещь, просто вогнутое стекло, но те трансформации, именно вас как предмета, они невероятные, они круче комнаты смеха. Тут очень чистая вогнутая форма, часть сферы, но эффект совершенно завораживающий. Когда это масштабируется уже, это Чикаго, - это перед «Облачными воротами», которые я показывал на первой лекции, - это становится невероятной вещью; искусство, которое вбирает в себя все. То есть фактически это некая линза. Это новый концепт, вообще, не только существования самого искусства, не только отношений между искусством и пространством, между пространством и зрителем, но это также классная визуализация идеи и прозрачности пространств во всех смыслах. То есть художник говорит, что жизнь должна быть предельно прозрачна, она должна быть предельно ясна и открыта. Это новое понимание общественного устройства, каждый является участником, каждый ответственен за эту картинку, все ее формируют.

Это тоже продолжение «Черного квадрата», это сенсорные инсталляции, продолжение этой же темы «зеркальной». Это тоже очень интересно, смотрите, здорово как, это просто такие поворачивающиеся гравированные картонные кружочки. Это про то же, вся та же тема зеркал, как бы смысл ее. Но вот что Малевич, конечно, предвосхитил, вернее, как Малевич вдохновляет художников: это архитектура, это здание реальное - это не 3D. Посмотрите, это стоит того - это здание, которое может быть любым, может меняться так, как вы хотите, вы его можете перестраивать сами. Это Голландия, это геометрия, примитивные прямоугольники, абсолютно видно, что все это вдохновлено супрематизмом, без Малевича это невозможно. Сейчас все голландские архитекторы бесконечно ездят в Россию, причем не в Москву едут, а в Омск, Екатеринбург – города, где очень большие комплексы конструктивистские построены. Потому что есть чему поучиться, у нас масштабы, у нас концепции невероятные, кто был в общежитии Наркомфина - это просто ужас, шедевр архитектуры просто уничтожен, разрушен, шедевр в центре Москвы, я не могу себе этого представить. Это шоу-рум, строительная фирма заказала архитекторам построить дом, это офисы этой фирмы и одновременно шоу-рум для показа того, что они могут. Ну, естественно, эти системы используются. Здорово, я бы хотел жить в таком.

Вообще, эта идея игры, идея открытого пространства, идея демократического участия, партисипативности…, это такой Майкл, по-моему, Крит - английский концептуалист. Художник делает игровую площадку для взрослых или, скажем так, для всех, не только для детей. Или вот тоже невероятная вещь, в продолжение темы космоса. Это Яёи Кусама, это такая зеркальная комната, зеркала покрывают полностью все, стены, потолок, пол. И в пространстве развешаны на очень тонких проводках светодиоды разных цветов, во все стороны вы оказываетесь в космическом пространстве, вы реально можете себя почувствовать в бесконечном космосе. Совершенно невероятный художник, но, честно говоря, там в определенный момент тебя начинает охватывать ужас, дверь тоже зеркальная, и ее очень трудно найти. У нее это большая тема, эти кружки, для нее точка - это большая-большая тема для размышлений. Смотрите, какую она делает инсталляцию, до того было все сделано по ее проектам, и там все точно исполнено, как она хотела. Что это за инсталляция, это инсталляция, которая сделана посетителями, то есть на открытии этой выставки - это просто белое пространство с белыми предметами, при входе люди могут взять любое количество стикеров, цветных кружков, там, красных, желтых, зеленых и наклеить их, куда хотят. Здесь вы видите почти конец этой экспозиции, а ребенок сидит играет на пианино. Совершенно сумасшедшая художница, не вылезает просто из сумасшедшего дома, тем не менее, совершено невероятные вещи делает.

Это Роберт Моррис, художник известен больше как ленд-артист, который работает с большими объемами, инсталляциями из земли, из бетона, огромных размеров. А на выставках он работает с с текстилем, гибкими какими-то вещами. Кажется, что это просто эксперименты с формообразованием, как бы такой плоский кусок превращается в объем, превращается в скульптуру, видно, да? – «Черный квадрат» продолжается. Это важно, что все это отрабатывается из квадратов, хочу обратить внимание, квадрат - это основа оригами, то есть квадрат это, вообще, такая вещь кросс-культурная, это не только западноевропейская цивилизация, это повсеместная вещь, видно, да? Обратите внимание, это начинает напоминать одежду, это 60-70 годы, это какие-то одежды, похоже? Он не планировал одежду, но появляется в 80-90-е потрясающий совершенно дизайнер - Йоджи Ямамото, явно совершенно. Ну, Ямамото знают девочки, должны знать, явно инспирирован этот дизайнер, явно он находится под влиянием Робертса, понимаете? Этот художник, если кто-то видел, как он делает свои дизайны, никто не видел? А это потрясающе, это дизайнер который работает с основными малевическими цветами: красный, белый, черный. Итак, лежат ткани на подиуме, он подходит и их рвет, просто разрывает в нужных местах, и дальше люди берут шить по эскизам то, что он разорвал очень точно, они это сшивают. Его модели сделаны из единого куска, это надрывы в нужных местах, которые дальше определенным образом сшиваются. Видно, что это продолжение этих инсталляций? Ну для меня - очевидно.

Тоже интересно, совсем другой пример, кстати, вы его можете видеть если попадете в бизнес-школу «Сколково», она сейчас там эта инсталляция. Это вода, которая компьютером управляется. Там запускаются самые разные вещи, как видите, это может быть все, что угодно. Это круговорот, вода падает и дальше обратно возвращается, то есть замкнутый цикл, класс!

Из зала: Какой размер у этого объекта?

Очень большой, этажа три наверно.

Из зала: Метров 10?

Да, такая здоровенная штукенция. Вообще, художники сейчас очень много работают с совершенно не художническими материалами, часто используют разного рода достижения инженерии, науки, для создания искусства. Это очень смешной проект в Германии был, по-моему, в Берлине, называется «Рисующие машины». Это художники создают машины, которые создают как бы искусство. То есть художник создает машину, а уже машина создает искусство. Вот, видите, какие-то скульптуры, это такой пластик застывающий выливается. Понимаете, опробование этих всех технологий, концептов, что с ними можно сделать вообще? Сегодня художников очень часто зовут, чтобы работать с новыми материалами, новыми концептами, это практика уже в продвинутых компаниях. В продвинутых компаниях принято собирать это отвязное суперновое искусство в корпоративные коллекции. И корпоративные коллекции - это не частный корпоративный музейчик, а эти произведения находятся в офисах, их собирают сознательно хозяева корпораций, чтоб поднимать креативный дух работников. Было замечено, что современное искусство стимулирует интересные идеи, коммерческие идеи, нестандартные.

Из зала: Особенно, когда посуда бьется?

Но смешно - целая машина для того, чтобы бить посуду.

Из зала: Надо закрываться от этих попаданий.

Но там стекло стоит, оно закрывает.

Вот совсем другого типа художник. Я говорю, что да, художники часто используют новые технологии, пытаются примериться и человеческий какой-то масштаб понять новых технологий, но гораздо интереснее то, что художники делают для того, чтобы изменить «сейчас». То, что влияет в проектном залоге на ситуацию сегодня. Вот, финский художник Кайкконен, она что делает – она никогда не делает свои инсталляции, как видите, эти все инсталляции сделаны из одежды, она их никогда не делает так, что идет в какой-то секонд-хэнд и там скупает все подряд, нет. Всегда она делает клич, это всегда какие-то городки небольшие, деревни и это проекты, которые формируют сообщество. Финляндия - холодно, люди и так не склонны общаться - нордический характер, да еще холодно, это иногда физически невозможно, но люди хотят чувствовать общность какую-то, хотят познакомиться, она создает какой-то повод, люди хотят участвовать в ее проектах, и это - есть повод для их коммуникации, для начала формирования активного сообщества. Как правило, ее приглашают в такие проблемные зоны, там, где люди разобщены, где нужно людей консолидировать, это есть такой первый шаг консолидации людей, когда они участвуют в одном деле, помогают художнику в создании инсталляции.

Художники могут также говорить об очень важных на сегодняшний день проблемах, они проектируют, условно говоря, если не выходы, то серьезные дискуссии на острые темы. Это работы проекта в Венеции, называется «Гласстресс», параллельно с венецианским биеннале обязательно открывается этот проект и художники работают со стеклом. Вы знаете, что Венеция славится своим стеклом мурано, и вот такие вот, видите, вещи, которые очень хитрым образом поворачивают очень многие вопросы, вопросы протеста политического.

Или вот, например, совсем другая история, понятно, что это такое? Это «пупырка» - это пластиковая упаковочная штука, она нарезана, видите, здесь на 3 минуты, на 5, на 10. Если вы ждете трамвай и точно знаете, когда он придет, - там табло у них висит – через 10 минут придет, - вы берете соответствующую штуку, чтобы вам не скучать, снимаете стресс. Художник делает проект, формирует новые отношения в каких-то ситуациях, может быть, люди не воспользуются этим, но они улыбнутся, у них снимется какое-то текущее состояние, какая-то встряска - и переключение происходит.

Понимаете, новые технологии, искусство позволяет, в принципе, моделировать какие-то отношения, более того, моделировать их метафорически - отношения человека с пространством или отношение человека со своей судьбой, жизнью. Часто, я почему-то верю, что большое количество фильмов-катастроф в американском кинематографе, оно в каком-то смысле запланировало и 9/11 и т.д., сделало их возможными. Разговор о проектном залоге в современном искусстве, вообще, в изобразительных искусствах - это еще и разговор об ответственности. Безусловно, художник ответственен за свои высказывания, если он понимает, что то, что он рисует, может стать реальностью и, скорее всего, станет реальностью, он, может быть, будет как-то по-другому осознавать, что он делает; он будет понимать, что он совершает поступок.

Просто хочу еще показать одного художника, московский художник Владимир Архипов, что он делает: он не делает работы сам, он собирает работы, которые были сделаны вынужденно, из-за того, что там чего-то не хватает. Это у него называется «Музей вынужденных вещей», большая часть - это вещи, которые сделаны до перестройки, когда все было жутким дефицитом. Вот, например, что это такое, как вы думаете?

Из зала: Сумочка.

Совершенно верно, это корзинка для покупок в магазине. А из чего она была сделана? Это ящик для бутылок из-под молока. А это что такое? Это клетка для пчелы матки.

Из зала: Совершенно не догадаешься.

Совершенно невероятные вещи.

Из зала: А какой материал?

Это бигуди и пробки. Это очень интересный, кончено, художник, который говорит о том, что часто искусство и дизайн - это вынужденный акт, это то, чего не хватает, почему бы это не сделать самому, почему нужно это ждать. Оказывается, что в начале это был музей советского вот этого убожества, но на самом деле оказывается, что эти самоделки делаются везде, потому что это производство массовое оно не покрывает всех потребностей. И часто такие самоделки делают далеко не бедные люди, а очень даже богатые. Один из роликов я смотрел, знаете, как он это делает? Он берет эту вещь, обязательно платит какие-то деньги человеку, который это сделал, обязательно фотографирует его как автора, историю его записывает, всю конструкцию можно разобрать. Один из сюжетов такой: лодки, гребля на каналах в Голландии - дорогие лакированные лодки, и человек делает из мячиков от большого тенниса специальные насадки на штуки, к которым крепятся весла, чтобы не царапать эти полированные лодки. Потому что конкретно его клуб, он очень маленький, в Голландии мало места, вообще, и лодки, произведенные в Америке, - они просто там не думают, что их иногда надо складировать, очень близко друг к другу на полки их раскладывать и когда их снимают, они начинают друг друга царапать. Дорогущий гребцовый клуб, но вот нету этой вещи, нигде ее не купишь, и вот хозяин, очень небедный человек, сделал такую штуку. Или вот - пробка оборвалась и никак не купить, вот человек сделал себе вещь.

Или вот другая история, тоже с технологией связана, это Марико Мори - дочка мультимиллиардера японского, «Мори корпорэйшн», может знаете. У нее совсем о другом, о том, как человек взаимодействует с технологиями. Это специальное помещение, в которое ты заходишь и ложишься в специальную ванную, что ли, с датчиками, который якобы твою мозговую деятельность снимают, и дальше компьютеры эти волны превращают в изображение и звуки. Но мне сказали, что это такое вранье, что это как бы такой концепт, но он не осуществлен, что это видео с музыкой играет само по себе, это как бы обманка такая, но сама по себе идея хороша, она классная. Работа эта давнишняя, айфонов еще не было, но на сегодняшний день мы уже слились с технологиями, не так, конечно. Но, по сути, мы уже не можем себе представить, - кто подсел на телефоны с тачскринами, на компьютеры,- а это большинство нас, интеллектуалов, мы уже не мыслим жизни нашей без этих девайсов, мы с ними слились, и наши все интенции там - на экранчике.

Ну и давайте я уже закончу, давайте закончим на этой картинке - это Олафур Элиассон. Как видите, Солнце не зашло, оно застряло, это просто такой огромный желтый щит, подсвеченный ярким прожектором. Это, по-моему, Европа, Стокгольм, что ли, или Дания, здорово, да? Опять же, о чем художник говорит? О том, что стоит только пожелать, стоит только вообразить, и это становится возможным, ты сразу же находишь технологическое решение, стоит только точно сформулировать, чего ты хочешь. Иными словами, я закругляю свою лекцию, проектное мышление это самое важное, что сейчас есть в современном искусстве, это формулирование нашей жизни, художники рисуют, а мы потом по этому живем; художники, писатели, музыканты, архитекторы, понимаете, мы недооцениваем, что они делают, - они делают нашу жизнь.