Свои и чужие: Алла Боголепова – о толерантности в Москве

Фото: facebook.com/alla.bogolepova

Колумнист m24.ru Алла Боголепова – о московской толерантности, мигрантах, гостеприимстве, провинциальном мышлении и праве быть человеком.

– Приезжай ко мне в гости, – сказала я приятельнице. – Приготовлю нам ужасно вредный ужин. Будем есть жареную свинину и разговаривать до полуночи.

Приятельница замялась.

– У меня есть бутылка вина и редкий португальский сыр, – соблазняла я.

– Ну не знаю… Очень уж ты далеко живешь.

Это вообще-то смотря что брать за точку отсчета. Если Красную площадь, то да, далековато. А если, скажем, аэропорт "Шереметьево", так очень даже близко. Но я все понимаю. Выбираться из нашего прекрасного Ховрино действительно довольно долго.

– Заночуешь, в первый раз, что ли?

– Да не в этом дело. Я вообще в последнее время стараюсь не выбираться из дома без крайней необходимости. Особенно на окраины.

А вот это заявление из уст женщины, которая большую часть жизни провела в небольшом провинциальном городе, меня озадачило.

– Дело не в расстоянии. Дело в НИХ, – понизив голос до шепота, призналась девушка. При этом на лице ее отразился такой ужас, что я грешным делом подумала: не летают ли над московскими окраинами зловещие существа вроде дементоров из "Гарри Поттера"?

Все оказалось проще и страшнее: ОНИ – это "нелегальные мигранты".

Фото: m24.ru/ Роман Балаев

У каждого человека, живущего в социуме, есть собственные маячки, которые загораются в тот момент, когда, как говорится, пора сваливать. Например, "да ладно, от одной таблетки "экстази" ничего не будет". Или "ну и зарплату мне нарисовали такую, что алиментов я плачу две тыщи рублей". Или "любовь придумали мужчины, чтобы не платить за секс". Ну то есть, понятно, что говорить с людьми, такое декларирующими, в общем, не о чем. Все с ними ясно.

Мой список не слишком длинен, но одну из верхних строчек в нем занимает расизм. Все эти "зверьки", "чурбаны", "муслимы", "черномазые" – слова, произносить которые в нашем обществе почему-то не считается постыдным.

– А "чурбаны" – они, по-твоему, кто? – осторожно спросила я.

И тут выяснилось удивительное: это вообще все, включая татар и дагестанцев.

– Я ведь против них, как народов, ничего не имею, – сказала приятельница. Ну и на том спасибо. – Свои традиции, своя религия, язык свой – ради Бога. Ну так сидите со своими традициями в своей стране! Чего вы к нам-то претесь?

– А ты в курсе, что Татарстан и Дагестан – это такие же регионы России, как твоя Свердловская область?

– И что теперь, им можно приезжать в Москву и вести себя, как в своем родном ауле? – раздраженно отмахнулась приятельница. – Праздники свои праздновать, баранов резать?

Я ни разу не видела, чтобы на улице резали барана. Зато я сто раз видела, как молодые парни с Кавказа уступали в троллейбусе места пожилым женщинам со словами "Садитесь, пожалуйста, уважаемая". Я видела, как продавец-армянин незаметно подкладывает лишнюю пару яблок в пакет пенсионерки. А вчера в рыбном отделе огромного магазина я видела, как уборщица-таджичка успокаивает молодую маму, чью дочку вырвало прямо на пол. Мама, красная от стыда, вытирала ребенка влажными салфетками, а все обходили их стороной и недовольно кривились: фу, какая гадость. И только таджичка со шваброй на своем ломаном русском сказала:

– Ничего, дочка, это ничего. Просто девочка не любит рыбу.

Фото: m24.ru/ Игорь Иванко

Да, на первый взгляд в системе "это наш дом, а приезжие здесь только гости, поэтому должны вести себя так, как у нас принято", нет изъянов. Это вроде бы логично и правильно. Но есть три момента, которые всю эту систему рушат на корню. Во-первых, само слово "гости" предполагает, что хороший хозяин старается сделать гостю приятно. Ну хотя бы комфортно. Давайте честно: мы действительно относимся к людям с другой культурой как к гостям? Или мы просто хотим, чтобы они вели себя тихо и делали то, что нам нужно? Во-вторых, а как у нас принято? Не плеваться семечками? Не орать на улицах? Не подрезать на дороге? Бога ради, мы делаем все то же самое. И, наконец, в-третьих: это Москва. Это мегаполис. И мегаполис она именно потому, что сюда стремятся люди самых разных национальностей, религий и традиций. Это великий город не вопреки, а благодаря тому, что он многонациональный.

Стремление к однородности – главный признак провинциального мышления. Замкнутый мирок, в котором все чужое и непонятное враждебно по определению. Тому, кто хочет жить в одной из мировых столиц, придется привыкнуть к тому, что здесь все разные. Это нормально.

– Если так, то им бы тоже стоило понимать, что Москва – столица, а не их родной аул, – раздраженно сказала приятельница. – А то собьются в компанию, усядутся на корточки…

– И что? Какая тебе разница, как они сидят?

– Мне неприятно проходить мимо.

– Они с тобой разговаривают? Пристают?

– Нет. Но они СМОТРЯТ. И мне не нравится, как они на меня смотрят.

Фото: ТАСС/ Антон Новодержкин

Что я могу на это сказать?

Только одно: лечись, дорогая. Если тебя бесят чужие взгляды, незнакомая речь на улицах, лица с другим разрезом глаз – тебе к врачу. Требуя от людей другой культуры уважения к нашим традициям, мы напрочь забываем, что совместное комфортное житье в Москве – это вообще-то улица с двусторонним движением. И прежде чем кривиться при звуках чужого языка в своем московском дворе, стоило бы выучить пару слов по-таджикски. "Здравствуйте" и "спасибо". Хотя бы.

– Я приеду, – решилась приятельница. – Только ты меня встреть у метро.

– Не надо, – сказала я. – Сиди дома.

Она вспыхнула.

– Ну если тебе чурки дороже подруги… Если ты готова променять дружбу на ЭТИХ… которых ты даже не знаешь…

Я хотела уточнить – "бывшей подруги", но в этом не было необходимости. Она и так все поняла. Кроме, пожалуй, самого главного: я променяла не дружбу на "чурок", я променяла расизм на свое право быть человеком. Тот редкий случай, когда я совершенно уверена – это правильный выбор.