Собянин: пять лет назад запустили первые линии Московских центральных диаметровОфициально навигация в Москве закроется через месяц, но де-факто речные трамвайчики почти завершили свою работу в этом сезоне. Специальный корреспондент m24.ru Игорь Залюбовин успел на последнее отходящее судно и, оказавшись в роли официанта Руслана с корабля "Добрыня", увидел, как устроен мир теплоходного бизнеса столицы. Что это – пережиток дикого бизнеса 90-х или лодка, которая пытается удержаться на плаву – читайте в нашем репортаже.
Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
***
– Руслан. Руслан! Русла-а-ан! Рустик! – интеллигентного вида человек, вжавшись в барную стойку, перестает вопить прямо мне в ухо ровно в ту секунду, когда я понимаю, что теперь меня зовут именно так. Первую официантку на этом корабле зовут Людмилой. Рустик, то есть я, играет вторым номером. – Молодой человек! – восклицает мой нежданный собеседник. Я непонимающе смотрю в его лицо. Добряк с фотоаппаратом и блондинкой наперевес.
Меня зовут Руслан и сегодня я ваш официант
Лайфхак номер один. Нужно ему улыбнуться. Добрые люди дают маленькие чаевые, зато дают почти всегда. Добряк сообщает, что решил отправиться с возлюбленной наверх и просит принести десерт и пельмени туда. Я киваю так, словно мы с ним столетние друзья.
Лайфхак номер два. Как и в любом ресторане, в пику добрякам есть категория озлобленных гостей. Не очень понятно, что они делают на теплоходе, но они всегда чем-то недовольны. Вы можете улыбаться им до бесконечности, запомнить, как их зовут, даже если они – это восемь китайцев-близнецов; отдать им свое место в шлюпке в случае катастрофы – они все равно не дадут вам чаевых. Пьяные злые скорее всего оставят неплохой чай, но перед этим вымотают нервы так, что есть риск выброситься за борт гораздо раньше. Озлобленные придут вечером. Если мы повезем дискотеку.
Кроме меня и Людмилы на борту еще несколько человек. Администратор Лена выполняет функции капитана (настоящего капитана за целую смену увидеть так и не удалось), кассира и хостес: она встречает гостей, проверяет билеты, дает ценные указания и шутит с Людой и Наташей. Наташа ставит музыку и время от времени поет песни. Она приехала из Сочи. Всю сознательную жизнь Наташа работает певицей. У нее приятный тембр и внешность актрисы Елены Лядовой. Кок Саша, муж Люды, весь день суетится на камбузе. Ему помогает посудомойщица Гуля. Гуля не снимает наушники – слушает восточную музыку. Молчаливый моторист обитает где-то наверху, в рубке капитана, восемнадцатилетний матрос Андрей отвлекается надоевшей игрой на планшете.
Официант Руслан, собирательный портрет недействительного бейджика в пластике, украденной театральной белой рубашки студенческих времен, брюк а-ля-филолог, оставшихся из той же эпохи и печального взгляда, вглядывается в косой беспеременный туман Новоостаповского причала. Люда с Леной говорят, что Руслан сегодня работает как никогда. Я стараюсь. Нужно подготовить столы к приходу гостей. Это просто – не очень грязные скатерти можно оставить, прикрыв неприглядные места салфетками. Те, где пятна видны слишком, нужно заменить. Стоит сказать, что на корабле чисто – каждый вечер матрос Андрей убирается в кают-компании, пылесосит и моет полы. Кухня тоже на уровне – почти все блюда Саша готовит сам, официанты обедают его же стряпней. Суп, второе и хлеб, испеченный Гулей, оказались очень вкусными. Это не реклама.
Фотогалерея
Лайфхак номер три – всегда придерживай дверь гальюна рукой. Люда рассказывает, как бежала с подносом по борту и получила травму ноги. Дверь гальюна открылась, впилась в Людину ногу железом и разодрала голень до мяса. Усвоить это простое правило удается не сразу. После того, как дверь распахивается перед носом, едва не опрокинув меня и пиво за борт, я больше не забываю.
День в самом разгаре. На борт поднимаются студенты. Помимо озлобленных, студенты – еще одна категория не очень любимых на судне персонажей. У студентов нет денег, для веселья им достаточно собственной молодости (и значит, они ничего не купят), а если решат выпивать, то зацепят бутылку на берегу. Еще они обязательно начнут надоедать с разными просьбами. Люде это не нравится. Студенты пришли праздновать собственное поступление в таможенную академию. Их много, человек пятнадцать. Они пришли по купонам – их билеты стоят сто рублей. Компания поднимается на верхнюю палубу и тут же начинает переставлять столы, так, чтобы иметь возможность сесть за один большой. Посидев пять минут, студенты вскакивают из-за стола и начинают петь и танцевать. Люда смотрит на них с неудовольствием и спускается вниз. Я следую за ней – в ответ на мой профессиональный вопрос ребята лишь покачали головами и пообещали, что закажут потом. "Закажут они, конечно", – бормочет Люда под нос.
Через десять минут в кают-компанию спускается инициативная группа. Два самых половозрелых студента просят сменить музыку. Люда смотрит на них несколько секунд и говорит: – Нет, нельзя. Это наша фоновая музыка. Мы ей не управляем. Нельзя. Самый половозрелый подходит к Наташе, уставившейся в компьютер. – Вы диджей? – Ну, я. – А можно музыку сменить? – Она на флешке, а флешка не здесь, понимаете. Люда подходит к ним и весело смотрит на студента. Он понимает, что проиграл, но продолжает стоять. Как только студенты скрываются в дверях Люда прыскает со смеху: – Какие же мы злые! Фоновая музыка! Ха-ха-ха! Главное, ведь, ничего не едят, только танцуют. Чувство радости охватывает команду.
Идет восьмой час путешествия. Над рекой сгустились сумерки. Хочется выпить рюмку чего-нибудь крепкого, замотаться в плед и вглядываться в ночь. На причале "Воробьевы горы" мы выходим покурить с матросом Андреем. Андрею исполнилось восемнадцать пару недель назад. Впрочем, на флоте время мерят навигациями. У Андрея она первая. Он студент Академии водного транспорта. Андрей рассказывает что море не для него, а вот ходить по реке ему по душе:
– На четыре месяца как ушел, и что там делать? И что тут застанешь потом? Он видит, как я кручу самокрутку, и предлагает мне что-нибудь покрепче. Я говорю, что у меня нет ничего, крепче, чем табак. То ли в шутку, то ли всерьез, Андрей отвечает, что есть у него. Мы все-таки останавливаемся на табаке. Пожеваный мужчина на соседнем теплоходе надрывается под гитару – что-то про детку и такую жизнь. Он не остановился. Лена с сочувствием спрашивает администраторшу Люду с соседнего корабля:
– У вас опять рокеры? – Рокер, один, Лен, – с ударением на последний слог говорит Люда. – Ты знаешь, он так орет, будто у него живот болит.
Судно отшвартовывается, и мы снова уходим в темноту реки. Внутри – странная гордость за то, что на нашем корабле поют лучше. Наташа выводит – "Знаешь, знаешь, знаешь, часики стоят. И минуты с нами не говорят". Женщины сидят, о чем-то размышляя в смартфонах. Люда призывает устроить забастовку. Мы все-таки повезем дискотеку.
Фотогалерея
***
Теплоход "Москва-64" подходит к причалу под проливным дождем. Скрипач Родион стоит на верхней палубе и играет знаменитую грузинскую песню под midi-аккомпанемент. "Парус над тобой, поднятый судьбой// – Это флаг разлуки, странствий знамя вечное!". Вместе с единственным пассажиром они укрываются под пластиковым навесом. Конец сентября выдался дождливым. Пассажиров почти нет, и скоро Родион уйдет в запой до зимы. С апреля по октябрь он трудится на теплоходах И.А., одного из крупных московских судовладельцев. Зимой работает у Сергея Пенкина. И.А. стоит рядом со мной на причале: – Видишь, какая погода? А у меня скрипач играет! Живая музыка и экскурсовод. Цирк, *** (блин)!
– Мне кажется, это символичная сцена.
– Да, он харизматик. Родион – виртуоз, люблю его. Хотя, когда выпьет, *** (невероятный дурак)!
Родион проходит мимо, что-то напевая.
Сегодня в рейс вышло пять судов, они курсируют от Новоспасского моста до Воробьевых гор и обратно. И.А. наплевать, что теплоходы идут пустыми. Он идет на принцип, чтобы все знали, что его корабли "ходят, несмотря ни на что": – В других компаниях большая текучка. А у меня люди у меня по четыре года работают. Я бы тебе даже показал отчет вчерашний. Там написано: минус четыре тысячи. Значит, кому-то на зарплату не хватило. Я достаю и кладу [зарплату].
Мы сидим на причале уже третий час. И.А. на этом причале – всю навигацию. Его жизнь в это время выглядит так: телефонный звонок, несколько поручений вытянувшимся по струнке азиатским рабочим, снова звонки, сигарета, чай, кофе, сигарета, телефонный звонок. Сверка расписаний, ремонт, утилизация отходов, закупки еды – И.А. старается заниматься всем, бизнес работает в режиме ручного управления. Он показывает мне фотографии сына, который играл в НХЛ, но получил травму, рассуждает о том, что "для себя ничего уже не надо". Впрочем, он бравирует, что дети должны думать о себе сами. "Я не такой фракции человек. Дети… Тем более есть такой толчок – надо деньги, бери. Если на дело". И.А. то и дело бравирует. Не знает какую машину купить, потому что, будучи владельцем парка такси не испытывает проблем с передвижением. У него большая семья и, как человек добившийся успеха, он вынужден решать проблемы всех остальных. И.А. – плотного телосложения, с внешностью, оказавшейся где-то между Григорием Лепсом и Филиппом Киркоровым.
Южный человек с как будто пьяноватыми карими глазами, уроженец Сочи, он сделал себя еще в девяностые. После армии И.А. перегонял грузовики из Европы. Потом завязался с "МВидео" и пока на западных автобанах стояли заводы по производству бытовой электроники, фуры транспортной компании будущего судовладельца везли бесконечные стиральные машины и DVD-плееры в Россию начала нулевых, взорванную потребительским бумом. Он до сих пор недоумевает, как в пусть и громадной стране поместилось такое невероятное количество стиралок: – Каждую неделю мы привозили по несколько тысяч единиц, куда это все поместилось? Со временем производить технику стало выгоднее в Китае, и когда последние заводы Европы готовились закрываться, И.А. купил песчаный карьер. Так он, внешне вполне сопоставимый с баржой, постепенно приплыл в судоходство.
Фотогалерея
***
Кирилл Евдокимов возглавляет ассоциацию московских судовладельцев. Сухой, саркастичный интроверт сидит напротив за столиком кафе на Автозаводской. Евдокимов ходит по водам Москвы-реки полтора десятка лет. Главный пароходный функционер Москвы Романа Троценко начал этот путь всего на пару-тройку лет раньше. Сейчас Троценко интересуется куда более серьезными вещами: курирует шельфовые проекты "Роснефти", выкупает провинциальные аэропорты и инвестирует в недвижимость (структура Троценко AEON достраивала Башню "Федерация", а сейчас возводит жилой комплекс "Ривер-Парк" в Нагатинском затоне). Прихлебывая американо, Кирилл Евдокимов рассказывает о том, что пароходный бизнес остался для Троценко чем-то вроде "любимой, но давно ненужной игрушки, предметом ностальгии". Тем не менее, московское судоходство в новой России начиналось именно с него.
Роман Троценко, недавний студент экономического факультет Института стран Азии и Африки при МГУ, успевший побыть и кооператором и банкиром, возглавил АО "Пассажирский путь" в 1996 году, а через год ОАО "Южный речной порт". Бывший партнер Троценко Станислав Харитонов в интервью газете "Ведомости" вспоминал, что деньги на два крупных актива нашлись "потому что тогда все стоило немного" и большинство предприятий "были банкротами или почти банкротами". Троценко стал первым крупным игроком на этом рынке, его "Столичная судоходная компания" до сих пор ходит по Москве-реке, а флот по-прежнему один из самых крупных. Конкурирует он, разве что с современными теплоходами Radisson, "Водоходом" Владимира Лисина и компанией И.А.
Евдокимов попал в отрасль в 1999 году. Почти случайно: – У нас было издательство, которое сотрудничало, в том числе, с Академией водного транспорта, – рассказывает Кирилл. – У Академии был бесхозный теплоход, который мы арендовали, потом другой, потом третий. А в 2001 создали юридическое лицо.
Теплоходы Евдокимова ходят из заповедника Коломенское в Марьино и обратно. Они делят причал с вездесущей "Столичкой". Всего, рассказывает Евдокимов, в Москве действует около десятка маршрутов, на которые приходится примерно сотня теплоходов. Правда, распределен флот неравномерно: большинство судов ходит по центру города, между Новоспасским причалом и Киевским вокзалом.
И.А. говорит, что бизнес отбивается и дела идут неплохо, не смотря на то, что осенью и весной приходится работать едва ли не в минус. Пару лет назад он смог построить новый теплоход "Мария Ермолова", ставший частью так называемого банкетного флота. Мы идем по "Ермоловой". И.А. говорит, что цены на оборудование выращены искусственно. Любая деталь, от запчасти до линолеума, должна быть аккредитована Речным регистром:
Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий
– Если шлюзы проходить не надо, то можно и без него. До недавнего времени здесь многие так ходили. Может и сейчас кто-то ходит. Понимаешь, какой бред: обычный стул стоит две тысячи рублей! Ради одной надписи, "одобрено Речрегистром"!
Стоимость поддержанного теплохода класса "Москва" (к нему относится большинство судов, представленных в столице – прим. m24.ru) начинается от десяти миллионов рублей. Построить новый будет дороже – от 20-30 миллионов и выше. Банкетоходы – это еще одна сфера теплоходного бизнеса, корабли, которые ходят не по маршруту, а исключительно по заказам. Такие суда испытывают меньше проблем с контролирующими органами, потому что не находятся на виду постоянно, и зачастую работают полулегально. "Серые банкетоходы" обитают в основном на севере города. В грешки "серых" вменяют, например, то, что они сливают нечистоты прямо в реку.
Строго говоря, полулегально работают почти все в этом бизнесе, и чем мельче контора, тем меньше выгоды делать что-то по закону.
– Если бы все работали легально, с налогами, со всеми фондами оплаты труда и так далее, то билет стоил бы дороже. С одним судном, даже с двумя-тремя, ты не сможешь работать легально. Поэтому, либо ты крупный и легальный, либо ты мертвый. Это сложный бизнес, а в сложном виде бизнеса должен быть уровень входа. Мы вынуждены выполнять массу дополнительных нагрузок в виде транспортной безопасности, системы управления безопасности и так далее.
Евдокимов рассказывает, что каждое судно проверяется перед выходом в рейс своими силами, согласно системе управления безопасностью (специальным регламентом, который каждая фирма разрабатывает самостоятельно). Так же существуют чек-листы и ведется судовой журнал (их проверяет порт-контроль и служба капитанов порта), куда капитан или помощник капитана вписывает всю необходимую информацию о рейсе. Решение выходить или не выходить в рейс, принимает бизнесмен:
– Так часто бывает, что как бы нельзя выходить, то есть нельзя по закону выходить, но он выйдет. Механик доложит, потом починит. Ну, это если что-то не критическое, – отмечает Евдокимов.
Заниматься серьезным ремонтом кораблям приходится не в Москве. На плановую перекомплектацию раз в пятилетку уходят в Коломну, Ярославль, Белый городок.
– В Москве вообще нет никакой инфраструктуры для речного судоходства, – сетует Евдокимов. Официальных заправок нет. Бункеровщики (специальное судно-заправщик) продают дизель по сорок рублей за килограмм (1,18 литра – прим. m24.ru). В ситуации, когда есть возможность заправиться с обычного бензовоза за 35 рублей, бункеровщики мало кому интересны. – Со стоянкой тоже проблема. Не так давно, Департамент Транспорта хотел выгонять на ночь весь флот за девятый шлюз (расположен в районе Нагатинского затона – прим. m24.ru). К счастью, я смог объяснить Ликсутову, что на переправку этих ста пароходов потребуется 25 часов, – говорит Евдокимов.
Кирилл отмечает, что условия работы судовладельцев постарались поменять после трагедии с "Булгарией" (крушение теплохода в 2011 году, унесшее жизни 122 человек – прим. m24.ru). Контролирующие органы бросились проверять отрасль. Однако, на деле это мало что поменяло. – Пока "Булгария" не произошла, всем было насрать. А после того, как произошла, вроде бы уже нет, но лучше не стало – с грустью признается он.
Фотогалерея
***
– Добрый вечер. Добро пожаловать на теплоход Добрыня. Нас мало, но мы готовы веселиться, – голос Наташи звучит устало и слегка издевательски. В салон проходят те, кто в качестве досуга выбрал нашу небольшую, но теплую компанию и рассаживаются по местам. Я заканчиваю возиться с цветомузыкой: яркий фиолетовый луч то и дело бьет прямо в глаз, перенося в какой-то волшебный мир. Наташа поет первую песню, свет погас.
Армянская пара заказывает пиво. За ними садятся две грустных женщины. Кажется, они пришли на теплоход от безысходности: более красивая подруга страдает от несчастной любви и все время уходит звонить кому-то на корму. Вторая молча слушает ее, скорее всего, ее просто попросили составить компанию. Напротив грустных женщин – грустный мужчина. Он задумчиво любуется красивой, в редкие минуты ее появления. Мужчина ест гренки и пьет пиво.
Мой первый заказ – две веселые девушки просят чай и воду. Не успел теплоход отправиться, как девушки бросились танцевать. Девушки хотят встретить мужчин. Но мужчин на этом корабле мало: самые главные герои вечера, три друга и по совместительству местных короля заняли место в арьергарде и сразу набросились на водку. Грустный мужчина тоже понял, что пивом не обойдешься. Через полчаса он и армяне, что пили пиво, попросят по триста в графинчике.
Фотогалерея
Люда объясняет мне лайфхак номер четыре. Парни должны принимать заказ у девушек, а девушки – у парней. Она то и дело выносит новые яства королям, а я облюбовываю столик с четырьмя дамами бальзаковского возраста. Грустный взгляд Руслана делает свое дело, дамы смеются и просят уже вторую бутылку вина. Скоро они пойдут танцевать. Один из королей бычьей комплекции просит у меня зарядку. Я даю ему, с условием, что он зарядит телефон здесь. Бык благодарно вырывает ее и говорит, что сможет зарядить телефон только у своего столика. Озлобленные клиенты приходят вечером. Через пять минут я заберу ее, едва избежав скандала. Музыка становится проще и ритмичнее. Теплоход плавно прорезает московскую ночь. Я выхожу на палубу выкурить сигарету, там стоят Люда с Сашей. Они спрашивают:
– А зачем тебе это все?
– А вам?
Мы улыбаемся друг другу и я рассказываю им, что обязательно напишу хороший текст. Огни фонарей серебряной ниточкой тянутся от набережной к пароходу. Город в предчувствии последних сентябрьских выходных полон людей. После трудного дня всегда приятно постоять на палубе. Бык грубо бьет в дверь: *** (блин), извините! Он успел крепко осоловеть и смотрит на всех как на врагов. Люда что-то говорит ему с улыбкой, он отвечает что-то развязное и уходит. Танцы в разгаре и нужно начинать рассчитывать гостей. Короли пытаются расплатиться, но у них нет наличных. Они бормочут что-то про карточку, про переводы: через полчаса и десять попыток, по частям они все-таки переводят всю сумму. Бык то и дело силится пойти на танцпол. Он пытается танцевать. Кажется, два часа пролетели, и мы скоро приходим на Новоспасский. Заполночь пьяный теплоход ударится о бортик, матрос Андрей пришвартует судно и его сиюминутные обитатели и команда пойдут спать.
Уже во время швартовки бык выманивает четырех бальзаковских женщин из-за стола почти силой. Он танцует среди них, шевеля руками, и смотрит пьяной злобной улыбкой. Бык победил, он доволен. Сбиваясь, он кричит: – Дайте нам что-нибудь поритмич-ч-чней. Женщины смеются. Быку кажется, что это хорошая шутка. Он повторяет ее до бесконечности, пока музыку не включают снова. Последний танец, дамы приглашают кавалеров. Он оглядывается на своих друзей и кричит: – Дальше только вплавь.
