10 неизвестных: планета фотографа Вадима Гиппенрейтера

Еженедельная рубрика "10 неизвестных" обычно рассказывает о 10 шедеврах из московских музеев, которые вы можете увидеть в рамках постоянных экспозиций или временных выставок. Но сегодня мы решили сделать исключение из этого правила и почтить память мастера пейзажной фотографии Вадима Гиппенрейтера, скончавшегося в минувшую субботу, 16 июля, на 100-м году жизни.

Легенду отечественной фотографии, Вадима Гиппенрейтера, наверное, можно было бы назвать главным художником-пейзажистом XX века. Именно художником, потому что фотография по своей природе должна фиксировать уникальный момент времени, событие или личность, а пейзажи Гиппенрейтера фиксировали вечность. Его архив насчитывает почти полсотни альбомов, посвященных природе и истории России, более 50 тысяч форматных слайдов, отснятых на Камчатке, Кавказе, Курильских и Командорских островах, в Центральной Азии, Сибири, за Уралом и на Крайнем Севере.

Гиппенрейтер всегда снимал широкоформатными камерами, а также Asahi-Pentax и Mamia RB-67. Верность технике и полный контроль над процессом создания снимка от выбора экспозиции до проявления пленки стали чем-то вроде авторского почерка. С тех пор как в газете "Правда" испортили уникальную съемку Таллинской регаты в чудовищную погоду с катеров, фотограф решил, что совершенства кадра можно достигнуть только если делать все самому. Конечно, к этому перфекционизму прилагались дотошность, критичность, резкость в оценке и неутолимая страсть к работе.

Вадим Гиппенрейтер родился 22 апреля 1917 года в Москве в дворянской семье. "Уже с 5-7 лет я мог запросто просидеть на берегу речки в ожидании рассвета, с крохотным костерком," – вспоминал фотограф. – "Самое таинственное время – это когда ночь кончается и появляется первый просвет. И так продолжалось всю жизнь. По природе я, конечно, биолог. Но с биофака меня выгнали за то, что у меня отец дворянин".

В 1948 году Гиппенрейтер закончил Московский художественный институт имени Сурикова по классу скульптуры. Художественное образование сказалось на его подходе к съемке, на построении кадра, выборе фактуры – одним словом, на каждом этапе процесса. Всю историю мировой живописи можно проследить в пейзажных сериях фотографа: здесь есть аллюзии и на Уильяма Тернера, и на Ивана Шишкина, Ивана Айвазовского, Николая Рериха, и на гравюры Кацусики Хокусая, картины немецких экспрессионистов – параллели можно приводить до бесконечности.

Но сам Гиппенрейтер не очень любил очевидных сравнений. Он говорил: "То, что делал Шишкин, может сделать любой фотограф и покрасить потом. Можно сделать черно-белую картинку и выкрасить ее под Шишкина. Шишкин копирует природу, скрупулезно переносит ее на холст. А я стараюсь передать свое отношение к данному объекту, состояние – нравится мне он, не нравится, что в нем нравится, красиво, некрасиво, при этом все это надо уложить в плоскость".

Фотограф считал, что фотографию от искусства отличает документальность, правдивость по отношению к моменту. "Единственная условность фотографии в том, что она имеет дело с плоскостью, с листом бумаги, как и всякое изобразительное искусство, она – оформленная плоскость," – говорил Гиппенрейтер в интервью. При это его отношения с конкретной объективной реальностью сложно назвать документалистикой. Его фотография – это торжество субъективного восприятия. "В фотографии очень важно передать состояние момента, – пояснял фотограф. – В серую погоду, допустим, какие-то туманные места, туманное небо, соответствующее освещение под ногами, соответствующее общее настроение. Если это настроение передано, то фотография, можно сказать, состоялась. А если этого состояния нет, то получается фальшивая картинка, которая к этому изображению отношения не имеет".

Фотографии и очерки Гиппенрейтера публиковались в газетах "Известия", в журналах "Смена", "Огонек", "Вокруг света", а первые альбомы были изданы еще в 1960-х: "В горах Карачаево-Черкессии", "Беловежская пуща", "Сказки русского леса", "К вулканам Камчатки". Чтобы погрузиться в мир девственной природы, фотограф надолго уезжал в экспедиции. Только на Камчатке он побывал 40 раз. "Я объездил очень большую часть России. Был на всех Курильских островах. Но бессмысленно говорить, что в России я побывал везде – настолько Россия необъятна и разнообразна. Куда ни поедешь, в любую сторону – все новое. Камчатка всегда разная. Сколько раз я там снимал – каждый раз все менялось," – рассказывал фотограф в каждом интервью.

Весь мир узнал имя Гиппенрейтера после публикации его снимка в National Geographic. Впервые в истории журнала фотография, напечатанная на обложке, принадлежала российскому фотографу. Ему удалось запечатлеть момент рождения вулкана Новый Толбачик на Камчатке. Съемка этой серии была крайне опасна, но Гиппенрейтера это никогда не останавливало. Он не был хроникером военных действий, не снимал репортажи с вооруженных конфликтов и мирных протестов. Он любил природу, и, судя по всему, природа отвечала ему тем же, представая перед объективом фотографа в самых прекрасных формах.

В 2010 году вышла книга "Моя Россия", а в 2014 – альбом "Заповедная Россия", публикация которого была приурочена к масштабной выставке на ВДНХ. Но, конечно, это крайне малая часть фотографического наследия мастера. Подобно Сергею Прокудину-Горскому, Евгению Халдею или Александру Родченко, Гиппенрейтер создал не то что портрет эпохи, а целый фотографический мир, в котором ему удалось воссоздать образ бескрайней русской природы.

"Пейзаж – это мое отношение к тому, что мне нравится, – говорил Вадим Гиппенрейтер.– Я не люблю пустых солнечных пейзажей, когда все одинаково освещено, пестрое, яркое, красивое – и все одинаковое. А в плохой погоде всегда есть какое-то настроение, какие-то нюансы". В этой разности, непохожести, даже неповторимости и заключался секрет уникальных кадров, созданных великим фотографом.