Дмитрий "Сид" Спирин: в гостях у Есенина

Наш постоянный колумнист Дмитрий "Сид" Спирин о поездке в село Константиново на родину Есенина, рифме без преград и о том, как варить пиво.

Кто как провел майские праздники? По дачам, наверное, разъехались, не иначе. А у меня вот, например, дачи нет, и на майские у нас, как правило, бывают концерты, так что и заграницу тоже не махнешь. Правда в этот раз концертов не было, ни одного. И поехали мы с Таней не заграницу, а совсем наоборот – в самое сердце Руси, туда, где ширь, просторы, Ока и Есенин. А именно – в Рязанскую область, село Константиново, на родину великого поэта.

Не то чтобы я фанател от Есенина. Я вообще, если честно, поэзию не люблю и поэтам не доверяю. Учить стихи в школе для меня было невыносимо мучительно, ничьим поэтическим творчеством я так и не увлекся и, соответственно, любимого поэта не имею. Даже больше скажу – сочинять стихи мне тоже не очень нравится, и тексты свои я стихами не называю. Трудно все дается. С потом, фигурально выражаясь.

Но Есенин все - таки стоит в сторонке. Стоит эдак, притулился, отдельно от всей классической грядки великих. Может, от того, что был певцом разгульной Москвы, кем и я люблю бывать время от времени. И от того чувствую с Сергеем Александровичем невидимую связь. А может, потому, что на стихи его написано такое количество классных песен, что, уверен, многие их поют и даже не подозревают, кто же это такие классные слова сочинил. Может, даже думают, что это Игорь Крутой постарался. Или Игорь Николаев.

Сергей Есенин родился под Рязанью в селе Константиново. С этими местами у меня также имеется определенная связь. Моя бабушка, дай ей Бог здоровья, утверждает, что именно из этих мест прибыли в Москву ее бабушка и дедушка еще до отмены крепостного права. Наш пес - Мистер Пес - тоже из Рязани. Именно здесь живет заводчица французских бульдогов, у которой мы его взяли.

Я уже бывал в селе Константиново в возрасте четырех лет, тридцать шесть немыслимых лет назад. Тогда меня с собой впервые взяли родители в автобусную экскурсию, и, вполне возможно, это был первый раз, когда я вообще покинул родной город. Тогда я впервые увидел кур и индюков, которые ходят по селу в разные стороны, так как Константиново является самым натуральным деревенским населенным пунктом с местными жителями – мирными селянами. Правда терпящими ежегодно в своем тихом поселении почти двести тысяч туристов – примерно столько почитателей приезжает посмотреть дом Есенина и прилегающее к нему хозяйство.

И, наверное, вряд ли мне бы удалось побывать там снова, если бы не одно наше с Таней увлечение последнего времени. Мы – домашние пивовары. А в Рязани живет наш хороший друг Иван, который со своей женой Настей также домашний (на самом деле – деревенский) пивовар. У них огромный дом под Рязанью, и на приусадебной территории, в бане, Ваня оборудовал себе мини-пивоварню. В ней то мы и сварили совместное пиво, или (как это у нас, у малых пивоваров, называется), провели коллаборационную варку. К началу июня это совместное пиво поспеет, и кто нибудь из тех, кто сейчас читает эту колонку, обязательно попадет на его дегустацию. Но сейчас я пишу не о пиве, тем более, что редакция не приветствует алкогольсодержащие материалы на страницах нашего портала.

Итак, сварив все, что мы хотели, веселой тусовкой мы отправились проведать Есенина по месту его жительства. В его приземистом домишке с низкими потолками все, говорят, как и было при жизни поэта. Даже стол показали, который домашние всегда сдвигали с середины комнаты к окну, когда Сережа приезжал из столиц. Он там, у окошка, за этим столом творил. И показали лампу, которая ему при этом светила, так как писал он много, и часто за окном становилось уже темно, а музу все было не унять. И так мне грустно стало за себя, что я уже не могу которую неделю написать пару примитивных текстов для пары новых примитивных рок-песен, что, приехав из Константиново домой, я чуть ли не в тот же вечер все-таки написал новый текст. Классный, кстати.

А потом оказались мы на берегу Оки, в том самом месте, где и Есенин, скорее всего, бывало, лежал на травушке-муравушке с соломинкой во рту, смотрел на эту невообразимую ширь, вдыхал эту непостижимую Русь и писал. И текла рифма сама собою без всякой преграды, без запинки, без сбою. И слагались те четверостишия, которые он позже декламировал во всеуслышание. И такое слагал он порою, что сам удивлялся собою.

И мы тоже подышали Русью. Оценили, так сказать, размах. Все хорошо у нас, кроме… Ну, сами знаете, кроме кого. Страна неплохая, даже кое-где очень хорошая. Вот только всегда есть те, кто впечатление о ней испортит кому угодно. Но, стоя над есенинской Окой, думаешь о них в последнюю очередь. А в первую очередь думаешь, как через несколько часов окажешься на Казанском вокзале дорогой столицы, сядешь в метро на кольце, и сотрется Русь изначальная, как будто не было ее.