Места силы: Петр Налич – о московских крышах, МАРХИ и Гнесинке

Фото предоставлено пресс-службой

Москва у каждого своя. Мы решили выяснить, какой ее видят московские музыканты, актеры, писатели и художники, и запустили серию историй-интервью. В них известные люди будут рассказывать о своих любимых улицах и двориках столицы.

Первого октября в Театре эстрады состоится премьера новой музыкальной программы Петра Налича "Петр Налич, хор & drums "Песни менестрелей", которую артисты готовят на ставшей для них родной площадке в Доме архитекторов. Об этом и других местах силы m24.ru рассказал сам музыкант.

Рождественский бульвар

Если говорить о местах силы, наверное, первое для меня – это район Рождественского бульвара, Неглинной улицы и Трубной площади. Во-первых, я жил в Колокольниковом переулке, что между Сретенкой и Трубной улицей. Во-вторых, я учился в Архитектурном институте, который находится на Рождественке. А до этого ходил в школу, которая была между Петровкой и Дмитровкой, и мы с друзьями любили бродить по крышам в районе Неглинной, где сейчас Школа современной пьесы.

Мы знали секретное место, через него пролезали на одну из крыш и обходили весь квартал. Забирались в неработающие фабрики и находили там бессмысленные клады типа брошюр, книжек, бланков. Романтическое юношеское время. Нас было четверо друзей, и мы очень много времени проводили на этой крыше, облепленной липовыми сережками и тополиными липучками. Еще там была стена, по которой нужно было обязательно пройти, чтобы доказать друг другу, что мы все чего-то стоим. Опасно немного, но никто не боялся.

Фото предоставлено пресс-службой

МАРХИ

Конечно же, в студенческие годы мы много времени проводили в самом Архитектурном институте и в его дворике, где можно было пить портвейн и курить. Когда восстановили мансарду, все студенты хотели учиться в этой аудитории, но нашу группу отправили в самые недры здания. Мы ужасно расстроились, переживали, что нас так невысоко ценят, но потом поняли: это огромное преимущество, потому что аудитория располагалась на цокольном этаже, и можно было забираться туда через окно, обходя охранников. Мы туда залезали во внеурочное время, устраивали веселые кутежи. В общем, замечательная студенческая пора, и то, что мы зацепили легкий хаос, царивший в 90-е годы – большая удача. Можно было делать все, что угодно.

Музыкальная школа имени Мясковского и сад "Эрмитаж"

Я учился в музыкальной школе №3 имени Мясковского. У меня были замечательные педагоги: Ирина Сергеевна Галактионова по фортепиано, а по хору – Елена Николаевна Вешняк. Чудесные преподаватели. Учился я, в общем-то, из-под палки, но при этом нисколько не жалею о том, что меня заставляли это делать. Особенно светлые воспоминания сохранились о том, как после занятий мы ходили гулять в сад "Эрмитаж". Мы любили играть с ребятами в футбол на газоне, на месте которого теперь сделали эстраду. После этого, счастливый, разрумянившийся, вспотевший, шел домой – на улицу Тверскую, 4. По Каретному ряду, по Петровке, а потом переулками направо. И пока шел, всегда что-нибудь придумывал, фантазировал, как все дети. Уже как группа мы не раз выступали в Эрмитаже, поэтому для меня и сейчас сад остается родным местом.

Фото предоставлено пресс-службой

Патриаршие пруды

Если говорить о других местах силы, наверное, нужно упомянуть район Патриарших прудов, где находилась мастерская моего папы, на углу Сытинского и Малого Палашевского переулков. В этом же районе находится Центральный дом архитекторов. Когда я был совсем маленький, ходил туда в архитектурную студию, которая называлась "Старт". Позже, в студенческие годы, папа пускал нас уже в свою мастерскую, где мы с друзьями весело проводили время. С этим местом также связано немало замечательных историй и праздников, сочинения и записывания песен, романтики, гусарства и так далее.

Центральный Дом архитектора

В Дом архитектора чуть позже меня опять привела судьба. В какой-то момент мы стали давать там концерты. Затем устроили небольшую репетиционную базу, куда нас и сегодня пускают репетировать. Там есть чудесный зал с настоящей акустикой, в котором можно петь романсы, не подключая микрофонов.

В студенческие годы мы с друзьями увлекались южноафриканскими культурами наска и мочика, копировали орнаменты, выучивали из энциклопедии тексты тольтекских и сапотекских мифов о сотворении мира, проводили тематические выставки, устраивали африканские танцы с перкуссионным музицированием и защищали работы в МАРХИ по городам Майя. У меня был город Уашактуне. Богиня земли Тлальтекутли, которую спускали иногда на землю, и у нее было множество пастей с острыми зубами, как у ягуара, которыми она беспорядочно всех кусала. Это важнейшая деталь.

Фото предоставлено пресс-службой

Академия музыки имени Гнесиных

Для меня за пять лет обучения Гнесинское училище, тогда еще не академия, тоже стало местом силы, с которым связана масса воспоминаний. У меня там были великолепные педагоги, и среди них особое место занимает знаменитая певица Валентина Николаевна Левко. Особенно хочется отметить ушедшего в прошлом году из жизни Юрия Аркадьевича Сперанского, основателя и бессменного руководителя оперной студии Гнесинки. Это совершенно чудесное место, где нас учили думать не только о том, как пробиться на высокую сцену и взять самую высокую ноту, а об образе, человеческих переживаниях. Пытались наше тщеславие всячески пригасить, а что-то настоящее, наоборот, воспламенить.

РАМТ

Если говорить о театрах, нужно отметить, что сам я очень долго в театре не был. Но 18 сентября у нас будет премьера спектакля "Северная одиссея" с моей музыкой в РАМТе. Поэтому теперь РАМТ тоже стал для меня важной площадкой, куда я часто хожу или езжу на велосипеде. В процессе репетиций мне удалось изнутри узнать весь театральный процесс. Было крайне интересно наблюдать за тем, как на тебя влияет режиссура и специфика драматургии мизансцен, за тем, как музыка становится лучше, когда она развивается вместе с постановкой. То есть, абстрактно, без давления и определенных рамок не получилось бы так композиционно и стилистически выстроить музыку. Там я для себя сделал открытие, что рамки, не только ограничивают, но и дают большую свободу, чем если бы этих рамок не было.