Дмитрий Хоронько: "Джаз – высший жанр после классики"

Фото: vk.com/horonko

Место Дмитрия Хоронько на современной эстраде особое. "Лица необщее выраженье" – это, кажется, как раз про него сказано. Профессиональный актер, выпускник ЛГИТМИКа, он начал петь, еще играя в театре имени Ленсовета, затем стал лауреатом конкурса актерской песни имени Андрея Миронова, собрал свой состав "Хоронько-оркестр". В 2004-м ушел из театра и с тех пор только поет.

Впрочем, театр из него не ушел. Каждый концерт "Хоронько-оркестра" – это спектакль. Хоронько называют шутом, мастером карнавала, а жанр, в котором он выступает – джазовым кабаре. Как и любое определение, оно и верно, и нет, но лучше ничего не придумано. Скажем так: каждый концерт Хоронько – это великолепный коктейль из трагедии, буффонады и мистерии, в котором смешаны традиции отечественной эстрады, синкопы джаза и очень личностное прочтение каждой из песен, которые Дмитрий именно что играет, иногда меняя мелодии, расцвечивая известные мотивы неожиданными вставками, поворотами, переходами.

11 марта в ЦДХ Дмитрий Хоронько и его оркестр выступают в программе "21 год в пути". Это не подведение итогов и не памятник себе, а только лишь короткая остановка, чтобы оглянуться назад и взглянуть в будущее. В преддверии большого концерта наш корреспондент встретился с артистом за кулисами театра Иосифа Райхельгауза "Школа современной пьесы".

– Вы как-то сказали, что не представляли себе, что будете петь со сцены. Но это, тем не менее, произошло. Как? В какой момент стало ясно, что – все, вы поете?

– Я написал песню. Взял и написал. Бегал с ней, друзьям показывал, на кассету записал, под гитару – это мое единственное было музыкальное образование, классическая гитара. Потом другую спел. И думаю: песни ведь поют, смыслом особо не отягощаясь, а в них столько заложено драматургии! Русскую народную взять, к примеру, "Шумел камыш". О чем ее поют? Мне хочется истории! Как в театре. Добрый день, здравствуйте – и началась история. Там ведь не играют сразу трагедию, сразу финал, почему так не поют, думаю? Я хочу не сразу все знать, я хочу процессу удивиться! Стал разрабатывать песенки, собирать составы. Петь особо не умел; слух, голос был, а технически – нет. Занимался самообразованием. Без педагогов. Правда, были педагоги, классические. Один меня звал: "У тебя такой тембр, пошли в оперетту!" Жанр странный, да и не хотелось мне туда. А он мне говорил: "Ты неправильно все делаешь!" Вот это "неправильно" и спасло меня. Собственно, даже когда в рекламе работал, правило было: изучи клиента и сделай иначе.

Видео: [URLEXTERNAL=https://www.youtube.com/watch?v=0brCuRQC3L0]YouTube[/URLEXTERNAL]/ Пользователь: A.V.I.Lab

– А в рекламе вы чем занимались?

– Ролики делал. Целая бригада у меня была на радио в Питере.

– Осталось сегодня что-то от того опыта?

– Не очень. Разве что упертость и уверенность: даже когда все разваливается, надо двигаться. Стоять опасно.

– Вообще вы индивидуалист или коллективный человек?

– Вообще коллективный. Был бы индивидуалист – ездил бы с гитарой, пел бы романсы. Нет, романс – прекрасный жанр, но в нем много одинаковости, а ее множить нельзя. Меня поэтому барды всегда раздражали. Это, правда, другая история: это – общность, музыка на заднем плане и не очень важна. Поэзия, общение – как бы клуб такой, клуб общения. Но когда это стали называть музыкой... Я часто говорил знакомым бардам: научитесь играть джаз, потом уже пойте.

– Кстати, о джазе. Вашу стилистику часто определяют как "джаз-кабаре". Насколько это соответствует или не соответствует вашему творчеству?

– Я вынужден был с этим согласиться, потому что всему хотят дать название. Непременно нужно дать название. Странно, конечно.

Видео: [URLEXTERNAL=https://www.youtube.com/watch?v=dogZdTuFzn0]YouTube[/URLEXTERNAL]/ Пользователь: Sasha Semenov-Maron

– А еще есть термин "актерская песня". Вы и к нему имеете отношение ведь?

– Да, я лауреат конкурса Андрея Миронова. В принципе актерская песня – это хорошо. Вопрос в том, кто это делает и как.

– Ваша актерская карьера продолжается?

– Нет, нет. Я вообще ведь изначально запутался. Я ехал на эстраду поступать! И понимал себя очень правильно. Но меня сбили с толку – кстати говоря, тоже правильно: я получил хорошее актерское образование. Но потом природа взяла свое. И базовое образование очень мне помогает в музыке жить... Но просто драматические роли, без эстрады – я этого уже не понимаю. У меня безусловность драматического артиста, вера в обстоятельства совершенно отвалилась. У артиста эстрады нет обстоятельств, написанных автором. Я во МХАТе репетировал, Кирилл Серебренников позвал делать "Зойкину квартиру" Булгакова. А там, в частности, наркоманы. И я говорю ему: "Я к наркотикам, Кирилл, сильно плохо отношусь. Я, Хоронько, этому сопротивляюсь". Хотя как драматического артиста меня не должно это волновать. Есть вводная – ты собака, надо лаять... А я больше не могу. Куда все это делось, ума не приложу. Мне нужно все время чувствовать зрителя, когда его нет – я теряюсь... Иосиф Леонидович Райхельгауз предлагал мне сыграть в спектакле. Про любовь. Я дома сел на диван, стал думать – как это? Нет, никак, не отзывается. А где барабаны, где гитары? В общем, есть драматические артисты и получше меня. И это хорошо. Зато в музыкальном жанре таких, как я, немного.

– Публика ваша – она кто?

– Не изучал, не проводил исследования. Наверное, просто живая, интересующаяся, музыкальная. Свободная. Бывает, и не очень свободная – ну мы помогаем таким людям расслабиться. Бывали моменты агрессии в зале. Не я раздражал – люди сами себя раздражали, раздражало их, что они не понимают! Я говорю публике: "Не бойтесь быть дураками! Вот ты, что ты сидишь, агрессивно пальцами тычешь, "давай нормально пой"? Сколько у тебя шансов в жизни побыть дураком, свободным человеком, ребенком? Почему ты упырем на меня смотришь?" Прямо так и говорю. И иногда люди из-за комплексов своих готовы сорвать концерт! Потому что не совпадаю я с их представлениями о скрепах и духовности... Начинается внутренний скандал между этим персонажем и остальным залом... если он не уходит. Если уходит – значит, не готов. Не уходит – интересно смотреть на человека, раскрывающегося, как цветок. Такой камин-аут получается, и это очень интересно. Но бывало и по-другому, пытались морду набить.

– Прямо вот морду?

– Да.

– Господи, за что?!

– Не так песни пою. "Ты чо, ***? Ты нормально Цоя пой! Ты чо, ****!" Набережные Челны... Но там концерт мгновенно был свернут. С такими аргументами так, как я, не поспоришь. Могли и стрельнуть. Но, скажем, в филармонию такие люди не ходят. Так что и площадка влияет, конечно. Город, площадка, погода, настроение, время суток – все влияет. Даже то, что зрители накануне смотрели по телевизору. Моя публика, кстати, по большей части телевизор не смотрит. Она интернетная, широкого восприятия. Но ее немного, к сожалению.

Видео: [URLEXTERNAL=https://www.youtube.com/watch?v=LT7qzyX0Hck]YouTube[/URLEXTERNAL]/ Пользователь: VictorVideoHistory

– Ваша привычка вставлять в известные песни неожиданные ходы, совершенно иные, не относящиеся к ним музыкальные фрагменты – это такая придуманная штука или она сложилась сама?

– Драматургия песни сама подсказывает, что ей необходимо. Вот русская народная песня, "Шумел камыш". Она от лица мужчины поется. Он переспал с ней, ушел, она забеременела, и его абсолютно не волнуют последствия. Уехал, забыл, у него своя жизнь, а что с этой женщиной – не думает даже. И вот тут понимаешь, что песня эта требует иного подхода. Никакой трагедии с точки зрения рассказчика... А если смотреть с культурологической и исторической точки зрения, то это не то что трагедия – это конец жизни! Женщина без мужчины, гулящая, подвергается осуждению всей деревни и, в общем, обречена на гибель. Трагедия невероятного масштаба! Все зависит от угла взгляда. Мы, как правило, смотрим на ситуацию плоско, а в жизни 33 миллиарда оттенков! И чтобы хотя бы как-то этот объем передать, разные средства используются.

Видео: [URLEXTERNAL=https://www.youtube.com/watch?v=qhX7G9nW6Ew]YouTube[/URLEXTERNAL]/ Пользователь: A.V.I.Lab

– Ваш проект с Яковом Окунем – "ХоронькОкунь" – это что-то совсем иное, чем "Хоронько Оркестр". Что именно?

– Во мне горит сильное желание недоджазового персонажа прикоснуться, попасть в тусовку... Джаз – высший для меня жанр, после классики. Я думал, что джазовые музыканты со мной никогда работать не станут. Но вот ошибался, выходит. Значит, заслужил. Я однажды пришел к Яше на концерт, а мы уже сделали к тому времени пару номеров; он играл с Деборой Браун. И я прихожу к нему: "Яша, скажи, после этого – зачем я тебе нужен?!" А он отвечает: "Не знаю, мне нравится". "Хоронько-Оркестр" – это озеро, а тут – море.

Видео: [URLEXTERNAL=https://www.youtube.com/watch?v=6dD9-qyv2U4]YouTube[/URLEXTERNAL]/ Пользователь: Dmitry Horonko

– Что же тогда для вас океан?

– Была попытка. Песни Утесова с оркестром, с Нонной Гришаевой. Почти весь состав оркестра Лундстрема... Эта махина прет сама вперед, и все твои придумочки, как экскаватором, сносит. Дико интересно, страшно, тяжело, но интересно. Там, кстати, тоже Яша играет. Мы с ним оказались близки, нам друг с другом интересно.

Видео: [URLEXTERNAL=https://www.youtube.com/watch?v=-C-khsoLzGQ]YouTube[/URLEXTERNAL]/ Пользователь: Mariam Gribanova

– С чего началось ваше сотрудничество? Каким был первый импульс?

– С того, что я слышал, как Окунь-старший, Яшин папа (Михаил Окунь, известный российский джазовый пианист) играет с Гурченко. У меня после этого жуткая депрессия была: мне теперь что делать, зачем все это, если такое вот может быть?

– Часто такие мысли посещают?

– Каждый день. Мне вообще свойственны сомнения, и это довольно мучительно. Все не так, все не так... Но это полезно.

– Дискография у вас маленькая какая-то. Два альбома всего.

– Да, маленькая... Но мы – не аудиоколлектив. Нас смотреть нужно. И дело это затратное, а радио наши песни не крутит... Нам нужно максимально поддерживать концертную деятельность. Не получается нас слушать, не видя.

– А видео?

– Сейчас с Окунем записали программу. Все в YouTube пойдет. Все есть в интернете, пользуйтесь!

– А амбиции? Зафиксировать, поставить на полочку?

– Нет таких амбиций.

– А если винил? Это сейчас и модно, и популярно.

– Тогда надо писать аналоговым образом все. По-честному. Суть пластинки в том, что запись на пленку, а иначе – зачем это нужно? Кстати, оба своих альбома мы писали именно на пленку. Но мастеров нет, не осталось. Есть только оцифрованный звук... Не знаю, мне неинтересны альбомы, как художественная форма она изжила себя, я считаю. Молодежь мыслит треклистами.

– Кстати, а ваш треклист какой? Я имею в виду, что вы слушаете для удовольствия, отрешась от себя как артиста?

– Я так много слушаю... Не разделишь артиста и меломана. Последнее, что меня встряхнуло – андалузские цыгане, настоящие. Открытия случаются каждый день. От одного к другому раскручивается нитка. Можно месяц прожить в параллелях музыкальных, копнешь одно – и не останавливается. Диего Эль Сигал тот же... В машине услышал что-то, зацепило – включил Shazam, снял название, домой приходишь – и начинается: кто это, что это? Тоже работа, получается.

– Мы с вами встречаемся в театре "Школа современной пьесы". Наверное, это не просто так?

– Конечно! Это – "Шинель". Позвали меня, говорят, вот, есть материал, Максим Дунаевский и Вадим Жук написали. Ассоциативный музыкальный спектакль в стихах. Бери, говорят, занимайся музыкой. В апреле вроде как все будет. Больше ничего не скажу – как описать то, чего еще нет? Но тоже эстрада, яркая, основанная музыкально на латиноамериканской музыке. Почему? Да я же жил в Питере семнадцать лет, и мечта о жарком, о теплом там есть всегда. Это же город – убийца плоти. Но когда плоть умирает, дух воспаряет!

Артем Липатов