Томас Андерс: "С Modern Talking мы могли ездить по миру лет 20 без новых песен"

7 апреля вышел первый альбом Томаса Андерса на родном немецком языке. Запев на английском в середине восьмидесятых в составе культового дуэта Modern Talking, он не мог перейти на родную речь ни после первого распада группы в 1987 году, ни после второго – в 2003-м. Сегодня время песен, по которым позднесоветские школьники учили английский язык, окончательно уходит в прошлое, а Томас Андерс начинает настоящую жизнь – так переводится название его новой пластинки Pures Leben. О том, что составляет его жизнь сегодня, как поменялись его поклонники за 30 лет, и какую музыку он слушает в машине, Томас Андерс рассказал в интервью m24.ru.

– Начну с банального вопроса – тридцать лет поете по-английски, а тут вдруг релиз на немецком. Почему?

– Ну, записать альбом на немецком языке – это довольно логичная штука: я же немец все-таки! (смеется) Более того, мои друзья часто говорили мне: "Слушай, музыка на немецком снова набирает обороты, почему бы тебе записать альбом на немецком?". И я подумал: а действительно, почему бы и нет? Более того, по уровню аранжировки и композиции немецкий музыкальный рынок сегодня вполне приближается к международному. Так что можно не бояться, что, записав альбом на немецком, ты кому-то покажешься старомодным.

– Ощущается ли техническая разница в работе над англоязычными и немецкоязычными песнями?

– Есть довольно серьезные фонетические особенности – и, соответственно, сложности в построении текста. Немецкий язык славится своими длинными словами, но при этом и с немецкой поэзией всегда все было в порядке: это очень мелодичный и красивый язык. Просто это своя, особенная мелодика.

– То есть у немецких песен своя мелодическая структура?

– И да, и нет. Вроде бы кажется, что все довольно просто – поп-музыка и поп-музыка. Но на деле все оказывается куда сложнее: во-первых, как я уже говорил, фраза в немецком языке чуть длиннее, чем в английском. А это ведет за собой изменение и мелодической, и гармонической структуры. Из-за этого может усложниться и аранжировка. Казалось бы, что проще: взять немецкие стихи, сочинить музыку, аранжировать и записать! Но на деле все это потребовало некоторых дополнительных усилий. Надо было привыкать к новой ритмической структуре языка. Пришлось повозиться именно с точки зрения мелодики и аранжировки. Но мне кажется, что мы справились.

[html]

[/html]
Видео: YouTUBE/Warner Music Germany

– Расскажите о музыкантах, с которыми вы записывали альбом. Они войдут в вашу концертную группу?

– Боюсь, эти имена ничего не скажут российскому читателю. Это хорошие немецкие сессионные музыканты, которые отлично умеют работать с немецкоязычной музыкой. Они умеют работать очень быстро и точно. Но они работали только в студии. На концертах я буду по-прежнему играть со своей традиционной аккомпанирующей группой. Им даже учить особо ничего не придется. Я не думаю, что мы будем включать в сет-лист песни на немецком. Ну, может быть, одну. В общем, посмотрим, я об этом пока не думал.

– Может, старые вещи перевести на немецкий? Не думали об этом?

– Ой, зачем? Это уже свершившиеся хиты, не надо в них ничего менять, можно просто записать новые.

– Без вопроса о Modern Talking не обойтись. Нет, я не буду спрашивать про возможность воссоединения – напротив, я спрошу, каково было начинать сольную карьеру – причем дважды! – после распадов группы?

– Тяжело. Очень тяжело. Но у меня есть одно простое правило поведения: я к каждому новому шагу отношусь как к вызову, который бросает мне судьба. Понимаете, с Modern Talking можно было ездить по всему миру лет 20, не записывая ни одной новой вещи – хитов и так хватало. Но это означало, что какое-либо движение заканчивается. А я выбираю движение. Так и сейчас: можно было бы записать еще один англоязычный альбом. Но я зацепился за очередную идею вызова, принял этот вызов и сделал.

[html]

[/html]
Видео: YouTUBE/Modern Talking Fan Club

– Как вы планируете промоутировать новую запись? Все-таки речь идет о довольно необычном для международного рынка продукте...

– Я понимаю, что пластинка не станет международным хитом. Увы, но это так. Надо быть реалистами. Поэтому мы приняли очень простое решение: в традиционном виде – на физическом носителе – пластинка выйдет только в Германии: она, собственно, для внутреннего рынка и предназначается. А международный релиз будет только в цифровом виде – в iTunes, например. Но если мы поймем, что альбом активно покупают по всему миру – что ж, допечатать тираж никогда не поздно. Тем более, я читал, что все больше и больше людей в мире начинают учить немецкий язык – это просто статистика, но она нет-нет, да и говорит кое-что в пользу того, что немецкоязычный альбом может стать популярным!

– За тридцать лет карьеры вы много раз приезжали в Россию с концертами, да и вообще – весь мир объездили. Как, на ваш взгляд, поменялись ваши фанаты?

– Я почувствовал, как за последние тридцать лет менялся мир. Когда мы гастролировали в социалистических странах еще в составе Modern Talking, у нас было ощущение попадания в какой-то странный, закрытый мир, на нас смотрели как на пришельцев из космоса. Но дело не только в социалистической политике – тогда весь мир был куда более закрытым, чем сейчас. Ощущения границ были очень явственны – вот ты в одной стране, здесь такие правила, а вот ты в другой, а там правила совсем другие. А потом мир стал меняться, стал становиться более открытым – и, соответственно, стали меняться люди. Они меньше боятся. Они готовы к диалогу. Причем они понимают, что диалог – это умение не только говорить, но и слушать, и слышать. Все это происходило на моих глазах – я видел и понимал, как меняются люди, как меняется публика.

– Какую музыку вы слушаете? И в каких условиях это происходит?

– У меня есть два пространства, в которых я так или иначе пребываю постоянно. Это дом и машина. Дома я слушаю лаунж, я не хочу себя напрягать, это музыка для расслабления, для создания атмосферы. А в машине я слушаю радио, причем местные радиостанции, поп-станции. Надо быть в курсе, что популярно, что в эфире, поэтому я почти ничего не знаю про рок-музыку, метал или какие-то другие жанры. Я поп-артист, и это моя среда.

– То есть – дуэта с Rammstein пока не ждать?

– (Немного испуганно): Нет-нет, пока не планировал. Я вообще к дуэтам отношусь довольно сложно. Полноценный дуэт – это продукт совместного творчества, он должен быть в равной степени нужен обоим участникам дуэта. А если кому-то одному он будет нужен больше, чем другому – то получится нечестно. А я не люблю, когда нечестно.

– Когда мы сможем снова увидеть вас на сцене?

– Я планирую тур в июне, и в его рамках приеду в Россию. Конечно, это будет программа, состоящая из хитов – будут и песни Modern Talking, и мои сольные вещи. Я понимаю, что публике нужно, чтобы артист пел то, что от него хотят, и у меня по этому поводу нет никаких возражений. У меня есть пространство для эксперимента – это студия. А концерт – это событие в первую очередь не для артиста, а для тех, кто любит его музыку.

– С туром – понятно, а идеи по поводу дальнейшей студийной работы есть?

– У меня уже есть понимание, каким будет следующий альбом. Но он будет точно не в этом году! Хотя... (пауза) Может быть, я начну его записывать в этом году, а выпущу уже в следующем. Пока непонятно. Он уже, можно сказать, сложился у меня в голове, я понимаю, как он будет звучать, понимаю про материал – осталось просто записать. Но я не тороплюсь.

Павел Сурков