Музыка вечности: не стало композитора Олега Каравайчука

Фото: Юлия Майорова

Вы стопроцентно слышали его музыку, даже если не знали, что это он, Каравайчук, был замечательным кинокомпозитором. Муратовские "Короткие встречи" и мельниковская "Мама вышла замуж", музыкальная сказка "Город мастеров" и высокоморальная картина "Алеша Птицын вырабатывает характер" – это все он, Олег Каравайчук. Великий, неподражаемый композитор, гений импровизации, блестящий инструменталист и многогранный сочинитель.

В семь лет он играл для Сталина – тот поразился таланту мальчика, блестяще игравшего сложные фортепианные произведения, и подарил маленькому Олегу рояль. На экзамене в консерватории он выдал собственную импровизацию за Баха, и никто даже не усомнился в этом, настолько мастерски была выполнена стилизация. Он беспардонно нарушал сроки сдачи работ, порой задерживая партитуры по несколько недель, и порой ревностно относился к чужим успехом. Его первое сольное выступление в 60-е годы чуть не окончилось страшным скандалом: он умудрился поссориться чуть ли не со всей администрацией Ленинградского концертного зала, лишив себя права выступать на почти что тридцать лет. В Ленконцерте Каравайчук стал персоной нон грата.

Олег Николаевич замкнулся, практически перестал общаться с внешним миром, лишь беспрестанно сочинял и сочинял новую музыку для театра, для кино, а чаще просто в стол. Концертов не было, на выступления Каравайчука не приглашали, и он придумал свой собственный способ взаимодействия с окружающим миром: его кредо составили импровизационные сочинения – музыка рождалась непосредственно в момент игры как бы сама собой. Это было сродни автоматическому письму у некоторых писателей – только замените письмо на игру, и вы поймете всю невероятную суть творческого метода Каравайчука.

Фото: Сергей Аутраш

Соседи-ленинградцы прозвали его "сумасшедшим композитором", хотя, конечно, никаким сумасшедшим Каравайчук не был: он просто жил в мире своей музыки, и внешний мир его не слишком интересовал. А вот молодое поколение Каравайчука ценило: Сергей Курехин регулярно ходил к нему в гости и утверждал, что никогда не сможет научиться играть с той же силой и мощью, как играет Каравайчук. Марьяна Цой всячески поддерживала композитора (в том числе и финансово) – он не стал понятным для академических критиков, но рокеры и авангардисты вполне обоснованно считали Каравайчука своим.

Каравайчук был живой питерской легендой: с одной стороны, он редко выходил из своего дома в Комарово, но при этом был постоянным участником светской жизни Петербурга. Его, как и всякого настоящего художника, не интересовали деньги – Олег Николаевич жил более, чем скромно, но крупный финансовый гонорар не был для него самоцелью. Если проект его не интересовал, никакими златыми горами было не заманить.

Когда в 90-е годы открылись границы, Каравайчук отправился в Англию (естественно, повез его туда неутомимый Курехин – в мире Каравайчука границ вообще не было, и в полете собственной фантазии он свободно путешествовал не только вне границ, но и времен), где с успехом выступил на ВВС – и тут-то в отечестве поняли, какое сокровище неузнанным бродит по питерским улицам. Начинаются новая жизнь: Каравайчука приглашают на выступления, организуют его сольные концерты, берут интервью, а он все совершенствует и оттачивает метод.

В этом совершенстве он порой доходит до откровенного эпатажа – для того, чтобы не отвлекаться на любые внешние факторы, он, например, может играть концерт с наволочкой на голове или лежа под роялем. Мастерство игры от этого не снижается, но визуальный эффект достигается феноменальный.

Александр Жолковский в своей книге "Напрасные совершенства и другие виньетки" вспоминает, как попал однажды на демонстрацию фильма-концерта Каравайчука. Самого композитора он не узнал и пренебрег главным советом, который тот давал перед премьерой: ни в коем разе не садиться на первый ряд. Тайком Жолковский уселся в первом ряду (можно было вытянуть ноги), а когда фильм начался, то писатель осознал свою ошибку: "Сомнений не оставалось: я был облаян не кем-нибудь, а самим гениальным Каравайчуком! Сделав это открытие, я постарался задним числом восстановить его реплику, и до меня с запозданием дошло, что он заботливо рекомендовал не садиться в первый ряд по чисто акустическим соображениям: это слишком близко к усилителям – и эффект был бы испорчен".

[html][/html]
Видео: Youtube/пользователь: Александр Чемарин

Он был вне времени: в интервью частенько говорил, что его организм лишен каких-либо болячек. С композиторами ХХ века себя не ассоциировал: Стравинский, Прокофьев, Кейдж – казалось бы, собратья по духу – были вне сферы его внимания. Из всей великой когорты он вспоминал лишь Шостаковича, да и то только потому, что был с ним шапочно знаком, и композитор когда-то похвалил гениального пианиста Каравайчука. Впрочем, ассоциировать себя с кем-либо не желал, именно потому, что осознавал свою уникальность (читай, гениальность).

Ему иногда не везло: так, в связи с плохой организацией провалилась премьера спектакля "Записки сумасшедшего" с участием Александра Баширова и Ренаты Литвиновой, но Каравайчук этого, казалось, просто не заметил: у него в голове были новые сочинения и новые концерты, а думать о каких-то там премьерах или презентациях он даже не собирался. К нему обращаются крупнейшие театры Петербурга – и Александринка, и МДТ, и Каравайчук записывает специально для них музыку к спектаклям "Бесы" и "Изотов".

В последний год жизни к Каравайчуку снова оказывается приковано внимание всего мира: на экраны выходит документальный фильм Андреаса Дуке "Олег и редкое искусство" – не биография композитора, а своеобразная интроспекция – взгляд снаружи на творческий процесс работы. Каравайчук ходит по Эрмитажу, что-то говорит своим непередаваемым певучим высоким тембром, а потом садится за рояль – и начинается магия, музыка рождается прямо у тебя на глазах, да еще и окруженная мировыми шедеврами: гений в гениальном пространстве.

[html][/html]
Видео: Youtube/пользователь: YellowHedgie

Фильм с успехом прошел на мировых экранах, получил несколько призов на европейских фестивалях. Сам Каравайчук с удовольствием посещал премьеры, готовился к летним концертам в Петербурге, собирался наконец-то после длительной паузы выступить в Москве… Его ждали с сольным выступлением в Питере 6 июня, но концерт был перенесен – Каравайчук заболел. В ответ на эту печальную новость в социальных сетях посыпались сотни сообщений с пожеланиями здоровья композитору, а организаторы концерта и сотрудники Фонда Олега Каравайчука уверяли всех, что Олег Николаевич обязательно поправится.

Этому не суждено было случиться: он ушел в вечность, но, похоже, совсем этого не заметил, подхваченный потоком все новых и новых мелодий, он стал историей, превратившись из живой легенды в просто легенду, став тем, чем всегда хотел быть – чистой энергией, собственно музыкой, которую мы все услышим. Если, конечно, внимательно прислушаемся.

Павел Сурков