Григорий Заславский: "ГИТИС будет противостоять всеобщему раздору"

Фото: facebook.com/profile.php?id=1613861036

16 мая, театральную общественность потрясло очередное серьезное кадровое решение министерства культуры: вместо Карины Мелик-Пашаевой исполняющим обязанности ректора ГИТИСа был назначен известный театральный критик Григорий Заславский. С его предшественницей, занимавшей кресло главы вуза с 2009 года, не продлили контракт из-за достижения ею 70-летнего возраста. Что ждет самый известный театральный институт страны в ближайшие три месяца – до выборов ректора – журналисту m24.ru Елене Егоровой рассказал Григорий Заславский.

– Григорий Анатольевич, насколько неожиданным или, наоборот, ожидаемым для вас стало назначение на пост исполняющего обязанности ректора ГИТИСа?

– Эта новость для меня стала, скорее, неожиданностью. Решение об этом было делом буквально нескольких дней. Поступило предложение, я его обдумал, обсудил со своими домашними и в итоге принял.

– За прошедшие несколько дней вам удалось пообщаться с коллективом?

– Естественно, я буквально каждую секунду общаюсь с коллективом.

– Что вы обсуждаете?

– Обсуждаем, что можно и нужно сделать, чтобы в институте стало еще лучше.

– Уже есть какие-то конкретные предложения с вашей стороны или со стороны коллектива?

– Конечно, есть. Но пока не хотелось бы их озвучивать. Мне кажется, сейчас это не очень правильно. Я еще не написал программу. И даже не со всеми познакомился.

– Вы планируете существенные изменения?

– Изменения обязательно будут. Я сейчас общаюсь с педагогами, со знакомыми студентами и всех спрашиваю, что бы они хотели поменять, усовершенствовать. И вот эти мысли мотаю на свой отсутствующий ус. Все это ляжет в программу, с которой я выйду на выборы ректора ГИТИСа. Потому что выборы будут, скорее всего, альтернативными.

Фото: facebook.com/profile.php?id=1613861036

– Некоторые ваши коллеги довольно осторожно комментируют ваше назначение. А что говорят при личном общении?

– Думаю, те, кому не нравится мое назначение, пока, вероятно, держат при себе свое мнение. А если и обсуждают это с кем-то, то во всяком случае не со мной. Что естественно. А мне коллеги говорят только какие-то хорошие слова.

– Планируете советоваться по каким-то вопросам с педагогами, которые вас в свое время учили?

– Обязательно буду с ними советоваться.

– Думаете что-то менять на родном театроведческом факультете?

– Нет, там все прекрасно. Для остальных факультетов наверняка что-то вместе с коллегами придумаем, чтобы сделать их лучше, а вот театроведческий факультет, как мне кажется, идеален.

– В каком сейчас состоянии находится институт театральной критики, по вашим оценкам?

– В плачевном, на мой взгляд.

– Почему?

– Понимаете, театральная критика, безусловно, требует знаний, причем серьезных. И как бы она ни казалась территорией чистой субъективности, в театральной критике тоже есть какие-то объективные вещи. Собственно, театрально-критическое образование направлено на то, чтобы, во-первых, научить людей думать, а, во-вторых, научить общие для разных спектаклей категории вычленять, определять, формулировать и так далее. Понимаете, не может быть один и тот же спектакль и прекрасным, и ужасным одновременно. Кто-то, значит, из критиков ошибается. Понятно, что постановка может не нравиться, например, лично мне. Но я не могу не понимать ее значения для искусства (если этот спектакль находится на территории искусства). Безусловно, у каждого критика возможны ошибки. Но если человек на протяжении пяти-шести раз попадает пальцем в небо, значит, ему надо заниматься все-таки чем-то другим. Сегодня театрально-критическое сообщество невероятно разрозненно. И, на мой взгляд, школа ГИТИС как раз то место, которое может максимально противостоять этому раздору.

– Что, по вашему, послужило причиной этой разрозненности, в какой момент это произошло?

– Это произошло в 1999 году. Тогда в "Независимой газете" вышло интервью американской студентки, приехавшей в Москву учиться в так называемом колледже МХАТа, заплатив за это 11,5 тысяч долларов. Эта студентка посчитала себя обманутой, поскольку, когда она приехала в российскую столицу, выяснилось, что этот колледж никакого отношения ко МХАТу не имеет, что они занимаются не в Школе-студии МХАТ и что мхатовских педагогов там нет и в помине, кроме одного – Анатолия Мироновича Смелянского. По окончании курса студентам выдали сувенирные листочки, а не какие-то полноценные документы о прослушанном курсе. Этот материал вызвал эффект разорвавшейся бомбы. Вот тогда и заговорили о том, что есть критики, которых трогать нельзя. Вот Анатолия Мироновича Смелянского трогать нельзя. Он решил, что это все было сделано против него. На мой взгляд, ему проще было бы эту ситуацию как-то прокомментировать тогда, чтобы не начинать междоусобицу. Потому что впоследствии начали образовываться дальнейшие трещины и водоразделы. И сегодня, с одной стороны, есть не сильно монолитное большинство, которое организовалось в Ассоциацию театральной критики, а есть менее сплоченное меньшинство, в которое вхожу и я. В принципе, я считаю, что критики не должны кучковаться, это индивидуальная профессия.

– А как ГИТИС может повлиять на эту ситуацию?

– ГИТИС – все-таки образовательное учреждение, в нем в принципе не должно быть никаких партий, в том числе никаких критических партий. Но, мне кажется, академические основы образования должны мешать такому размежеванию, потому что нет ничего хуже этого.

– Карина Львовна Мелик-Пашаева, которой вы предложили остаться в вузе в качестве проректора по науке, согласилась принять это предложение?

– Пока мы с ней договариваемся.

Елена Егорова