Собянин назвал разработки в медицине, которые получат грантовую поддержку города
Фото: wikipedia.org
…Тузитала приходил к самоанцам, усаживался у костра и рассказывал удивительные истории: о далеких морях и землях, что сокрыты где-то за горизонтом, об удивительных путешествиях и невиданных городах, о древних героях неведомых народов и о страшных чудовищах, прячущихся в темноте. Тузиталу слушали внимательно – все, от мала до велика: старики хмурились, испуганные дети жались к матерям, но Тузитала улыбался в усы – и история, еще недавно казавшаяся страшной и безысходной, заканчивалась хорошо.
Но однажды на закате из дома, в котором каждую ночь скрывался Тузитала, пришло печальное известие – духи ночи, неизбежные повелители смерти, забрали Тузиталу с собой. Самоанцы не горевали – когда человек уходит в мир духов, надо проводить его достойно: то, что когда-то было Тузиталой, накрыли флагом его страны – такой далекой и неведомой – и подняли его на вершину горы Веа. Там Тузитала навеки обрел покой.
Тузиталой – "тем, кто рассказывает истории" – называли на Самоа того, кто был известен на весь мир как Роберт Льюис Стивенсон. Именно здесь, на этом затерянном в океане острове знаменитый писатель провел свои последние – и счастливые – дни.
Стивенсон не зря выбрал Самоа как место своего последнего пристанища – климат тропического острова благотворно сказывался на организме писателя, с детства тяжело больного туберкулезом – еще мальчишкой Стивенсон проводил большую часть времени в своей "Стране Кровати", где оживали герои его первых фантазий. Позже он напишет об этом стихотворение:
"А сам я был как великан,
Лежащий среди гор и стран
Из простыней и одеял…"
Удивительно, какое Стивенсон оставил литературное наследие – он рассказал невероятное количество самых разных историй, ценность которых мы по-настоящему только-только начинаем постигать. Конечно, главной его книгой пока что был и остается "Остров сокровищ" – образец приключенческой литературы, где есть все, что нужно для хорошего романа: крепкий сюжет, лихо закрученная интрига, яркие герои – а, главное, неоднозначный главный злодей. Стивенсон очень долго мучился: что ему делать с Джоном Сильвером, какой конец должен ожидать старого пирата? Но в итоге принял единственно верное решение: автор отпустил героя, старый одноногий Окорок вернулся к своей чернокожей жене и обрел покой где-то вдали от морских приключений, перестрелок и охоты за любыми сокровищами.
Стивенсон творит в любых жанрах – от исторических приключений в духе Вальтера Скотта ("Черная стрела") до откровенно плутовского романа ("Похищенный" и "Катриона"). Но как бы удивился сам Стивенсон, узнав, что спустя много лет после его смерти самым популярным его произведением станет небольшая повесть, которую сам Стивенсон ценил не очень высоко, рассматривая ее как небольшую виньетку-фантазию. Речь идет, конечно, о "Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда".
Одна из самых экранизируемых повестей Стивенсона пока так и не нашла своего достойного киновоплощения: основная суть сюжета "Джекила и Хайда" состоит не столько в двойственности натуры главного героя, а, скорее, в невозможности отдельного существования добра и зла (равно как и невозможности уничтожения одной из этих частей). Джекил невозможен без Хайда, но, увы, Хайд всегда берет вверх.
В фильмах Хайда обычно демонстрируют в виде откровенного ужасного монстра, порой – похожего на супермена-гиганта, эдакого Халка (таким Хайд предстает в кинокомиксе "Лига выдающихся джентльменов"), однако у Стивенсона метаморфоза Джекил-Хайд показана куда более зловеще. Хайд отнюдь не уродлив, напротив, он даже миловиден: между Джекилом и Хайдом действительно существует физическое различие: Джекил – полноватый брбнет, Хайд – худощавый блондин, но при этом – Хайд, что немаловажно, ниже Джекила (хоть и наделен невероятной физической силой). Но главная особенность Хайда, несмотря на его, в целом, приятную внешность, он вызывает у окружающих неведомое, инстинктивное, ни на чем не основанное отторжение. И причина этого проста – Хайд являет собою чистое, выкристализованное, безусловное зло.
Стивенсон дарит нам однозначную, бесспорную метафору – Джекил не властен над Хайдом, и Хайд сильнее Джекила: зло побеждает даже не добро, зло побеждает апатию и быт, заполоняя собой все то чистое и светлое, что есть в Джекиле. Так что те, кто в наше время показывает Джекила эдаким суперменом, умеющим по щелчку пальцев вызывать монстра-Хайда и проходить метаморфозу, просто не читали Стивенсона: Хайд сам решает, когда ему выбираться наружу и завладевать телом Джекила. Но как только Хайд окончательно приобретает власть над Джекилом – увы! – жизнь обоих обречена на прекращение, и в этом, наверное, самая сильная сторона морали придуманной Стивенсоном истории.
Одной из последних сказок, которую Тузитала расскажет самоанцам, станет история о сатанинской бутылке: она очень похожа на историю Джекила и Хайда, но содержит в себе невероятный по силе парадокс. Вот вкратце ее суть: некто покупает бутылку, в которой живет злой дух, умеющий выполнять любые желания – но весьма дорогой ценой. Например, пожелаешь богатства – у тебя умрут родные, оставив тебе наследство. Бутылку нельзя выбросить или потерять – она всегда с роковой неизбежностью возвращается к своему владельцу. Ее можно только продать, причем по цене, меньшей, чем та, за которую ты ее приобрел. Если же бутылка не будет продана до конца жизни владельца – увы, ее хозяин будет обречен после смерти на вечное мучение в аду.
Парадокс состоит в том, какова наименьшая цена, за которую эта бутылка может быть продана? Стивенсон нашел в сказке вероятный ответ – герой может сыграть на курсах валют различных стран, и на этом основании продать бутылку дешевле, даже если она куплена, скажем, за один цент. Но есть и другой парадокс – человеческая алчность порой оказывается несоизмерима с риском для собственной души, и кто-то вполне может предпочесть собственную гибель возможностью обогатиться здесь и сейчас…
Но будучи мастером таких инфернальных парадоксов и невероятных сюжетных коллизий, Стивенсон всю жизнь мечтал написать "настоящий" большой роман. Он к нему и приступил – роман назывался "Уир Гермистон". Стивенсон писал его на Самоа до самого последнего дня и был чрезвычайно воодушевлен, утверждая, что роман пишется необычайно легко и он, Стивенсон, невероятно доволен результатом…
"Уир Гермистон" так и остался неоконченным – Тузитала ушел в страну вечных фантазий, не дописав произведение, которое считал главным в своей жизни. И, возможно, он где-то сейчас продолжает писать свой роман – и если судьбе будет угодно, мы когда-нибудь сможем его прочитать. Ведь Стивенсон, несмотря ни на что, всегда оставался неистощимым оптимистом и всегда давал своим героям пусть крохотную, но надежду на спасение. Так что пусть старина Джон Сильвер, где бы он ни жил, помянет своего создателя – и я не сомневаюсь, что эта молитва будет услышана.
Павел Сурков
