Джо Аберкромби и Дмитрий Глуховский о современной фантастике

Писатель Джо Аберкромби рассказал о современной фантастике

В рамках Московской международной книжной выставки-ярмарки в парке "Музеон" прошли публичные дискуссии с популярными писателями. Во время одной из встреч писатели Джо Аберкромби и Дмитрий Глуховский беседовали с посетителями о современной фантастике. Сетевое издание М24.ru публикует печатную версию беседы.

- Джо, говоря о писателях-фантастах, нельзя не вспомнить успех Джорджа Мартина, написавшего знаменитый роман "Город падших ангелов". Как вы оцениваете работу своего коллеги?

Джо Аберкромби: Как было справедливо замечено, действительно, Мартин написал свои книги 20 лет назад, и конечно он стал таким узнаваемым символом этого тренда в литературе, но в целом довольно много людей писали сходные вещи, близкие к этому вещи в одно и то же время с ним. И поэтому совершенно невозможно было предсказать успех Мартина и невозможно предсказать что-то абсолютно новое, оригинальное по определению. Также сложно предсказать большие тренды, то, что постоянно пытаются сделать издатели и у них постоянно не получается. Даже то, что рассказываете про "Падших ангелов", если вы говорите: "О, сейчас наступает тренд "Падших ангелов" - значит, вы уже пропустили этот тренд. Например, сейчас зомби – это такие большие, по физическому размеру, то есть я хочу сказать, что это такой большой тренд, например Walking Dead, но сейчас плохое время, чтобы начинать писать роман про зомби. Это нужно было делать пару лет назад. Если вы хотите сейчас писать про зомби, то вы уже на зомби-автобус, мой друг.

- То есть, насколько я понимаю, возможно, где-то уже зажглась Вифлеемская звезда и родился первый роман нового жанра, просто мы об этом не знаем? Просто надо найти волхвов и они нам покажут дорогу?

Джо Аберкромби: Да, наверняка какой-нибудь малоизвестный человек написал огромный том и пытается сейчас добиться возможности его опубликовать. Возможно, это то, что начнет эпоху единорогов или водяных. Огромный успех у темы водяных. Но в любом случае, я могу точно сказать, это будет хорошая книга, это всегда так. То есть та, что начинает эру – это всегда очень хорошая книга. Я могу сказать, что я сейчас пишу книгу про викингов, поэтому мои предсказания заключаются в том, что викинги через пару лет станут очень популярными. Так что если у вас есть какие-то биржевые акции, которые вы можете поставить на литературную тему – я рекомендую викингов.

Дмитрий Глуховский: Я со своей стороны хотел сказать, что такой мании на зомби, мне кажется, в России нет и не будет, несмотря на все усилия империалистической пропаганды. Дело в том, что для нас более актуальным будет все-таки апокалипсис. На Западе просто апокалипсис не достигал такой степени популярности, как у нас, а у нас никогда не будет такой популярности у зомби. Потому что зомби – это такой, я спрашивал у американцев, почему, как вам кажется, с психологической точки зрения, вы так любите зомби, они говорят: ну это же обратная сторона Америки, например. Это антипод нашего мира, где каждый человек – это личность и личность холят и лелеют. И вдруг совершенно обезличенная толпа и главное, что можно всех безнаказанно "гасить" и ничего за это не будет. То есть, все тайные, запретные мечты западного обывателя зомби-тренд реализует. А у нас, как пересекаешь МКАД, начинается зомби-ленд сразу. Сразу за МКАДом. И нас ничем эти зомби не удивляют. Выходишь на любой остановке на электричке – и вот оно: та же походка, тот же взгляд… Это раз.

- Просто логики нет: у нас пост-апокалиптика везде. И то же метро. Мы живем в ней уже давно. Вот тут нет логики прямой.

Дмитрий Глуховский: Мне кажется, это тот писк, с которым нам уже хочется покончить просто. И приятно видеть, как все вокруг подохли, а я один, как у Валерии Гай Германики, рассекаю по Кутузовскому проспекту, вокруг ни души, а у меня автомат Калашникова в руке и все. Только сунься. Но это тоже сходит на нет. Мы все становимся более буржуазными, и, наверное, лет через 10, если зомби вернутся, мы их встретим с распростертыми объятиями. Что касается грядущих трендов: мне кажется, что именно касается научной фантастики, научная фантастика всегда отталкивалась от научного тренда и абсолютизировала, пыталась прогнозировать развитее общества, технологии и человечества в зависимости от текущего тренда. Жюль Верн очень внимательно читал научные журналы, брал моду на электричество, на текущее развитие, не знаю, там, подводного какого-нибудь плавания, или там паровой двигатель, или там двигатель внутреннего сгорания, и проецировал, делал как бы с какой-то прочитанной двух или трех научных стаей роман. И был в этом весьма успешен, в отличие от братьев Стругацких, которые, по-моему, ничего точно не спрогнозировали. И XXI век у них – это век космических перелетов, но астронавты, космонавты, выходя из ракет, чтобы сделать звонок, идут к телефонной будке. Набирают и звонят. Ну, не угадал ни одной буквы, что называется. Соответственно, пришествие Уильяма Гибсона пришлось на начало развития эры электроники и коммуникаций электронной, кибернетики. Мне кажется, исходя из этого, что восходящим трендом будет биоинженерия. Генетическая инженерия, биопрограммирование, и я бы вот так взял и придумал, вот сейчас сходу жанр, как "био-панк". Биопанк, или какой-то GenPunk, от слова "генетика" - совершенно очевидно. Все, что я придумываю, уже есть. Это меня в общем преследует по жизни. Ну, будем считать, что я придумал. Понятно, что это есть, конечно. И есть про то, как мы забаловались с изменениями генотипа, генокода фруктов и овощей, это приводит к появлению вирусов, и так далее – это тоже немножко постапокалиптики. А мне кажется, что расширенные возможности человечества, я, извините, занимаюсь саморекламой, в романе "Будущее" как раз говорю о том, как человек преодолевает старение, смерть, живет вечно и как образуется общество вечно юных и бессмертных людей. При помощи генной инженерии. Я совершенно не обладаю такой амбицией предвосхитителя какого-то жанра, но мне кажется, это настолько очевидный тренд, что не говорить об этом глупо. Генная инженерия существует, мы все с вами едим, в особенности, когда выезжаем куда-нибудь за рубеж, овощи с генами скорпионов или там пшеницу с генами мышей, или мышей с генами пшеницы, я не знаю об этом, и все это уже давно существует. 10 лет вся пшеница там в Соединенных штатах выращивается – это геномодифицированная пшеница. И вопрос только небольшого времени, когда мы начнем с такой же смелостью распоряжаться собственным геномом. Уже успешно проводятся опыты по продлению срока жизни лабораторных животных, уже мыши лабораторные живут в два-три раза дольше, уже есть успешный опыт по омолаживанию дряхлых особей. Вопрос 20-30-50 лет, пока это будет внедряться на людях. И я думаю, что не говорить об этом как бы странно. Я пытаюсь говорить о том, что не остроактуально, не о драконах там, не постапокалиптике в новой книге, а о том, что, мне кажется, сейчас должно стать темой. Что уже в принципе тема. То, что нет большого количества книг на эту тему, мне кажется странным. Потому что вот-вот это приходит. Надо придумывать, продумывать, прогнозировать, описывать, предвосхищать. Может, я ошибаюсь. Мне кажется, если говорить о трендах, био-панк какой-то и вот все, что может человек сделать сам с собой при помощи генной инженерии и чем это чревато и утопический сценарий, и антиутопический сценарий – вот, что собственно интересно, вот, что можно обсуждать и вот что можно как-то предвосхитить и глашатаем чего можно сейчас выступить.

- Убедительно просят напомнить, что здесь продаются книжки Дмитрия Глуховского, а книжка Джо Аберкромби осталась ровно одна.

Джо Аберкромби: Сначала было две.

- А как реагируют уважаемые авторы-фантасты на общелитературные тренды? Скажем, в прошлом году главным трендом было легкое такое ненавязчивое садо-мазо. Есть искушение вставлять в книги вот эти вот мерзкие литературные тренды?

Джо Аберкромби: В спальне или книгах?

- В книгах, да.

Джо Аберкромби: В целом, мое мнение здесь в том, что мы не должны реагировать на какие-либо тренды. Я просто пишу то, что мне нравится, я пытаюсь как-то откликаться на то, что я вижу вокруг себя. Но, как я уже говорил, если вы теперь знаете, что вдруг, внезапно, тема викингов стала остро актуальной, то если вы собрались писать после этого книгу про викингов, то вы прямо опоздали. Очень сильно опоздали. Вы просто должны писать что вас именно волнует и восхищает. И поэтому реагировать на тренд кажется мне не правильным, но всегда будет место для книг, которые одновременно будут и замечательными, но не будут частью какого-либо большого тренда. То есть, мода на книги ужасов закончилась, но, тем не менее, есть Стивен Кинг, он все еще с нами. И, как мне кажется, в эпоху 80-х, когда действительно был бум ужастиков, то многие авторы пытались писать "под Стивена Кинга", и у них возможно даже были какие-то моменты успеха, они были как-то популярны. Потом, когда этот тренд закончился, они стали писать про зомби. Скоро будут писать книги про викингов. Это достаточно хорошо, быть таким последователем и писать вслед за трендами, но лучше быть тем, кто их устанавливает.

Дмитрий Глуховский: Что касается меня, меня вообще не очень интересуют тренды, честно говоря. Я считаю, что как-то элементарно "западло" следовать в тренде и делать то, что уже делали другие. Это просто неспортивно с точки зрения автора, это неинтересно. Это, возможно, и гарантирует какой-то успех середняка, но смысл какой? Поэтому, люди, которые чрезмерно цитируют чужие работы в своих книгах, играют цитатами, кичась своим каким-то нахождением как раз в среде, личным знакомством, или понимаем трендов. Мне кажется, что это в больше степени литературоведы, чем оригинальные авторы. Мне казалось всегда не очень правильным выстраивать свои книги на цитатах. Всем понятно: первый импульс, реакция есть. На второй, на третий – реакция снижается, замыливается и глаз замыливается, чувства замыливаются, и люди не отзываются на это. То есть надо всегда удивлять. Как можно удивить, если ты делаешь то, что уже сделано до тебя? Я просто не вижу смысла в цитировании. Но при этом, хочу отметить, что "Будущее" тем не менее 18+, и там есть такой достаточно бескомпромиссное порево. Не садо-мазо, без плеточек, без шариков красных в рот и без хвостиков, которые там куда-то вставляют, и без пушистых наручников. Я не вижу здесь ни одного ребенка, в отличие вчера мне на ярмарке, я начал рассказывать про книгу 16+, мне привели два класса семиклассников. Я не знал, как с ними говорить об этой книге. Они еще ничего не знали про плетки и про наручники.

- Вы как бы оба против трендов, и Митя поставил на генетику, Джо поставил на викингов. Я хотел бы, чтобы вы позаботились о "запасном аэродроме". Я бы очень хотел услышать от Джо краткий синопсис, как писать о генетике, а от Мити краткий синопсис книги о викингах. На всякий случай, вдруг рванет не то, на что вы поставили, а вы подстрахуетесь. А если вам не пригодится, то может быть кто-нибудь из читателей, зрителей, слушателей такой роман.

Джо Аберкромби: То есть, я должен прямо сейчас придумать сюжет романа по биогенетике, то моя проблема в том, что фантастика очень быстро устаревает и по мере того, как время идет, она устаревает все быстрее и быстрее, поскольку технологии устаревают все быстрее и быстрее. И нет ничего более странного, какого-то "фрикового", чем старое, прошлое представление о будущем. Допустим, если смотреть фантастический фильм 50-х годов и смотреть на то, как в них изображено будущее – это очень странное зрелище. В то время, как фэнтези, написанное в то время, все еще может доставить нам существенное удовольствие. Если придумать сюжет – то я, наверное, не внесу ничего ценного, но мне кажется, что, допустим, что-то ценное похищается из лаборатории в пробирке очень низеньким человеком, карликом, и затем весь роман продолжается таким образом, что все ловят его.

Дмитрий Глуховский: Поскольку у карлика короткие ножки, его ловят очень быстро, наверное. Только, если люди в костюмах тоже не карлики.

- Его ловят викинги?

Джо Аберкромби: Это была моя идея про викингов, ну ок, может быть, я ее использую.

Дмитрий Глуховский: Я хотел сказать, что фэнтези не устаревает потому, что любое фэнтези – это просто ремикс средневековых мифов, легенд и сказок. What is day may never die, как вы знаете из одного романа, поэтому ничего удивительного, что эти вещи не устаревают. Но и нового тут что-то сложно сказать. Если мне придется придумывать роман про викингов, я бы, конечно, сделал книгу не про то, как они у себя живут там где-нибудь под Стокгольмом и курят бамбук, а сделал бы о том, как они поплыли на какие-то открытия, т.е., начинается все с узнаваемой реальности нашей, именно, что из Стокгольма, и вдруг открывают не ту землю, которую им положено открыть. Может они поплыли открывать Соединенные штаты Америки, и вдруг там какая-то другая территория. И это будет момент такой, понятный сюжет, который кажется тебе историческим романом, вдруг переходит в какой-то совершенно альтернативный мир, и открывают они нечто совершенно другое, чего может быть не было никогда, или что было, но потом исчезло. Вот мне кажется, что это было бы интересно. В викингах вообще завораживает вот эта их решимость, с которой они на своих утлых суденышках отправлялись просто в никуда, и куда приплывали, что самое интересное.
Джо Аберкромби: Зомби-викинги?

- Давайте буквально кратко собственно о будущем, не фантастики, а вообще. Сколько нам осталось?

Дмитрий Глуховский: Я вообще не планирую ничего далее, чем на следующий год, потому что мир может кончиться в любой момент. Я, как заслуженный специалист Российской федерации по апокалипсису не строю долгосрочные планы. Мастер спорта по апокалипсису. Я считаю нечестным и недобросовестным перед своими читателями строить долгосрочные планы, когда я их каждый год пугал концом света.