"Самолет несется, а я крошка Бэмби": интервью украинской певицы Луны

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

Иван Дорн берет у нее интервью, Vogue называет лицом украинской музыкальной революции, глянцевые журналы наперебой печатают ее фотографии. Хрупкая девочка в объективе VHS-камеры, реинкарнация неявных поп-штампов девяностых имени Натальи Ветлицкой с примесью модной электроники на поверку оказывается чем-то большим, чем возрождение винтажного жанра. Она вырастила сына и была фотографом. А теперь певица Кристина Бардаш собирается стать известной.

– Для начала расскажи немного о себе.

– Меня зовут Кристина, мне 26 лет, и я супермузыкант. У меня есть проект Луна. Я этим живу.

– Что такое Луна и как она появилась?

– Луна появилась из моего пространства. Я первый раз в жизни ощутила, как приходит взросление. И ты понимаешь, что время не просто идет, как в детстве. Мы начинаем осознавать что-то. Какую-то твердость под ногами, стихии вокруг себя. Когда я ощутила свое пространство, я конкретно поняла, чем хочу заниматься. Но это мне продиктовали не мои родители, не социум, а просто это из меня вышло в один определенный момент. Я начала писать стихи, меня потянуло на студию, как будто бы какой-то вещий сон приснился. Только он мне не снился. И я пошла на студию к своим друзьям, записать песню Анжелики Варум "Давай забудем все". Это ее некоммерческая песня. Она не очень известная, но очень красивая, нежная. Я хотела просто попробовать свой голос. Но так как минуса у меня не было, и я очень стеснялась, то записала под плюс, и ребята сказали, что могу попробовать, и слух у меня вроде бы есть. И я решила продолжить этим заниматься.

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

– А дальше?

– Я пришла домой и сказала, что нашла себя, поставила им пластинку с записью. Никто в этот день ничего не увидел. Кроме меня. У меня зародилась какая-то цель, идея. Я начала заниматься каждый день, сразу записалась на фортепиано, на курсы вокала. Появлялось все больше и больше уверенности. Потом уже, когда появились первые демо-записи, и я думала над названием, написала песню "Луна". Обсуждали с мужем проект. Я вообще думала назвать его "Лунное затмение" или что-то вроде того. А он сказал: "Зачем тебе какое-то затмение? Просто Луна". И я подумала – да ладно! Я могу быть спутником? Для меня это очень конкретное понятие, и я еще не встречала никого, кто бы назвался такими конкретными вещами. Тем более, что Луна очень сильно влияет на меня. И вот оно как-то гармонично вошло в меня, и больше никаких вопросов не возникало. Со временем люди стали совершенно по-другому ко мне относиться. Даже те, кто изначально не верил. Пару месяцев назад одна знакомая сказала, что я типа "как-то не до конца раскрылась". А на прошлых выходных она подошла ко мне после моего диджей-сета и сказала, что большая поклонница моей музыки и мечтает мною заниматься. И я в этот момент поняла, есть три этапа. Сначала они смеются над тобой, потом они презирают и ненавидят тебя за то, что у тебя нашлись силы заняться этим делом, а потом они начинают любить тебя. Я прошла через эти этапы.

– Когда произошло это озарение?

– Два года назад, тогда я поняла, что хочу заниматься музыкой и пошла на студию. В музыке я новичок. До этого я совершенно другими вещами занималась. Не то чтобы нежданно-негаданно – я сама продюсировала другого артиста, снимала и монтировала клипы. Это мне дало конкретное желание и предчувствие того, что если бы я это делала что-то свое, где мне никто не будет диктовать правила, то я бы воплотила все свои идеи.

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

– То есть все это придумала ты сама?

– Да, то есть я являюсь создателем "Луны" и идеологии команды, в которой на сегодняшний день уже шесть музыкантов, которые в отличие от меня занимаются музыкой с пяти лет и каждый день. "Луна" – это становление меня как человека. Это помогло обрести мне уверенность в моих основных жизненных позициях и умениях. В том, что помимо таланта написать песню, я могу вдохновлять людей идти за собой. До того, как я нашла своих музыкантов, я встречала каких-то ребят. Но не до конца свободно себя чувствовала, когда взрослые парни слушали мои девичьи песни. Кстати, внутри всегда думала, что это песни для стадиона. Например, когда написала "Мальчик, ты снег", знала, что это песня для стадиона, но когда приходила делать аранжировку, не была уверена в себе. Луна помогла мне обрести уверенность в своих чувствах. Короче, больше надо людям верить в свои силы.

"Вот я понимаю, например, что сейчас есть тенденция этих 90-х, и Vogue Ukraine, который меня напечатал, взял всю эту постсоветскую штуку из журналов Dazed и Another. А вот в таком творчестве, где формируются тренды изначально, этого предугадать нельзя".

– Эта эстетика 90-х, которая чувствуется в твоих песнях, появилась в твоем творчестве раньше Луны? Кажется сегодня удачный момент для того, чтобы записать такой альбом… Ты изначально придумала, что альбом будет в таком стиле или вы сначала написали песни, а потом осознали, на что это все похоже?

– Что касается 90-х, мне кажется, у меня есть такая чуйка – предугадывать наперед. Не то чтобы я какой-то маг-волшебник, хотя есть ощущение, что могу что-то поменять на энергетическом уровне без слов. Но на самом деле, когда Гоша Рубчинский придумывал свою идею со славянскими шрифтами, он тоже не думал, что спустя четыре года это будет в тренде. Но мы ничего специально не придумывали. У нас альбом написался на чувствах и на эмоциях. Просто мы с моим саунд-продюсером друг друга чувствуем нереально. И на мой голос хорошо ложатся такие ритмы, они соприкасаются с теми звучаниями и дают такой эффект. Но это не значит, что и дальше мы будем работать так же. Летом, после первого концерта, у меня два месяца был ступор. Сейчас у меня в Москве пять дней ежедневных съемок, а раньше я могла забить на все и сидеть дома. Я вообще не представляла, как переживу эти ежедневные репетиции дома, которые мы начали за два месяца до концерта. Потому что я социопат по большому счету, а теперь я должна себя контролировать. Но я не могу планировать и разрабатывать каких-то супер-продакшнов, как это делает, например, фэшн. Вот я понимаю, например, что сейчас есть тенденция этих 90-х, и Vogue Ukraine, который меня напечатал, взял всю эту постсоветскую штуку из журналов Dazed и Another. А вот в таком творчестве, где формируются тренды изначально, этого предугадать нельзя.

[html][/html]
Видео: youTube/пользователь: ЛУНА ЛУНА

– Но и клипы у тебя сняты нарочито подчеркивая эту эстетику. Вы их специально на VHS снимали?

– Да. Мне нравится такое. Сейчас мы ищем супер-VHS, чтобы она была более стабилизированная, чтобы штатив можно было использовать. Но куда нас потянет дальше – не знаю. Теперь нам нравится digital, в новом клипе мы будем задавать новую тенденцию. Хватит уже этих 90-х – все об этом спрашивают. Но я не боюсь, что завтра, когда пройдет этот тренд, я так и останусь. Эта энергия во мне только начинает раскрываться. Как я могу остаться? Все только начинается.

– Ты подписана на лейбле "Кружева"?

– "Кружева" – это такое название, которое объединяет очень разных людей с нестандартным мышлением. У нас есть Юра (Бардаш) – мой муж. У него есть Quest Pistols. Долгое время были еще какие-то проекты – "Нервы", "Лиса". Но потом у него остались только QPShow, и получилось семейное. У него "Грибы", у меня "Луна", и мы решили – все, будем качать. Потому что эти артисты – с ними сложно: завтра они забеременеют, послезавтра они предадут, а тут – семейное, и нас соединяет стержень семейного начала. И есть свобода в "Кружевах", Юра не лезет к нам в "Луну", он доверился, увидел силу. А поначалу боялся, говорил, что надо делать более попсовую музыку, а в аранжировки дип-хаус добавить. Я же говорю – мой вкус раньше был другой, я слушала… ну то что массы ВКонтакте добавляют. Ну я даже каких-то там Disclosure могла слушать, хотя Frank Ocean мне и сейчас нравится.

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

– А что сейчас?

– Сейчас я слушаю Morphine, мои музыканты раскрывают мне мир музыки так, что для меня теперь попсовая музыка, помимо каких-то крутых исполнителей, например, Виктора Цоя. Или сейчас… недавно слушала чувака, который на 12-струнной гитаре играет...Александр Градский. Раньше такое не слушала и не воспринимала. Сейчас у меня слух уже по-другому воспринимает. Меня бесит попса, и мне нравится, где сложно для восприятия. И из "Луны" я не пытаюсь сделать попсу. Потому что мне пишут разные музыканты, просят разрешить им сделать ремикс на "Мальчик и снег", а мы решили, что никому эту песню не дадим, потому что через 10 лет, если наделают ремиксов, она опопсится, а эта останется одна, и ее будут ценить. Поэтому мы хотим сейчас по России поездить, отыграть осень, а на весну у нас уже куча планов: мы уже нашли базу и, может, переделаем некоторые композиции. Может, расширим трек "Луна", сделаем его на 8 минут, добавим транса.

– Почему ты так активно противопоставляешь себя поп-музыке?

– Я не противопоставляю. "Луна" – это супер-поп-проект. Я имею в виду, что меня не крутят по радио и не показывают по телевизору. Главное, что это нравится людям, которые нравятся мне. Я имею в виду поп, который по канонам развивается, различные премии. Но украинская поп-музыка уже давно так развивается. Потому что это интересно, а не потому что по телевизору показывают. Еще до первого концерта пиарщица предложила мне помощь. И буквально на третий день я отказалась от ее услуг, потому что она меня записала на радио "Европа+", но меня еще никто не знал. Я сходила два раза, и все смотрели на меня, как на человека, которого пиарщик по связям привел.

Да, пусть меня по связям никто не пропихивает, но оно само как ему надо происходит. И когда я это поняла, я почувствовала свободу, и мне стало легче, потому что когда человек свободен, звезды начинают идти ему навстречу, а не когда он в предубеждениях. И все это имеет отношение в поп-музыке и ко всем этим чартам.

[html][/html]
Видео: youTube/пользователь: ЛУНА ЛУНА

– Давай конкретно, какой поп-музыке ты себя противопоставляешь?

– Ну, Дан Балан

– А он до сих пор существует?

– Еще, к примеру, Иова. У нее вроде неплохие треки, но я бы такие не слушала. Раньше всегда казалось, что есть большой брат – российская поп-сцена, на которую все пытаются попасть. А теперь кажется, что украинская поп-сцена гораздо интереснее, а российская уже никому не интересна. Я не стремлюсь завоевать поп-сцену и попасть на премию Муз-ТВ. Скорее моя цель создать фестиваль с такими же классными артистами.

– А если бы позвали тебя на премию?

– Я бы с удовольствием пошла, я всех уважаю – Меладзе со всеми его проектами, Веру Брежневу, я ничего не имею против них. Но у меня 70% аудитории – из России, я сужу по группе ВКонтакте. И вообще у меня концерты заказывают в основном в России.

– У тебя грядет тур по России

– Да. Питер 23 декабря, Москва 3 ноября и 1 ноября Екатеринбург.

– У тебя группа, ты не поешь под минус?

– Да, причем, зовут петь под минус. Но я отказываюсь. Мы лучше посидим подождем. Вот как бы сейчас популярность вырастет, дай бог. Дай бог, что нам не надо менять никакие форматы, никакие радиоверсии. Да, я пробовала делать радиоверсию бутылочки, но они прислали одну правку, потом еще. Да и сейчас все через интернет идет.

– В твоих песнях, такие... девчачьи тексты. В этом тоже есть своего рода эстетика – твоя музыка, она сделана по определенному поп-канону.

– По форме, да.

– То есть отдаешь себе в этом отчет, что это такая музыка?

– Да.

""Мальчик, ты снег" – под нее плачут, но это было чистый стеб. Я вообще сначала хотела рэп. Рэпом зачитать. Поржать с мальчика.".

– А это всерьез, или есть тут какой-то элемент китча?

– Смотря о чем, смотря какие песни. "Мальчик, ты снег" – под нее плачут, но это было чистый стеб. Я вообще сначала хотела рэп. Рэпом зачитать. Поржать с мальчика. Была там история, да. Получилась такая песня, душевная, которую я сейчас сама слушаю. Вот ты говоришь, такие девчачьи тексты.

– Ну я в хорошем смысле это говорю…

– Да я понимаю. Просто вот этот примитив. Я написала один текст и выложила кусок в контакт. И кто-то там пишет: "Да я такое во втором классе писал". Так вот дети и говорят самые искренние честные вещи! И оно и есть самое глубокое. Я считаю в этом и есть драгоценность. Пусть оно такое простое, но это не значит, что в этом нет философского смысла. Он там есть. Я вот сказала, что "Мальчик, ты снег" – это шуточная песня. Но другие вещи они на серьезке написаны, я может даже плакала, когда их писала. Никакой надменности.

– Это всерьез?

– Да, это всерьез, конечно.

– Я вот общаюсь с музыкантами. И мне кажется сегодня ситуация такова, что сделать что-то на серьезном лице совершенно невозможно. В принципе современное искусство на том построено, что это искусство остроумия. Я вот размышлял над твоим образом и думал, насколько это всерьез вообще?

– Полностью. Я не хочу ни смеяться, это так надо, это продумано. Вот как есть, это вообще писалось для себя, чтобы подарить человеку. Так получилось, что это стало не для одного человека. И вот девочки пишут – ты помогла мне вернуть веру в себя. А я тоже вернула веру в себя. Через это. Я тоже человек со своими травмами, с детством. Мне кажется, часто люди боятся это признавать. Их не обидишь, их не заденешь Они все стараются быть в образе, такой "непоколебимый Джо", знаешь. Меня ничего не заденет. Я очень эмоциональный человек, восприимчивый, и все воспринимаю всерьез. Единственное, что я не воспринимаю всерьез… Я выложила клип "Бутылочка". И тут я вижу ответ на какой-то вонючий комментарий: иди ты *** , ***. И это моя мама отвечает! Она мне сказала, что всех порвет за меня. Я говорю, мама, ну ты что. Людям надо что-то обсудить, не стоит на это внимание обращать. Если они что-то плохое говорят, это хорошо, потому что их задевает. Если у меня это вызывает эмоцию, значит, скорее всего, корень моей эмоции это обида или зависть какая-то. А если равнодушие, то это вообще пустое место.

– А что за девочки тебе пишут?

– Ну, такие же, как я. Только помладше. Многие с детьми, оно же как-то соприкасается, понимаешь. Написала девочка, что, мол, мы живем в Барселоне с дочкой, она поет песню "Лютики", видео мне скидывает. Говорит, я понимаю, твои тексты, дочка понимает. Мне приятно. Есть у меня поклонники, которые могут написать очень прикольно. И я это сохраняю, и думаю, в момент, когда у меня будет какая-то неуверенность, я это почитаю. Вот у меня есть поклонник, он пишет, типа, "если бы ты только знала, что есть человек, который выпивает в храме Луны каждый день Грааль с вином…". Ну в общем так литературно все пишет. О том, что очень за меня переживает, что я взяла на себя такую непосильную ношу. И я это читаю и думаю: О, если так это воспринимают, тогда все круто.

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

– Скажи, кто твоя аудитория, в которую ты бьешь?

– Это девочки, девушки… В плане социального статуса, это могут быть жены каких-то богачей. Они тоже очень любят. Потому что мужики будут заказывать себе там, Лепса, чтобы выпить. И потом будет приходить Луна, потому что это модно, и они тоже такие модные и хотят, чтобы была модная музычка. Они же стали более открыты к такому звуку, не совсем топорному. Были люди, которые переживали, что мой альбом может не зайти, потому что оно, типа поп, но как-то там что-то есть. Ну, такие девушки от 18-35. Хотя моя мама слушает каждый день, но ей 45. И вот, парни – весь мир fashion, визажисты, стилисты, всем очень нравится Луна. И такие парни, ну симпатичные такие парни, качки. Девчонки, такие как я, которые так переживают все, ну классные. И качки. И гомосексуалисты. Ну, творческие люди, которые занимаются модой, искусством.

– Я как раз ребятам перед интервью рассказывал, как целый месяц слушал твой альбом на репите…

– Есть еще эффект. Тот, кто проникся, они слушают постоянно, это срабатывает как аудионаркотик. Как будто они нашли то, что давно искали, чтобы постоянно слушать. Плюс, это на русском, голос, тембр правильный. Я хотела еще сказать про нашу аудиторию, это люди утонченные, переживающие, расплывчатые немножко. Это не минус. Просто вот так. Ну, те, кто видит эстетику подачи, те, кто смотрит картины, а не регби. Кому нравится в музей сходить. Хотя мне самой лень в музей ходить. Нормально я объяснила?

[html][/html]
Видео: youTube/пользователь: ЛУНА ЛУНА

– Замечательно. Есть история, что ты в Америке жила. Ты там соприкасалась с творчеством? Что ты там делала?

– Я там растила маленького ребенка.

– А, где-то в Калифорнии?

– Да, в Лос-Анджелесе. Я там жила прямо на берегу океана, на Venice Beach. Мы думали, что там останемся. Но корни потянули назад, в прямом смысле. Именно после возвращения с Америки я как-то вдохновилась. Был какой-то страх ехать за границу, мол, английский не очень знаю. А я приехала, очень быстро выучила язык. Пока молодая, быстро раздуплилась. Было много дел, обязанностей. Надо было дела там решать. Пришлось все это взять на себя. И стресс был такой конкретный. Без родителей, без нянь, без никого. Малой, он много плакал, мы с мужем – новоиспеченная пара. И это все мне дало такую закалку. Плюс Элэй меня нереально вдохновил. Я приехала, это была сказка. Встретила мужа (Юрия Бардаша, владельца лейбла "Кружева"), мы так вдохновились. У него тогда была возможность уехать туда, продолжая бизнес здесь. А мы такие люди. Это отчасти минус и плюс. Типа уехали и все, не вернемся. И мы отправились в Штаты вообще без вещей. Там винтажные рынки всякие. Там мой стиль проявился. В Киеве вообще не особо классно с магазинами, кроме секондов. А в Лос-Анджелесе полно всего, джинсы, аксессуары, у меня было полно времени. Малой спит в люльке, а я покупаю там все. Там проявился мой стиль.

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

– А сколько лет тебе было, когда ты приехала туда?

– Мне было двадцать. Я немножко там фоткала, но в основном занималась семейной жизнью, не работала. И общалась много с людьми. Там очень много путешественников. Я не разделяю Россию и Украину. Не разделяю Украину и Америку. Встречаешь бомжа в Гарлеме, он тебе дает книгу, читаешь ее, она оказывается бестселлером. В общем, там такие мистические истории происходили, просто невероятно. Я там просто увидела мир, понимаешь? Поняла, как все взаимодействует. И я полюбила нашу страну еще больше. Русская наша душа ни с чем не сравнится. Я увидела этих грустных эмигрантов, которые двадцать лет сидят там и ничего не могут обсуждать, кроме русских новостей. Ну и я не могла стать элэевской телочкой, это слишком поверхностно. И до глубины не доберешься. И я рада, что мы вернулись. Я стала заниматься творчеством. Короче, все события не случайны.

– В твоей музыке отчетливо чувствуется отечественная песенная традиция.

– До того, как появлялись аранжировки, без хаусового бита и правильного бита, это все и звучало так. Ну, даже вот "Бутылочка". Это же народная песня.

– Никто из нас не успел послушать твой новый EP "Грустный Дэнс".

– Он еще не вышел! Если бы вы послушали, это означало бы, что его кто-то украл. Он выходит 23 октября. Это такая работа, на стыке первого альбома и второго.

– А второй альбом у тебя есть уже в голове?

– Да, есть два сингла с него. Выйдет песня "Самолеты", то, чем я горжусь и считаю своим первым серьезным музыкальным достижением. EP "Грустный Дэнс" это немножко грустные вещи, но более дискотечные. А вот "Самолеты". Я ее отсоединила. Я хочу выпустить EP, а потом сделать клип и выпустить сингл. "Самолеты" – это уже не просто про отношения, а про людей, про мир. Там актуальные темы задеваются. То есть я расту, и вот ко мне пришли эти мысли и я была очень рада. То есть после первого концерта я засела на два месяца и думала, что будет со мной дальше. Я считаю, что дальше всегда должен быть рост, а не типа дальше "каждый может догадаться, что в тебя я влюблена" (цитата из песни "Магниты").

– Ты себя за это критикуешь уже за старые тексты?

– Ну нет, нет.

– А вообще критикуешь?

– Я стараюсь этого не делать. Но есть во мне такое. Я требовательно к себе отношусь. Но стараюсь негатив в культ не возводить. Появилась приставка "не" – пытаюсь закрыть тему.

– То есть это тебе просто помогает.

– Конечно. Мне же хочется развития. Иногда я впадаю в ступор. В такие моменты для меня стоит вопрос развития, что же будет дальше. Но он для того, ступор, и придуман. Вообще, я считаю, самое главное, нельзя портить другим нервы. И потому не повышаю голос, не кричу. Все думают, я такая нежная, воздушная. Но никто ж не знает, какая я дома.

– Перед интервью твой менеджер предупредила, что ты очень нежная, хрупкая, ранимая. Но мне теперь кажется, ты настоящий боец.

– Да, но при этом я не хочу лезть в войну. Мне кажется, это не для женщин.

Екатерина Кинякина, Игорь Залюбовин