Места силы: актер Гоголь-центра Никита Кукушкин – о Красной площади и "Фабрике"

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

Москва у каждого своя. Мы решили выяснить, какой ее видят столичные музыканты, актеры, писатели и художники, и запустили серию историй-интервью. В них известные люди будут рассказывать о своих любимых театрах, клубах, улицах и двориках города.

21 октября на сцене Гоголь-центра покажут премьеру сезона – спектакль "Кафка", в котором Никита Кукушкин исполнил роль Одрадека. M24.ru поговорил с актером о "Мученике" Серебренникова, оловянной молодежи и благотворительности.

ЦТИ "Фабрика"

– Есть совсем немного людей, которых я могу ставить в пример. Мой друг Никита Вирронен как раз один из них. Он своими руками делает рюкзаки в ЦТИ "Фабрика". Я помню, когда у него было всего две машинки, а теперь у него целая мастерская. И несмотря на кризис, Никита остается одним из тех людей, которые двигают поколение. Не ворует, не идет в политику, не становится глупым, не ленится. Поэтому даже не столько "Фабрика", сколько именно эта мастерская стала для меня "местом силы". Я даже день рождения здесь справлял.

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

В моем поколении таких людей, как Никита, совсем немного. Есть, например, боец Хабиб Нурмагомедов, Антоха МС, художники, а Никита – именно мастер. И я представляю, что когда жил мой дед, он тоже был знаком с каким-нибудь Петром Никитичем, который отменно делал обувь, и вся деревня знала про его башмаки.

Сад Баумана и Парк Горького

– Мне нравится, как обновился Сад Баумана, но если бы не парк Горького, то не было бы ни "Армы", ни Сада Баумана, ни других парков. Именно с него началась новая история Москвы. В парке Горького мы в скором времени установим один из "Добрых Ящиков". Это благотворительный проект, в рамках которого мы собираем подарки для детей из домов-интернатов. Еще есть новый благотворительный проект с рабочим названием "Помощь", но он уже рассчитан на пожилых людей и инвалидов.

Вообще сам я очень редко хожу гулять, и если иду, то в "Музеон", потому что я живу рядом, в Доме на набережной.

– Не страшно жить в Доме на набережной?

– Не страшно, призраков репрессированных не видел. Но однажды к нам заполз паук. Он был огромный и толстый. Залез на кровать, и я его засосал в пылесос, но потом выпустил на лестничной клетке. Еще недавно заходили полицейские, просили окна посмотреть, потому что увидели странные блики.

Болотная площадь

– Для меня это место силы, потому что в тот декабрьский день 2011 года я увидел свое поколение. Увидел людей, которые мыслят со мной в одном направлении. Хотя это была настоящая сборная солянка: идут фашисты колонной, рядом – антифашисты, слева либералы, справа – демократы. Но я видел, что у людей открыты глаза. Вообще я думаю, у каждого поколения есть момент, когда оно чувствует, что что-то в мире не так, и надо возвращаться в рай, но не знает пути отхода. Лишь единицы знают, куда идти, находят силы, чтобы вести и ведут. И вот мое поколение занесло ногу, чтобы пойти в каком-то другом направлении. И сейчас мы зависли в моменте этого шага.

Красная площадь

– В ней вся Россия: мертвец, торговые ряды, Бог, танки и власть. И я уверен, что в нашей стране многие так живут: за спиной висит портрет президента, но это не мешает воровать и креститься в церкви. И эти люди реально верят в Бога, и у них все сочетается. Вот странное сочетание русского человека.

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

Клубы и контр-культура

– Я помню, когда мне было лет 15, мы все хотели попасть в клуб "Инфинити". Я потанцевать люблю, но пафосные клубы терпеть не могу. Я их не осуждаю, но мне просто больно смотреть на людей моего поколения, которые подобным образом себя ведут: сходим в клуб, купим "гелик", будем на крутой тачке, еще в качалку завернем… Мне больно смотреть на это. Я просто раз и навсегда хочу развенчать миф о золотой молодежи: это не золотая молодежь, а какая-то бронзовая гопота. Я вообще не понимаю, как люди говорят – золотая молодежь? Для меня золотая молодежь – это люди, которые что-то делают, а те, кто живет на деньги своих родителей – это золотое иждивение. Даже не бронзовое, а оловянное. Вот, я ввожу новый термин – оловянная молодежь. Может, приживется.

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

Гоголь-центр

– Гоголь-центр – это тоже новое поколение. Я помню, как мы на "Платформе" прорывали небеса, чтобы Бог дал нам силы для нового рывка. Это место знаковое для тех людей, у которых нога занесена в шаге.

– В одном из интервью ты рассказывал, что поступил к Серебренникову уже после того, как пробовался в театральный институт.

– Когда поступал в "Щепку" мне сказали: "Никита, у тебя такой рост маленький, кого ты будешь играть?" То есть для руководителя приемной комиссии рост был мерой всех вещей. И я понял, что мне нечему будет научиться у этого человека. Я поступил в театральный вуз только на третий раз: на второй попытке мне сказали, что я хорошо читаю, но еще слишком молодой. Хотя теперь мне кажется, нужно брать как раз молодых. И не понимаю, почему для них важны типажи? Ведь нужно просто набирать интересных людей, которым есть, что рассказать. Наш педагог по актерскому мастерству Михаил Андреевич Лобанов всегда говорил: "Единственное, для чего вы сюда пришли, единственное, что может с вами случиться – вы можете встретить самих себя". И у Серебренникова я понял, что именно там мое место, хотя параллельно я поступал к Хейфицу.

Были, конечно, свои трудности. Мне кажется, он думал, что набрал актеров, которые уже все умеют. Но первые показы были каким-то кошмаром. Я, например, просто скопировал клип "Just" группы Radiohead. Он сказал: "Ну значит так, Никит, ты просто скопировал клип Radiohead. Спасибо. Дальше". Что-то дельное у меня стало получаться только на четвертом курсе. Серебренникова однажды спросили, что это вообще такое: у меня были длинные волосы – не мышонок, не лягушка! Он ответил: "Это актер нового типа". И мы действительно обогнали время.

– Как тебе кажется, публика Гоголь-центра меняется?

– Она растет. Те, кто приходили раньше сами, приводят родителей, бабушек и дедушек. Когда мы только начинали, я понимал, что это была очень изысканная публика. Сейчас же мне порой приходится приложить больше усилий, потому что я вижу человека, который попал в театр случайно. И нужно очень постараться, чтобы переманить его на свою сторону. Мне говорили, что это шакальство – смотреть зрителю в глаза, а я так не считаю – это как раз прямая связь. Я же понимаю, зачем я это делаю.

– Есть какие-то спектакли, в которых ты чувствуешь себя "на коне"?

– Театр тем и прекрасен, что на коня тебе каждый раз приходится взбираться заново. Иной раз можно и промахнуться.

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

– Расскажи, почему тебя нет в фильме "Ученик"?

– Изначально, когда задумывался фильм, было решено, что мы, молодые актеры Гоголь-центра – я, Саша Горчилин, Саша Ревенко – там играть не будем, потому что мы на самом деле не так уж и молоды. Нам не по 16 и даже не по 18 лет, чтобы играть школьников. И Кирилл Семенович искал молодежь на эти роли, но в итоге понял, что мы выглядим в этих ролях не вхзрослее, чем те ребята, которые приходили на пробы. Ревенко и Горчилин младше меня, поэтому они подошли, правда худели сильно, а я был на два года старше, и на крупном плане это особенно заметно.И так как я сам не чувствовал себя частью этой истории, то абсолютно не расстроился по этому поводу. А вот если бы меня не взяли в фильм "Братья", я бы этого не понял. А здесь все правильно – какой смысл обременять зрителя лишними вопросами?

Екатерина Кинякина, Владимир Яроцкий