Собянин рассказал о прошедшей в Москве ежегодной акции "Ночь искусств"
Фото: vk.com/leonidtaranov
"На этом трагическом слове я прощаюсь с журналистикой. Хватит!
Мой брат, у которого две судимости (одна - за непредумышленное
убийство), часто говорит:
- Займись каким-нибудь полезным делом. Как тебе не стыдно?
- Тоже мне, учитель нашелся!
- Я всего лишь убил человека, - говорит мой брат, - и пытался сжечь его труп. А ты?!"
(Сергей Довлатов "Компромисс")
Спектакли по Довлатову – журналисту и писателю – в репертуарах московских театров встретишь не часто. Слишком уж слог автора не сценичен по причине своей лаконичности. "Компромиссы" Довлатова в столичную "Мастерскую" привез питерский актер театра и кино Леонид Таранов. На маленькую сцену в камерном полуподвальном зале он выходит один. Таранов отдает предпочтение моноспектаклям. Часто работает с режиссером Дженни Катышевой, которая порядка 50 лет положила на изучение и развитие этого театрального жанра.
Моно – значит, один. Очень символично: одинокий артист играет одинокого человека. На сцене практически нет реквизита, поэтому Таранов ловко отвинчивает пробку у несуществующей бутылки с вином, которую герои распивают по случаю рождения 400-тысячного жителя Таллина. Предметы в этом спектакле не первостепенны, как и декорации, коих тоже минимум: стул, да газетные вырезки на кирпичной стене. "Пожелтевшие листы. Десять лет вранья и притворства. И все же какие-то люди стоят за этим, какие-то разговоры, чувства, действительность". Детали мелкие, а все же хорошо передают атмосферу скованной нормами советской эпохи. Принцип "мало, но по существу" характерен и для самой прозы Довлатова. В ней, как и в спектакле, отсутствие громоздких конструкций лишь подчеркивает весомость каждой фразы.
Истории из жизни героя разыгрываются под ненавязчивые мелодии в приглушенном свете прожекторов. В финале мизансцены свет гаснет, и Таранов-Довлатов исчезает во мраке, чтобы через пару секунд предстать перед зрителям новую комичную ситуацию.
Это очень смешной и очень грустный спектакль. Как не улыбнуться, когда расходятся по шву штаны "застенчивого негодяя" Туронка, а сына Григория Кузина настоятельно рекомендуют назвать Лембитом, мол, для статьи это хорошо, звучно. И как не сдвинуть скорбно брови, когда политкорректность зашкаливает, выходит за мыслимые рамки.
С 1972 по 1975-й Довлатов уединился в маленьком эстонском городе Таллине, окрестив его интимным. "Встречаешь на улице знакомого и слышишь: "Привет, а я тебя ищу..." Как будто дело происходит в учрежденческой столовой". Поначалу работал кочегаром в котельной, совмещая труд физический с интеллектуальным – был внештатным корреспондентом в газете "Советская Эстония". Позже оформился в отдел информации на постоянной основе. Об этом от первого лица рассказывает актер Таранов, который, кстати, не пытается вжиться в образ писателя на сто процентов. Артист не соответствует внешне. Он гладко выбрит, светловолос, не высок ростом. Но эти визуальные расхождения, бросающиеся в глаза в начале спектакля, к его середине уже не заметны, так как зрители поглощены сюжетом.
Поиски компромисса в условиях советской зашлакованной идеологическим абсурдом действительности – неотъемлемая составляющая журналистских будней Довлатова. Компромиссы разные: с елейным редактором по фамилии Туронок, со случайными знакомыми вроде молодого папаши-алкоголика Кузина, с бывшей женой, с властью и, наверное, самое главное – со своей совестью.
В литературном подлиннике 12 компромиссов. Это дюжина историй, случившихся с писателем за годы службы в эстонских СМИ. В спектакле их количество сокращено, но диалоги героев Таранов воспроизводит в оригинальной их версии. Играет попеременно несколько персонажей, стремительно меняя образы: Довлатов, Туронок, врач из родильного отделения, музыкант из ресторанчика.
Фото: M24.ru
Линия за линией Таранов рисует для зрителей портрет главного героя. Довлатов в глазах коллег – ярый политический бунтарь, смутьян и выпивоха. Записывает страны по алфавиту, игнорируя классовый подход и железную очередность, согласно которой "Демократические страны – вперед! Затем нейтральные государства"; сочиняет "шовинистические" стишки в рубрику "Эстонский букварь"; принимает на грудь во время ответственного задания; грубит начальству.
Харизматичный, невозмутимо-бесшабашный и вместе с тем невероятно уязвимый, ранимый человек - герой спектакля "Компромиссы". Противостоящий общепринятым устоям или безвольно плывущий по течению? Кажется, и сам Довлатов не смог бы ответить на этот вопрос. Писать пустяковые заметки или посвятить вечер работе над очередным рассказом, мириться с зашоренностью советского общества или эмигрировать за границу, пропагандировать соцреалистический пафос или рубить правду-матку? Довлатов испробовал все вариации, и, наверное, чаще проигрывал, нежели побеждал.
Это сегодня его именем хотят назвать улицу в Нью-Йорке, а в Таллине, Санкт-Петербурге и Уфе уже установили мемориальные доски писателю. Но тогда, в 70-х Довлатова не привечали ни чиновники, ни издатели. И приходилось приспосабливаться, получать два рубля за заметку и закусывать дешевый портвейн конфетой. Такой вот компромисс между мечтой и действительностью.
Алла Панасенко
