Директор музея PERMM – о том, как Пермь стала культурной столицей России

Фото: m24.ru/Игорь Иванко

28 сентября Центр современного искусства "Винзавод" и Музей современного искусства PERMM представили в Москве первую групповую выставку пермских художников "Форма незримого". Директор музея PERMM Наиля Аллахвердиева рассказала m24.ru, что изменилось в современном искусстве в Перми с уходом Марата Гельмана.

– Наиля, в чем уникальность проекта "Форма незримого"?

– Это первая в Москве презентация пермских художников, которых московская аудитория практически не знает. Проект выращивался на протяжении двух лет, его предваряли несколько региональных выставок. За это время художники очень выросли, некоторые из них остались жить в Перми, некоторые – уехали в Москву или Санкт-Петербург. Это новое проявление пермского искусства, потому что куратор, Петр Белый, настаивает на новых аспектах и трактовках "неявленного", в противовес узнаваемому и яркому "пермскому звериному стилю". Здесь есть и совсем молодые и такие классики, как Павлюкевич и Субботина со своей инсталляцией "Длинная белая ночь".

– Почему именно Пермь стала символом регионального современного искусства 2000-х?

– Тут все понятно. Нашим губернатором тогда был Олег Чиркунов. Он стал генеральным заказчиком больших социо-культурных изменений. Не так часто бывает, когда за одной личностью тянется шлейф новой реальности. Он стал базовым инициатором процесса. И привел свою команду, в которой был сенатор Сергей Гордеев. Именно он предложил создание музея современного искусства и стал инициатором программы "Пермь – культурная столица России".

Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

– То есть до прихода Чиркунова в Перми современного искусства не было?

– Оно было, но в очень зачаточном виде. Сама я не пермский житель. Я приехала туда из Екатеринбурга по приглашению Марата. Но по рассказам жителей города, моих друзей и посетителей музея это не идет ни в какое сравнение. То есть качество культурной жизни радикально изменилось. Пермская культурная революция привела к системным сдвигам. При этом надо понимать, что в отличие от того же Екатеринбурга, Пермь очень сильно не достроена. Там нет ни архитектурной академии ни консерватории ни театрального вуза. И тем не менее, благодаря этому проекту регенерации территории через культуру именно в Перми за семь лет возникло огромное количество фестивалей. Я беру именно семь лет, потому что даже несмотря на реакцию последних лет, мы продолжаем развиваться за счет инерции. Все это сформировало новый тип зрителя, который мигрирует теперь между различными формами нового искусства – театральной, визуальной и музыкальной. Это очень требовательный и искушенный зритель.

– Какова роль Марата Гельмана в этом процессе? Получается, что до его прихода в Перми не было институций, где бы могли выставляться современные художники?

– Были и художники, и различные объединения. В то время я работала директором екатеринбургского филиала ГЦСИ, и на фоне нашей активности в Перми, казалось, вообще ничего не происходит. Первый фестиваль, на который мы отправили наших художников, назывался "Новые железные измерения", но это был разовый проект. Тем не менее эта выставка стала знаком того, что что-то стало происходить. Потом прошла выставка "Арт-Пермь", на которую приехало очень много современных художников. Это была заявка, после которой было затишье перед бурей. Когда екатеринбургские художники уже выходили на уровень московских выставок и биеннале, из Перми мы знали только одного или двух художников. Иногда ты попадаешь в культурную ситуацию, подготовленную различными факторами – образовательными или информационными, а в Перми – это была последовательная сборка и выборка художников.

Фото: m24.ru/Игорь Иванко

– То есть новая волна или пермская революция – это устоявшееся понятие? У него есть четкие хронологические рамки?

– Я бы не сказала. что это сложившиеся понятия из истории искусства. Отправной точкой стало открытие музея, и, безусловно, выставка "Русское бедное". Музей стал генератором этих процессов.

– Почему Марат Гельман?

– Его пригласил Сергей Гордеев. Они, кажется, были знакомы. Губернатор на тот момент еще не понимал, в каком направлении должна развиваться ситуация, но резонанс, вызванный выставкой "Русское бедное", всех очень воодушевил. Она стала каким-то мистическим сигналом.

Фото: m24.ru/Игорь Иванко

– Что поменялось с уходом Гельмана?

– Поменялось не с уходом Гельмана, а с уходом Чиркунова в большей степени, потому что изменился вектор культурной политики, и этот проект перестал быть стратегическим для Перми. За последние два года мы переживаем последовательное сокращение проектов и изменение риторики, в которой взаимодействует власть с культурными институциями. И зеленый свет начал краснеть, но даже если бы Марат остался, то этот конфликт возник бы рано или поздно. Потому что поменялся заказчик. А те институции, которые существуют сегодня, существуют за счет большое инерции. С одной стороны, мы оптимизмом смотрим в будущее, с другой – ежедневно возникают такие проблемы, на которые мы не видим ответов в ближайшем будущем. Вплоть до того, что музей сейчас находится во временном помещении, и не понятно, когда появится постоянное.

Петр Белый, куратор выставки "Формы незримого". Фото: m24.ru/Игорь Иванко

Проблема Музея современного искусства заключается в том, что мы не можем прикрыться спасительной классикой, стоя на краю пропасти. Мы вынуждены каждый раз доказывать, что современное искусство действительно нужно, и единственный выход – делать более популярные проекты. В рамках "Дягилевского фестиваля" в Пермском академическом театре оперы и балета состоялась премьера "Носферату" – балета с музыкой Дмитрия Курляндского под управлением музыкального руководителя Теодора Курентзиса. Спектакль показали только три раза, вся остальная программа – это Моцарт и Верди. Поэтому это эксперимент под защитой классики. А мы, по сути, все время ставим "Носферату". Наш музей очень молодой, но все эти семь лет его сопровождают регулярные скандалы.

– В современном искусстве скандальность часто играет на руку.

– Конечно, она гораздо больше продюсирует историю. Но сегодня мы оказываемся в ситуации, когда скандальная известность воспринимается обществом в штыки, а это уже очень большие риски. Мы хотим диалога и нормальной коммуникации. Мы не стремимся к провокации.

Петр Белый, куратор выставки "Формы незримого". Фото: m24.ru/Владимир Яроцкий

Куратор проекта "Формы незримого" Петр Белый о концепции выставки:

– Это далеко не первая и не вторая выставка пермского искусства, которую я курирую. Первый раз мы все услышали о Перми от Марата Гельмана. Я принимал участие в выставке "Русское бедное" и хорошо познакомился с пермскими художниками, а потом начал выставлять их в музее "Новая коллекция" и в своей галерее "Люда" в Санкт-Петербурге. Мне кажется, что на этом материале уже можно сделать какие-то выводы, что из себя представляет "пермскость". Само название выставки "Формы незримого" определяет это: здесь много зеркал, черно-белых линеарных объектов, и эта некая "серебристость" объединяет представленных художников.