Александр Мисуркин – о космических рекордах и испытаниях

Российский космонавт-испытатель отряда Роскосмоса Александр Мисуркин в общей сложности провел 20 часов в открытом космосе и на Орбите. О своем рекорде он рассказал в интервью радио "Москва FM", а также о том, как красить ракеты, где достать марсианские яблоки и увидеть инопланетян, о полете мечты и экспедициях в один конец, о рисках и страхах, и о дружеских традициях покорителей космоса.

- Страшно там, в открытом космосе? Я вот читаю про вас – 20 часов 2 минуты вы провели всего, это в общей сложности, не за один раз, естественно.

- Я бы сказал, там страшно интересно.

- А вы мечтали в детстве стать космонавтом? То есть, такое поколение людей, наверное, я еще, может быть, к нему в какой-то мере к нему отношусь, когда мальчики в детстве действительно это обсуждали и многие, не скажу, что большинство, но многие хотели стать космонавтом, потому что степень героизма в этой профессии, конечно, есть.

- Я, конкретно в этом случае – мечтал с детства полететь в космос. Даже могу рассказать небольшой пример, в летном училище когда учился, в Качинское высшее военное авиационное училище на одно из занятий к нам пришла местная телерадиокомпания и начали задавать такой же конкретно вопрос в том числе. Я сказал, что я хочу полететь в космос и на следующий день старшина соседней роты увидел меня на улице и говорит: не забудь мне марсианских яблок привезти. Еще немножко – и мы полетим за его яблоками.

- Вы верите в то, что это реалистичный проект "Марс-500"? Кстати, чуть ли не в этом году должны были стартовать, или когда?

- Нет, там пока тестируют команду. Кстати, о тестировании команды: сейчас вокруг нашей планеты летает мой друг и коллега Сергей Рязанский, который как раз и начинал программу "Марс-500" в институте медико-биологических проблем. Верю ли я в это? Если бы я в это не верил, я бы этим не занимался, наверное.

- А вы готовы поучаствовать в такой экспедиции?

- В экспедиции на Марс?

- Да, которую сейчас собирают, которые невозвращенцы, все, колонисты, навсегда улетают и все.

- Нет, ну это разные вещи. Я считаю, что это больше PR-проект, нежели технический проект.

- У россиян большие шансы попасть в эту команду? Это же будет международная команда?

- Я не призываю наших сограждан, соотечественников идти в эту команду. Я не вижу в этом никакого смысла, если честно, лететь в один конец. Я считаю, что в любой деятельности должна быть цель. И надо четко понимать, ради чего и что ты собираешься делать. В данном случае это какое-то немыслимый акт самопожертвования, если так уж говорить. Вопрос - ради чего? Вот это мне совсем непонятно.

- У вас в активе даже своеобразный рекорд с Юрчихиным, что вы провели достаточно много времени в открытом космосе. Это ради чего было? В чем была цель?

- Цель как раз не была в том, чтобы поставить рекорд. Цель была - выполнить поставленную задачу, во-первых. Во-вторых, это было проведение летных испытаний скафандра. Потому что скафандр был доработан гораздо раньше и он позволял более длительное нахождение в космосе. И при наличии экипажа, который способен выполнять работу эту достаточно долго, мы должны знать, что наш скафандр, наше оборудование позволяет отработать в течение такого-то времени. И в любых отраслях промышленности должны быть летные испытания, или не летные, а производственные, которые бы подтвердили, что действительно, эта техника работает. В данном случае у нас совпало и наше желание, и необходимая большая задача техническая, которую мы выполняли, и наши скафандры, которые не подвели.

- Сколько вы провели времени? 7 часов?

- Практически, 7,5. Я вам скажу больше: наш рекорд уже побит моим другом Сергеем Рязанским, все в тех же скафандрах.

- Вчера, готовясь к встрече с вами, обсуждали с ребятами в редакции, много что про космос. У нас прямо куча вопросов, наползали один за другим. Вот, например, про те же фильмы вспоминаем, какой-нибудь, не знаю – "Армагеддон", еще какой-то, еще какой-то, и очень часто показывают русских на МКС, каких-то увальней, в ушанках, все у них там замерзшее, где-то водка хранится. Есть вообще хоть что-то похожее, конечно, похожее – сложно сказать, ну вот как сравнить с фильмами реальность?

- Ну, если на самом деле говорить серьезно, самый реалистичный, не только по моему мнению, но и по мнению многих моих коллег, фильм о космосе – это, все-таки, "Аполлон-13", об одной из миссий на Луну наших партнеров. Я должен сказать, что никто из наших коллег не относится так, как это преподносится в средствах, не массовых даже, информации, а в некоторых голливудских фильмах. В ушанках мы, конечно, не летаем, но теплые носки иногда приходится надевать. И не только россиянам.

- А есть какая-то разница, не знаю, в оснащенности? Может быть, в уровне подготовки между астронавтами, ну, американцами и русскими?

- Вы знаете, везде есть своя система подготовки, своя школа. Конечно же, не могло бы не быть каких-то особенностей, учитывая, что все-таки это два разных государства. Приезжаешь в другую страну и смотришь, люди живут по-другому, у них менталитет другой. Тут все то же самое.

- То есть, есть чему-то завидовать? Вот вы там встречаетесь с астронавтами?

- Завидовать нечему, есть положительные моменты у них, есть что-то положительное у нас и надо просто видеть эти положительные моменты и стараться у себя сделать еще лучше.

- 5577 - номер для ваших смс-сообщений, начинайте их со слова "Москва". Максим спрашивает, как курить в космосе?

- Я бы сказал, откройте форточку и покурите, но не рекомендую все-таки вам этого делать, я вообще сторонник активного, спортивного и здорового образа жизни.

- Правда, что на МКС есть специальные беговые дорожки?

- Конечно, правда. Мы каждый день занимаемся по 2,5 часа физкультурой. Если бы мы этого не делали, то мы не могли бы так долго находиться в космосе.

- А как же они работают в невесомости?

- Есть специальные системы притяга.

- Магниты?

- Можно проще, хотя, конечно, наверное, магнитные ботинки нам бы помогли по внешней поверхности станции, если бы она была еще побольше. Достаточно пока только всяких систем притяга.

- Ну что это – камни в карманах? Ну как, что за система?

- Система притяга? Камни в карманах – это круто. Система притяга, по сути, это если вы представляете боевую разгрузку, о чем мы говорим. Она притянута к определенным опорам, которые обеспечивают натяжение и притяг тела к опоре. То есть, к полотну беговой дорожки.

- На МКС много помещений? Один из вопросов, который мы вчера с ребятами в редакции обсуждали – это психологическая совместимость космонавтам, которым долго приходится быть в замкнутом пространстве друг с другом.

- Да я вам больше скажу: даже из опыта жизни в казарме, будучи курсантом, соответственно, мы жили в казармах, и когда ты после отпуска встречаешься – всех готов расцеловать, потому что все друзья и почти братья. А через полгода совместного проживания уже все так глаза намозолят, что достаточно иногда бывает тяжело и срываешься по каким-то может быть даже мелким поводам.

В данном случае это не исключение, скорее, а подтверждение правил, но, во-первых, именно тот факт, что мы вместе готовимся практически два года к полету, уже знаешь друг друга, мы даже разговариваем не на, меня очень часто спрашивают, на каком языке вы разговариваете – на русском или на английском, мы разговариваем на "руглише", потому что когда Крис хочет спросить "еще один?", он говорит "один мо?". И рядом стоит Карен, слушает этот язык и начинает смеяться.

То есть, понимаешь друг друга с полуслова и как-то таких уж психологических аспектов, прям неразрешимых, не возникает. А места – достаточно, ведь наша станция массой практически 500 тонн. То есть, это огромная конструкция. И каждый день ты загружен работой, поэтому сказать так, что тебе нечего было делать, только думать о психологической совместимости, так не приходится.

- То есть, ссор каких-то не было ни у вас, не слышали?

- Таких ссор, чтобы вот так обсуждать, таких, конечно, нет. Какие-то вопросы по жизни, по работе – как это сделать, вот так или вот так? – они, конечно, бывают, но это бывает везде. Не надо для этого лететь в космос.

- 5577 – номер для ваших смс-сообщений, вначале слово "Москва". И вот посыпались смски. Герман стихами, как обычно, без вопроса, а просто: "Икары оптимизма не теряют,/И клювы вниз не вешают понуро./И новый дохлый "Фобос" заряжают/В кривую катапульту "Байконура". Ну, вот с такой сатирой. А серьезный, очень серьезный вопрос, слушатель не подписался, к сожалению: "Не меняется ли мировоззрение после взгляда на Вселенную из космоса?"

- Да, действительно, вопрос серьезный. Я бы не сказал, что мое мировоззрение в чем-то изменилось, может быть, оно даже больше утвердилось, наверное. А вообще, конечно, созерцаешь на эту красоту с замиранием дыхания и сердца. Мир очень красив и цифровая техника, которая у нас там профессиональная есть на борту, все равно не позволяет запечатлеть эту красоту, как ты ее видишь глазами. Конечно, переоцениваешь какие-то жизненные ценности. В частности, я могу сказать, очень часто повторяется фраза, что оттуда не видно границ. Мне мысль пришла еще раньше, так как мы на подготовку летаем, в том числе, и в Хьюстон, в НАСА, когда ты 12 часов летишь на самолете и понимаешь, что ты за это время облетаешь половину планеты, думаешь, какая же она маленькая, что же мы тут все время делим?

- Александр, мне кажется, все-таки, в стихотворении Германа содержится некий вопрос: не теряете ли вы оптимизма в ходе некоторых неудач, которые "Роскосмос" потерпел в последнее время запуском ракет, спутников?

- К чести "Роскосмоса" и нашей космической промышленности могу сказать, что пока, слава богу, каких-то таких серьезных неудач в пилотируемой космонавтике у нас не было. И это я считаю самое главное. Это первое. А во-вторых, оптимизм – не то, чтобы это было моим кредо по жизни, но мне кажется, пессимисту по жизни гораздо сложнее, безрадостнее и не интереснее.

- Неужели не закрадывается некоторая тревога, что какой-то момент настанет, вот эта точка бифуркации, когда инфраструктура, которая была создана в советское время, она уже придет в упадок, а ничего нового не создано?

- Ну, я считаю, что нам просто надо об этом думать заранее и делать выводы из тех или иных ситуаций. А сидеть и посыпать себе голову пеплом – я большого смысла в этом не вижу.

- Как на Байконуре сейчас технически это выглядит? Недавно видела в новостях, что поменялся там сейчас руководитель, сегодня, сейчас даже найду его фамилию, покажу вам. Вы в курсе?

- Я в курсе, но я не думаю, что всем нашим радиослушателям сегодня интересно обсуждать какие-то передвижения по служебным лестницам.

- А с чем эта смена была связана, не знаете начальника Байконура?

- Нет, я, к сожалению, лично не знаю, с чем была связана эта смена. Но, отвечая на ваш вопрос, все ли там было хорошо, из опыта своего личного старта могу сказать, что там все великолепно. С другой стороны, я согласен с тем, что у нас должен быть обеспечен независимый доступ нашего государства в космос, поэтому как у нас уже сейчас и позиционируется, космодром "Восточный" - это наша следующая мега-стройка, которая должна быть скоро закончена.

- Чтобы перестать платить аренду Казахстану?

- Скажем так, чтобы быть более свободным в реализации своих собственных программ. Тем более, что оттуда собирается запускаться новый пилотируемый корабль, чего лично я жду, конечно же, с нетерпением.

- 5577 – номер для смс-сообщений, вначале текста слово "Москва". Пишет Катюня: "Как человек, выросший на Байконуре, безмерно рада, что в эфире космонавт, а не музыкант. Спасибо всей космической отрасли за работу". И Акулов спрашивает: "Какие исследования вы проводите на орбите и как их потом используют на земле?"

- Добрый вечер, Акулов. Хороший вопрос. Я могу сказать, что во время своей собственной экспедиции в основном я занимался биотехнологическими экспериментами, и не своей заслугой или трудом считаю, но наибольшим достижением отечественной космической науки в этой сфере, безусловно, считаю создание биодеградантов нефти. То есть, бактерии, которые поедают нефть и могли бы с успехом использоваться в части охраны окружающей среды от всяких технологических, техногенных катастроф. В части по разливу нефти я имею в виду.

- Почему в космосе этот эксперимент нужно было? То есть, сидишь, какая-то именно связь?

- Как проводится космический эксперимент? Одновременно ставится и в космосе, и на Земле. Разница лишь в том, что на Земле нет фактора космического полета. А так те же там бактерии, те же температурные условия, то же время, то же время года, магнитное поле, практически, то же. И под действием этих самых факторов космического полета процессы идут по-разному. После этого образцы доставляются на Землю и сравниваются результаты, делаются выводы и создаются новые виды бактерий.

- В повседневной вашей жизни на МКС, как это выглядит? Полить бактерию, встать в 7 утра, а потом в 10 посмотреть, как она себя чувствует? Или как?

- Выглядит это по-разному. Жалко, что по радио это нельзя показать. С беговой дорожкой будем считать, что разобрались, с бактериями чуть сложнее. Я всегда всем говорил, что я выращивал бактерии с голубыми глазами. Цвет глаз их я разобрать еще не успел за это время. Но есть различная научная аппаратура: например, glove-box – перчаточный бокс, в котором перемешиваешь, смешиваешь разные виды бактерий или соединяешь бактерии с питательной средой. А дальше есть всякие установки по поддержанию микроклимата для них, благоприятного, постоянного. То есть, ты это дело или перемешал, я буду говорить – покормил, отнес их в теплое место, посмотрел, чтобы ничего не мешало. Мы конечное немного утрируем, в шуточную сторону, но в общем и целом это так.

- Это много времени занимает? Вот в течение дня сколько вы конкретно этой работой занимаетесь?

- Конкретно такой работой мы занимаемся конечно же, даже не половину своего рабочего времени, наверное, чуть поменьше. И как раз одна из наших задач – чтобы по максимуму занять рабочее время именно целевой, полезной нагрузкой, нежели обслуживанием служебных систем борта.

- А день у вас делится как-то? Вот это рабочее время, это свободное. Или в космосе такого нет?

- Я даже могу рассказать про наш распорядок дня. Распорядок дня у нас такой, незамысловатый: в 6 утра – подъем, в 21.30 по плану отбой. В течение этого периода у нас завтрак, обед, ужин, 2,5 часа физкультуры я уже назвал. Все остальное – это 2 часа свободного времени, личного, скажем, времени. И рабочее время, которое там уже расписано действительно по минутам и в него входит как работа с моими бактериями, так и обслуживание бортовых систем, работы по дооснащению станции и так далее.

- Александр, а как ощущение дня и ночи в космосе? Есть оно?

- Великолепно! Устаешь к вечеру.

- Все время темно? Или как? Или все время светло? Как это происходит?

- Свет мы включаем и выключаем, соответственно, так как и здесь. Спать ложишься – свет выключил. Проснулся – включил. Если бы у нас были панорамные окна на станции, возможно, такая проблема и существовала бы. Пока до этого прогресс не дошел.

- А чувствуете усталость в мышцах? Мы знаем, что когда приземляются космонавты, мышцы атрофированы, их приходится вытаскивать, именно из-за того, что в невесомости нет какой-то существенной физической нагрузки. Ну, вот вы занимаетесь, в том числе, два с половиной часа в день. Но мышцы сами усталость как-то чувствуют в этих условиях? Я не могу представить, что такое невесомость.

- Что такое невесомость? Вам нужно полетать на самолете-лаборатории и ощутить, что такое действительно невесомость. Это, в принципе, возможно. Напряжение мышцы конечно же чувствуют, если ты хорошо плодотворно поработал и даже это чувствуется больше на следующий день после выхода в открытый космос, нежели после занятий на тренажере. Относительно того, что мышцы атрофированы после полета – я бы так уже не говорил, потому что система профилактики настолько за эти десятилетия отработана, что в общем и целом состояние мышечной массы, костной массы достаточно я бы сказал хорошее, не то, что удовлетворительное, по возвращении.

Основная проблема, по крайней мере, с моего понимания, - это все-таки вестибулярный аппарат. Вот он как раз не тренируется в процессе полета и для него происходят острые процессы адаптации к космическому полету и адаптации потом на Земле. Именно поэтому космонавт может ходить качаясь, или углы сшибать на повороте по возвращению. Но это в меньше степени проблема мышц или костей.

- Долго продолжаются проблемы с вестибулярным аппаратом?

- У всех по-разному. Все мы индивидуальны. Есть те, у кого это вообще, может быть, незаметно сказывается. Есть те, у которых первый день он вообще лежит, а со второго дня как будто никуда не летал. А есть те, которые неделю приходят в себя. Как, собственно, наверху, в смысле, при прилете на станцию, так и по возвращению.

- Случалось ли заболеть вам или вашим коллегам на МКС? И что происходит в таком случае?

- Заболеть, слава богу, не случалось. А по поводу – что делать в таких ситуациях? Нас готовят, как медбратьев – это, наверное, громко сказано, но, по крайней мере, у нас там предостаточно и таблеток, и любых лекарственных средств, и даже если необходимо, есть приспособления для оказания неотложной помощи. Мы проходили подготовку для действий в таких ситуациях и проходим эти подготовки на борту в том числе.

- Насколько серьезной может быть эта неотложная помощь? Вот, аппендицит случился у человека – что вы там будете делать?

- Я думаю, что если случится аппендицит, я бы не хотел говорить об этом. Вы знаете, меня пугали еще до поступления в отряд, когда я собирался проходить медицинскую комиссию, и почему-то у нас такая атмосфера была.

- Как вырезать аппендицит срочно?

- Вот вы смеетесь, а мне некоторые даже такие продвинутые инженеры в серьезных заведениях говорили: ты что, собрался быть космонавтом? А ты знаешь, что им сначала вырезают аппендицит, потом удаляют все пломбированные зубы, а потом их только допускают до медицинского осмотра.

- Зубы у вас на месте.

- Рад, что вы разглядели мои зубы.

- Аппендицит покажете?

- Насчет аппендицита, это, конечно, действительно серьезная ситуация. В этом случае придется возвращаться. Но все, что касается, вплоть до реанимации, все это дело мы отрабатываем. На самом деле, более реальная проблема может быть – это пыль, которая может быть как промышленная, в виде стружки какой-то, она просто же летает, поэтому может попасть в глаза, в слизистые оболочки. Или заноза какая-нибудь.

- Вот вы говорите вернуться. А есть возможность как-то срочно улететь?

- Конечно. Наши корабли постоянно находятся в готовности и в любой момент, если не дай бог, он случится, мы вполне в состоянии вернуться на Землю.

- Еще вопрос тоже примерно на эту тему: насколько станция автономна? То есть, мы берем какую-то такую, плохую ситуацию, не привозят больше продукты, не привозят, там не знаю, топливо. Сколько сможет станция с космонавтами на борту просуществовать?

- Если вопрос по существу, по техническим проблемам, по энергообеспеченности, по запасам кислорода, азота, топливом, да даже по запасу еды, о которой вы сейчас тоже говорили, - у нас все запасы рассчитаны на тот случай, если следующий грузовик не придет. Если он, допустим, не сможет взлететь по каким-то причинам. Всех этих запасов хватит до прихода еще одного грузовика.

- То есть, по сути, на два рейса грузовиков рассчитан?

- Да. Ну, мало того, не надо забывать того, что у нас сейчас обеспечение станции осуществляется не только российскими "Прогрессами", летают HTV японские, ATV европейские, коммерческие транспортные корабли, партнерские я имею в виду, американские. Поэтому, в данной ситуации эта проблема становится менее значимой.

- Сыпятся смс-сообщения, давайте сейчас несколько зачитаю. Виктор: "Добрый вечер, а скажите, инопланетяне существуют?" И Света, кстати, с таким же вопросом обращается: "Видели ли вы инопланетян?". А было что-то пугающее? "А вдруг?" - такая мысль возникала у вас?

- Скажу, что было. Чего не было – говорить не буду. В один из дней мы готовимся с Федором Николаевичем к нашему третьему выходу в открытый космос, прилетает Павел Владимирович и говорит: "Быстрее за мной!". Мы без разговоров за ним, он командир, сказал – идем. Смотрим, а он берет фотоаппарат и начинает что-то усиленно фотографировать. Федор Николаевич за ним. Я смотрю, прямо под иллюминатором под основным большим иллюминатором российского сегмента что-то летит. Небольшое, размером, может быть, сантиметров 10 в диаметре. И видно, что это по своей консистенции, элемент экрано-вакуумной теплоизоляции. То есть, такая ткань, если ты раньше с этим сталкивался, ты понимаешь, что это такое. Вопрос только, откуда оно здесь взялось. Оно отвалилось от нас?

- Это не ваше?

- Вот в этом и заключался вопрос лично для меня. Оно наше? Если наше, то оно наше с российского сегмента? Или оно с американского сегмента? И я думаю, чего я буду третьим снимать, пойду скажу Крису – я даже говорю "пойду", хотя по факту полечу, - пусть он тоже пофотографирует, может это у них отвалилось что. Крис это дело все отфотографировал тоже, после того, как я ему сказал, и выложил в интернет. На следующий день в интернете информация, что вокруг Международной космической станции летают неопознанные летающие объекты. Я не думаю, что Крис такое мог написать.

- Смс-сообщениями нас слушатели засыпают, в том числе комплименты. Вот Натали пишет: "Слушая вашего наимилейшего гостя, свой страх перед полетами на самолете кажется ничтожным. И опять же – комплимент Александру: такой соблазнительный голос – слушать – не переслушать. И хочется спросить, ощущается ли холод в открытом космосе? Или же современные скафандры создают полностью комфортную зону? Что-то хоть ощущается? Насколько это похоже на парение в воде?".

- Я что-то сразу разомлел от всех комплиментов, но, может быть, мой рейтинг немного упадет, если я скажу, когда пришлось впервые, ну, вообще-то, я летчик по своему образованию изначальному, и когда впервые мне пришлось лететь гражданским самолетом, рейсом, в качестве пассажира, я чувствовал себя очень даже некомфортно. Я бы даже сказал, что более некомфортно, чем нежели даже в скафандре на выходе. Относительно температуры в скафандре: конечно, в принципе, в общем-то, комфортная зона обеспечена.

Но терморегуляция – сам по себе процесс достаточно инертный. Если ты сначала стоишь на месте, ждешь, допустим, своего товарища, пока он закончит какую-то часть работы, а потом вдруг резко начинаешь выполнять тяжелую физическую работу, система просто не успеет сама отреагировать, во-первых, а во-вторых, ты должен сам правильно ее подстроить. Это все-таки опыт в работе и когда-то это может получиться лучше, иногда может чуть хуже. Поэтому можно и подмерзнуть, можно и вспотеть.

- А какая температура вообще за бортом там? В вакууме?

- От плюс до минус 100. Например, на третьем выходе нам пришлось брать инструмент, который не был предназначен изначально для выхода и работ, просто нарисовалось в срочном порядке, и я думал, как его закрепить это оборудование на скафандре, и решил закрепить с помощью велкро, ну, липучки которую мы все знаем в повседневной жизни. Прилепил я ответную часть велкро на оборудование и скафандре, и немного переживал, как она отнесется к перепадам температуры, не отклеится ли. Так вот, на солнце был такой нагрев, что я потом с большим-большим трудом смог это все-таки отклеить. Убрать со скафандра.

- И вот про интернет тоже хотели спросить: мы же видим, связь постоянно устанавливают с космонавтами, видеосвязь. А есть вообще там интернет?

- Спасибо партнерам, интернет есть. Он, конечно, не такой быстрый, как может быть у нас дома, в квартире, но в принципе он есть.

- То есть, вы можете там выйти в Скайп, я не знаю, запостить фотку в Instagram? "Я на орбите", - например.

- В Скайп выйти нельзя. Вот именно такого конкретного интернета, как дома, чтобы взять лептоп, провод воткнуть в него и там пообщаться с кем хочешь – он, конечно, не совсем так организован. Но если не вдаваться в технические подробности, то в принципе отправить письмо, посмотреть какие-то новости – это все возможно.

- А есть какие-то ограничения по сайтам? Вас там ограничивают? То есть – сюда нельзя заходить, туда нельзя.

- Родительский контроль? Я бы сказал, что больше ограничение здравого своего ума и рабочего времени. На самом деле, не так много времени, когда ты можешь посидеть в интернете.

- В социальных сетях вас нет, как я уже понял?

- Да, правильно вы поняли. Я не в социальных сетях.

- Никита спрашивает, в каком возрасте, максимальном, реально стать космонавтом? Какие требования по здоровью? Видимо, хочет полететь.

- Я думаю, что если вам лет 33-35, то еще все впереди. Стремитесь, и у вас все получится.

- А по здоровью какие требования? То есть, человек должен быть полностью здоров, или что-то допускается?

- Конечно, что-то допускается. У нас из уроков физики нет абсолютно черных, абсолютно белых тел, нет абсолютно здоровых людей. Как говорят все доктора, есть только недообследованные. Поэтому просто уровень этих допусков может быть разным. Конкретно применительно в узких специфических проблемах или диагнозах. Но, в общем и целом, достаточно, конечно, жесткие требования по здоровью. Но, с одной стороны, благо, что по мере развития медицины эти требования ослабляются, с другой стороны, по мере совершенствования медицинской техники, диагностика становится более глубокой.

- То есть, если человек решил, условно берем, ближе к максимуму, 30 лет, "а стану я космонавтом!" - и шанс у него есть. Какое образование у него должно быть? Он должен быть летчиком, или сейчас космонавт – это процентов на 50, на 70 – это ученый?

- С одной стороны, я бы хотел, чтобы как можно больше было бы ученых в нашей среде, с другой стороны, отвечая на вторую часть вашего вопроса, могу сказать, что крайний набор в нашей стране был максимально приближен к тем наборам, которые осуществляются в других странах. То есть, он был общенациональным. И специфика профессионального образования у людей, которые писали свои заявления, она рассматривалась, но не так строго, как раньше. Раньше это было обязательно, либо военный летчик, либо инженер из космической промышленности. Сейчас это общенациональный набор и любой, кто имеет желание, здоровье, образование, интеллект достаточный – может себя попробовать.

- Но вот космические туристы – к ним же, по-моему, нет таких каких-то требований?

- К ним другие требования.

- Да, платежеспособность в первую очередь. Кстати, не приходилось нигде встречаться, сталкиваться с ними?

- Приходилось сталкиваться именно на этапах подготовки, потому что они тоже проходят подготовку. На тот момент, когда я с ними сталкивался, это было порядка до года, достаточно долгое все-таки нахождение в Центре подготовки.

- Они готовятся год?

- Я не хочу обманывать в деталях, но достаточно длительный период.

- То есть, несколько месяцев?

- Несколько месяцев точно, да. И общаешься с ними, в принципе, они такие же люди, как и мы с вами.

- Ну, может быть, их сложно подготовить? Они, может, приходят какие-то больные, старые, но платежеспособные?

- Я бы не сказал, что крайний довод решает все. Естественно, они также проходят медицинское освидетельствование. Вопрос в том, что туристы прилетают на 7 дней, а не на полгода, и требования, в связи с этим, к ним, конечно, гораздо проще. И 7 дней – это, опять же, не жесткая цифра, это не табу. Я имею в виду короткую экспедицию, посещение.

- 5577 – номер для ваших смс-сообщений, в начале текста не забывайте добавлять слово "Москва". Ваши вопросы нашему гостю, космонавт у нас в студии Александр Мисуркин. Сергей спрашивает: "А что можно с собой пронести на орбиту?"

- В интерпретации "пронести" - нельзя ничего.

- Ну, не знаю, есть же что-то запрещенное? Те же сигареты.

- Да проще сказать, что разрешенное: у нас есть почти килограмм личных вещей, которые можно взять с собой. Честно и откровенно, я не знаю, как в век цифровых технологий, я бы, например, брал, обычно говорят фотографии семьи, друзей, близких. Я для себя, все-таки имея интернет, опять же, предпочитаю возможность электронного, электрического получения подобных файлов, материалов. Ну а кто-то любит бумажные носители – книга. Я могу сказать, если уж такой вопрос и его продолжение, что конкретно я брал с собой – у меня было с собой небольшое Евангелие, небольшие сувениры на время чтобы свозить и вернуть обратно, сказать, что они были в космосе.

- Кстати, обмениваетесь сувенирами с астронавтами?

- Я вообще не филателист.

- Магнитиками может быть?

- На холодильник? Не совсем мое пристрастие.

- А суеверия какие-то есть у вас? Все мы знаем про одно и самое главное, наверное: смотреть "Белое солнце пустыни". Смотрите сейчас, реально?

- Ну, это суеверие, а традиция.

- А что-то еще есть? Ну, понятно, что люди таких профессий, там слово "крайний" - это все не говорят. Но может быть, есть что-то еще, что обязательно нужно взять с собой на орбиту то-то или сделать то-то? Или положить в скафандр, ну там, пятачок, например? Плюнут через левое плечо?

- Из таких вот, традиций не то, чтобы с большой буквы, но я бы еще отметил, кроме просмотра "Белого солнца пустыни", посадку деревьев всем экипажем на Байконуре перед полетом. Из шуточного варианта – дублеры должны покрасить ракету основному экипажу перед стартом. Это такая шутка, которой разыгрывают молодых ребят, которые только-только пришли.

- А был кто-нибудь, кто пошел красить?

- Не то, что он пошел красить. Просто вопрос в чем: ракета ставится на старт незаправленной, после этого она заправляется. Так как заправляется жидкими компонентами, сверхохлажденными, то по корпусу образуется иней. И даже может быть там тонкий-тонкий лед. И с вечера ты ракету видишь зеленой, а на утро она белая. И вот такой вопрос: "Вы знаете, почему ракета белая, а вчера была зеленая? Это дублеры ее ночью красили".

- Смс-сообщения продолжают приходить на короткий номер 5577, не забывайте в начале текста слово "Москва". Марат пишет: "Наблюдали ли вы "эффект Джанибекова" в космосе и что вы думаете об этом?"

- Да, я его наблюдал, спасибо Федору Николаевичу. Это один из моих двух коллег, профессионалов с большой буквы, и просто людей, на которых хорошо равняться. Он мне продемонстрировал наглядно этот эффект. Что я думаю об этом?

- Давайте для тех, кто об этом не знает, я думаю, многие этого не знают, что такое "эффект Джанибекова".

- Я бы не говорил дословно физическое определение, но смысл в следующем: что, если мы имеем вращающееся тело со смещенным центром тяжести, допустим, всем легко представить болт. Возьмем большой болт и начнем его вращать вокруг продольной оси в невесомости. По мере вращения он с постоянным периодом будет менять направление положения своего в пространстве. Он просто будет переворачиваться практически мгновенно, менять свое положение в пространстве. На основе именно этого эффекта предполагается один из вариантов развития каких-то катаклизмов, то есть, смена положения полюсов. Но это теории научные. Я думаю, что ученым виднее, насколько это ближе к истине. Но то, что это без сомнения интересно и физический эффект, который достоин глубокого изучения – это правда.

- Александр, еще у меня был вопрос по поводу американцев и Луны. В интернете полно везде обсуждается, что на самом деле американцы на Луну не летали и кучу каких-то подтверждений этому факту, доказательств – и флаг там у них развивается, не развивается, и тени – все, что угодно. А вы в вашей профессиональной среде, как к этому относитесь? Был ли мальчик?

- Я не то, что думаю. Я уверен, что мальчик был. И не один. Лично у меня и у моих коллег, большинства, по крайней мере, нет никаких сомнений на тот счет, что наши коллеги, партнеры там были. И луноход нас там давно уже ждет. Поэтому, и мы, надеюсь.

- Когда мы можем все-таки? А то там уже отели собираются строить, читаешь, а никак все не полетим.

- Мне сложно называть конкретные даты, и я бы не хотел выглядеть прорицателем, в виде барсука, который рассказывает, кто сегодня победит в футбольном матче. Я думаю, что все-таки, согласно тех программ, которые приняты на сегодняшний день, раньше 2030 года сложно ожидать каких-то конкретных шагов российских космонавтов на Луне, но я очень все-таки рассчитываю, что за время, пока я нахожусь в своей активной стадии, профессиональной, это все должно случиться.

- А вы когда еще, у вас есть какой-то план полетов? Как это все происходит? Или звонят "Александр, вот тогда-то и тогда-то нужно лететь"?

- На завтра билет, собирайся.

- Как это происходит?

- На самом деле, я уже говорил, что подготовка длится практически два года, поэтому совсем уже неподготовленным врасплох застигнутым не будешь. А относительно того, как план – я тоже не хотел бы опять же рассказывать. Нет четкого понимания, что ты должен летать раз в пять лет, например. Есть ряд профессионалов, есть начальство, которое планирует. Оно планирует исходя из разных факторов. Банально – состояние здоровья, каких-то срочных задач или наоборот, не срочных задач. Много разных форс-мажорных обстоятельств иногда бывает. В принципе, есть определенная последовательность, очередь из летавших, очередь из не летавших.

- То есть, некая конкуренция такая внутренняя существует у вас в отряде?

- В том-то и дело, что в основном оно идет именно по порядку. То есть, по очереди, те, кто слетал, и так они в основном, придерживаются такого не то, что правила, но человек, который на данный момент дольше всех грубо говоря на Земле после предыдущего полета, то вот он идет следующим, на следующий полет. И, соответственно, кто-то из молодых тоже по ряду критериев отбирается, кто полетит с ним вместе.

- А много вообще, сколько сейчас космонавтов в отряде "Роскосмоса"?

- Я думаю, что не открою какую-то государственную тайну, если скажу, что в пределах 50 человек.

- Это примерно, плюс-минус, всегда такое число стараются поддерживать, или нужно увеличить, ну, планы может какие-то есть?

- Правильно вы говорите. Конечно же, все зависит от того, какие у нас перспективные задачи стоят. Потому что космонавта пока, по крайней мере, невозможно подготовить за короткий срок, поэтому естественное число регулируется и варьируется в зависимости от стоящих задач, в зависимости от количества активных космонавтов в данный момент.

- 5577 – номер для ваших смс-сообщений, напоминаю, в начале текста слово "Москва". Вот Макс спрашивает: "Будете ли детям рекомендовать эту профессию? У вас двое детей, я знаю".

- Александр Александрович, мой сын, говорит, что он полетит на ракете тоже и всегда обижается, когда папа улетает, почему он не летит, он никак не может понять. Поэтому, если он решит пойти по моим стопам – я буду только рад. А для девочки, конечно, я бы не рекомендовал, не то, чтобы не рекомендовал, но все-таки относительно конкретно моей дочери – она создана более для других профессий, я думаю.

- По поводу женщин в космосе – вам приходилось летать, чтобы в составе была женщина?

- Да, с нами летала Карен Найберг.

- Ну, вот сложно это? Есть какое-то гендерное отличие? Или космонавт – существо бесполое?

- Без признаков каких-либо. Я бы конечно не классифицировал, что космонавтами могут быть только мужчины. Но, в общем и целом жизнь в космосе накладывает свои отпечатки и имеет свои особенности. И мне кажется, все-таки мужчине там попроще.

- А там какие-то условия созданы для женщин? Не знаю – отдельный санузел, душ, отдельная комната-спальня? Бытовые такие вещи.

- Каюты, во-первых, у нас у всех индивидуальные.

- Индивидуальные? То есть, спальня – она вот, что называется, своя, отдельная, одна?

- Да. Спальней вы конечно лихо назвали. Телефонная будка у каждого своя – это ближе к правде.

- То есть, там совсем капсула такая? Заползаешь в нее и все?

- Не заползаешь, конечно. Все-таки не торпедный аппарат, но и спальней тоже как-то не назовешь. Небольшое помещение, но все-таки это твоя личная каюта.

- А там как-то пристегивать себя нужно, или нет?

- Нужно.

- Или камни в карманы и спи спокойно себе?

- К сожалению, камни в карманах там не помогут. Также как и аккумулятор на спину. Потому что невесомость – она и там невесомость и всегда на станции есть вентиляция. Вентиляционные потоки воздуха присутствуют, и если ты спишь непристегнутым, не в спальном мешке, то есть шанс, что ты полетишь по станции. И, наверное, это не очень приятно, вдруг увидеть там летящее не двигающееся тело.

- Сергей из Люберец, наш постоянный слушатель, говорит: очень интересно про всякие туалетные процедуры послушать. Ну вот, мытье. И правда, говорит, пишут, что вода в невесомости в виде пузырей летает по станции? Вот как вы утром встали, почистить зубы, умыться?

- Разогнал пузыри, выбрал поменьше, умылся. Конечно, вода не летает пузырями по станции. Она хранится в отведенных ей баках. Но если задаться целью и выпустить, например, небольшую порцию чая из пакетика, то да, вода занимает форму шара. И даже меня просили провести такой эксперимент: заморозить капельку воды и посмотреть, сохранит ли она свою форму в замороженном состоянии. Для меня не было, честно говоря, никакого вопроса в этом, что она останется круглой и не станет квадратной, но все-таки уже под конец экспедиции я нашел время.

- В холодильник шарик загнали как-то?

- Причем это был challenge, если английскими словами, потому что я даже сам для себя не ожидал, предложили идею, в принципе, неплохую: застабилизировать эту каплю воды на нитке. То есть, логично, она на нитке зацепится, вроде как должна там сохраниться. Но не было учтено то, что изначально эта капля имеет какую-то скорость, когда ты ее все-таки выдавил, и по мере передвижения, то есть, ты пытаешься ее ниткой остановить, она пролетает через эту нитку и дальше живет своей жизнью. То есть, я потратил достаточно времени, чтобы ее все-таки поместить внутрь холодильника. Но в итоге подтвердил, что она все-таки круглая, как и Земля.

- Максим спрашивает, общаетесь ли вы со своими иностранными коллегами, я так понимаю, что после полетов, какие-то отношения? Я бы сказал, что в Facebook переписываетесь, но вас нет в социальных сетях.

- Да, но я бы сказал, что почтой-то мы все равно пользуемся все-таки. Чай, XXI век за окном. Конечно, во время, пока ты готовишься в экипажах, пока ты вместе летаешь – это более чем просто знакомые, мы более чем просто коллеги. Это все-таки родные люди становятся, и общение, конечно же, продолжается.

- А отдохнуть в общем-то? Наобщался за 100 дней, отдохнуть от человека хочется?

- Ну, время-то уже прошло, отдохнул. Сколько же можно?

- А свободное время, вот вы пробыли на орбите сколько-то суток, все, полет прошел. Дальше, в чем ваша работа заключается на Земле? Вы же не живете от полета до полета, правильно, дома в отпуске постоянно? Что-то делаете?

- Мне нравится мысль, которую вы развиваете. Конечно же, нет. Во-первых, даже еще будучи в полете, я для себя уже отметил много моментов, которые я бы хотел повторить, изучить поглубже, какие-то технические вопросы разобрать более подробно. Очень много все-таки мероприятий по связям с общественностью, и я считаю это неотъемлемой частью нашей работы, в том числе. Люди должны знать, зачем мы, куда летаем. И, в конце концов, зачем налогоплательщики тратят свои деньги.

- На "Фобос", в частности.

- Хорошая ремарка. Все-таки мы оптимисты, будем надеяться, рассчитывать на лучшее. Плюс, конечно же, ко всему опять же, не будем забывать, что подготовка к экипажу – это около двух лет. Поэтому банально, вот в апреле, если бог даст, все хорошо, пройду медицину, я в принципе уже могу быть поставлен в очередной экипаж.

- Есть всевозможные музеи космонавтики в нашей стране, и в Москве, безусловно, я был в одном, в Звездном городке. Насколько там все близко к реальности? Все эти аппараты, то есть? Нам говорят, что это действительно, реальный аппарат, челнок, скафандр, и так далее, и так далее. Или там это муляжи?

- Я могу вас заверить, в Китае пока эта продукция не производится в таком количестве.

- Кстати, хороший вопрос: какие-то комплектующие для скафандра, для самолета, мы же знаем, что сейчас Китай – это мировая фабрика вообще всего. Что на МКС, на наших кораблях, делается в Китае?

- Ну, вот как раз космонавты. Отрадно осознавать, что весь российский сегмент, ну, практически весь, он весь действительно российский. Может быть, за какой-то маленькой толикой именно приборной начинки, но на самом деле, очень большая проблема, даже если задаться целью, поставить на борт какой-то прибор нероссийского производства – это достаточно большая проблема. Именно по законам это достаточно большая проблема. Поэтому уж китайского, по крайней мере, пока, я не хочу сказать, я не хаю, ни в коем случае китайского производителя в этом вопросе, но однозначно на борту вы можете найти только «Знак качества», в виде пиктограммы, не более чем.

- Как происходит общение, вот допустим, российского сегмента и американского? То есть, двери постоянно открыты, двери постоянно закрыты? Вы там все перемещаетесь? Или там расписание, четко распорядок?

- Границы у нас там, конечно же, нет, и постовых дежурных не стоит. Все-таки у нас общая станция, это как корабль, он не может быть поделен на какие-то части. Безопасность станции, прежде всего, и безопасность экипажа – она не может быть отдельно безопасностью американцев или россиян. Тут как в любой команде: либо ты вместе, либо ты сам по себе, но это ненадолго.

- Ну и в продолжение темы, Александр спрашивает: "Скажите, Александр, бывает такое, что подшучиваете друг над другом? Вот вы человек веселый, мы уже это поняли, конечно, за время эфира. Бывает, что вы подшучиваете друг над другом, например, ваш блок над американским? Может быть, приклеить что-нибудь. Или нет, космонавты - люди серьезные?"

- Да как раз чувство юмора, я считаю, и не только я считаю, многие считают, в том числе психологи, о которых мы уже сегодня говорили, что чувство юмора – это неотъемлемое качество для профессии космонавта как минимум. Для многих других тоже, но именно в таких условиях, когда тяжело часто и долго находиться с одними и теми же людьми в замкнутом пространстве, все-таки чувство юмора быть должно. Относительно того, чтобы мы шутили "стенка на стенку" - такого не бывает. Могу сказать, что однажды я оставил как-то свое фотооборудование в американском сегменте, где очень частенько любил фотографировать, и прилетаю в очередной раз, на стенке висит стикер, написано "Sasha’s dacha", то есть "Сашина дача".

- И последний вопрос, коротко. Есть у вас какое-то пожелание, которое вы друг другу перед полетом, как вот у водителей – "ни гвоздя, ни жезла", например. Ну, в общем, такое какое-то не знаю, девиз-пожелание? У космонавтов есть что-то такое?

- Честно говоря, на ум такого не приходит. Дружеские объятия с действительно наилучшими пожеланиями. И как сказал один батюшка, наш знакомый, горение сердца, то есть, когда ты искренне переживаешь за человека и желаешь ему всего самого наилучшего, - это самая сильная молитва. Поэтому, я думаю, что лучше, чем это, быть ничего не может.