Рынков в Москве с каждым годом становится все меньше. Только за последние дни стало известно, что на месте бывшего Черкизовского рынка
построят спортивный кластер и транспортно-пересадочный узел, такой же узел будет и на
месте бывшего Петровско-Разумовского рынка. Процесс вытеснения торговых площадей из города не нов – иногда рынки закрывают из-за антисанитарии, иногда из коммерческих соображений, иногда по другим причинам. В первом материале серии о не существующих ныне рынках обозреватель m24.ru Алексей Байков вспоминает Смоленский, Сухаревский, Птичий и Центральный.
Каждый год мы слышим о закрытии очередного московского рынка. Их убирают один за другим – и уродливые детища 1990-х, и почтенные торжища с многовековой историей. Их место занимают словно построенные под копирку здания торговых центров и мегамоллов. Но разве можно все это просто так взять и забыть: кулек орехов с "Центрального", купленную после долгих слез черепашку с "Птички", много лет не знавшие сносу "адидасы" из "Лужников", никак не желавшие устанавливаться пиратские Heroes III с лотка на "Савеловском"? Вот мы и решили пройтись по закоулкам памяти и написать свою историю ныне исчезнувших московских рынков – тех, на которые в советские времена или еще недавно ходила вся Москва.
Фото: pastvu.com
Смоленский рынок
Ничего, смиренный инок,
Теперь на каждой площади Смоленский рынок.
В. Маяковский, "Мистерия-Буфф"
Один из старинных московских рынков, переживших революцию, но уничтоженных при советской власти. В 1820 году при сносе земляного вала на пересечении Арбата и старой Смоленской дороги образовалась "неучтенная" площадь. Поскольку ранее там уже располагалось несколько лавок, торговавших съестными припасами, на освободившееся место немедленно набежали торговцы всякой всячиной – и так образовалась одна из крупнейших барахолок. Продовольственные лавки очень быстро оказались отодвинуты на задний план всевозможной рухлядью, домашним скарбом, коллекциями минералов, антиквариатом, книгами, посудой и прочим добром.
Еда, впрочем, все-таки смогла на какое-то время взять реванш после того, как в 1875 году на средства городской думы в центре площади был выстроен крытый двухэтажный рынок для торговли скоропортящейся продукцией. Места всем, как обычно, не хватило, и продуктовая торговля немедленно выплеснулась на прилегающие лотки и возы, рядом пристроилась парочка трактиров, и жизнь забурлила с новой силой.
После революции Смоленский рынок превратился в одну из тех бесчисленных московских толкучек, где "бывшие" обменивали сохранившуюся у них богатую домашнюю утварь и ценности на еду. Один из рядов даже стал называться французским, поскольку торговавшие в нем поиздержавшиеся аристократки переговаривались друг с другом на языке Бальзака и Дюма.
В середине 1920-х годов Моссоветом было принято решение о строительстве на углу Арбата пятиэтажного универмага по проекту архитектора В. Маята, в связи с чем Смоленский рынок был ликвидирован. Въехавший позднее в здание универмага "Торгсин" сгорел на страницах булгаковского романа "Мастер и Маргарита".
Фото: Фотохроника ТАСС
Сухаревский рынок
Как широкая баба, навалится на тебя Сухаревка – недаром славится Москва "своих базаров бабьей шириной"; плещется злой, мелководный торг в зелено-желтых трактирных берегах.
О. Мандельштам. "Сухаревка"
Лотки со съестными припасами у подножия ныне не существующей Сухаревой башни появились еще в конце XVIII века. А вот местом торговли книгами, антиквариатом, предметами искусства и рухлядью Сухаревка стала во время войны 1812 года. Сперва там распродавали имущество бегущие из города обыватели, а после пожара их место заняли мародеры и бывшие домовладельцы, пытавшиеся продать хоть что-то из вещичек, чтобы собрать себе на прожитье. Масла в огонь плеснул граф Ростопчин, издавший указ о том, что "все вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто в данный момент ими владеет", и разрешавший торговлю ими по воскресениям до сумерек у Сухаревой башни. И началось…
После революции Сухаревка превратилась в одну из самых лютых толкучек времен Гражданской войны. Здесь продавали и обменивали все и на все. Рабочие отвинчивали с заводов то, что еще можно было отвинтить, и несли на Сухаревку. Красноармейцы меняли казенные шинели и оружие на хлеб. "Бывшие" меняли остатки былой роскоши на еду и валенки. Спекулянты-мешочники развозили оттуда товар по всей России.
Закончил эту вакханалию Моссовет, приняв по личному требованию Ленина постановление "О ликвидации Сухаревского рынка". Не помогло. После проведенной широкомасштабной зачистки торговцы подождали месяц-другой и понемногу начали просачиваться обратно, и никакие милицейские облавы против них не помогали. А тут как раз грянула НЭП и давить частнопредпринимательскую инициативу "по полной" стало как-то не удобно.
В итоге городские власти пошли на компромисс – вместо старой "дикой" толкучки решено было построить более цивильный Новосухаревский рынок. Его проектирование доверили не кому-нибудь, а самому Мельникову, который по иронии судьбы в то же самое время был занят работой над саркофагом для тела Ленина.
Придуманная Мельниковым схема с тех пор стала классической и многократно воспроизводилась во времена перестройки и в 1990-х: вокруг центрального здания ставились ряды собранных в блоки по двое киосков с витриной спереди и входом сзади. Каждый ряд и каждый киоск в этом ряду имели свои индивидуальные номера. Ноу-хау Мельникова заключалось в излюбленной им пилообразной схеме: внутри каждого блока витрины двух киосков были развернуты слегка под углом друг к другу. Идя вдоль ряда, покупатель мог видеть все, что лежало на витринах, а подходя – прицениться, попадал как бы в отдельное пространство, где мог спокойно выбрать и приобрести товар, не мешая идущим мимо. Старая Сухаревская толкучка, по свидетельству Гиляровского, была вытеснена на глухую периферию нового рынка и влачила там жалкое существование.
В 1930 году Новосухаревский рынок был закрыт, а все его капитальные сооружения были переданы для нужд разместившейся в этом месте автодормехбазы. До наших дней сохранилась только его центральная контора, являющаяся памятником архитектуры регионального значения. Но даже сто лет назад закрытая, Сухаревка все равно остается у нас в генетической памяти, словно вчера сошедшая со страниц Гиляровского – как символ всех старых московских базаров.
Фото: ТАСС/Петр Носов
Птичий рынок
По Птичьему рынку идет мужик и тащит за собой на поводке медведя.
Его спрашивают:
– Мужик, ты чего, кто ж у тебя такую зверюгу купит?
– Да я не за этим, просто хочу посмотреть в глаза той сволочи, которая в прошлом году продала такого пушистого хомячка!
Анекдот.
У самого известного зоорынка в стране была большая дореволюционная история, на протяжении большей части которой, как и в советские времена, он никогда официально не существовал.
Зародилась "Птичка" еще в XVII веке, в недрах Охотного ряда, где в числе прочего велась торговля "дичью и живою птицею, дворовою и певчею" (Даль). В середине XVII века все продовольственные ряды – Харчевой, Обжорный и Охотный, перевели от Кремля за Неглинку на площадь рядом с церковью Параскевы Пятницы. А в 1840-х годах торговлю дичью и живой птицей снова передвинули, на сей раз на Трубную площадь.
Тогда же, видимо, появилось и народное название рынка, связанное с существовавшим в те времена обычаем покупать на праздник Благовещения живых птиц в клетках и тут же отпускать их на волю. Хотя до революции "Птичку" москвичи все-таки чаще называли "Трубой". В 1851 году рынок расширился и на северную часть площади, после того как в район нынешнего Цветного бульвара переехала торговля цветами, семенами и саженцами. Туда же стали подтягиваться крестьяне со своей скотиной и заводчики, продававшие собак для охоты и охраны двора, а также кошек-мышеловов.
Рынок на Трубной просуществовал до 1924 года, но тут новые власти наконец осознали, что расхаживающие по самому центру Москвы индейки и свиноматки хоть и придают городу некий восточный колорит, но при этом никак не способствуют санитарии. Торговлю дичью и живностью переместили на Калитниковский рынок, который после этого и стал той самой, известной каждому москвичу "Птичкой".
Тут надо заметить, что если в середине 1920-х окрестности Таганки все еще оставались рабочей окраиной, то в последующие годы, когда город стал активно прирастать в этом направлении, Птичий рынок опять оказался почти в центре. В полном соответствии с географией стала меняться и его "профориентация": если во времена НЭПа туда все еще приезжали крестьяне с коровами и утками, то ближе к началу войны их практически вытеснили оттуда торговцы, удовлетворявшие спрос горожан на комнатных животных. Место кур и свиноматок заняли собаки и кошки, аквариумные рыбы и, конечно же, главная страсть всех московских мальчишек 1930-х и 1940-х годов – голуби.
Рассказывать, чем была "Птичка" во времена развитого социализма и в лихие 1990-е, нет особого смысла: главный зоорынок Москвы, а значит, и всей страны, где можно было приобрести практически любых домашних или сельскохозяйственных животных, а заодно любые зоотовары, необходимые для их правильного содержания. Если в городских зоомагазинах нормальных клеток или аквариумов было порой не найти днем с огнем, то на "Птичке" все это можно было приобрести сразу же после покупки питомца и по ценам ниже государственных. Но если в поисках историй о старом Птичьем рынке вы полезете в интернет, то найдете там сплошное умиление пополам со старческой ностальгией, в то время как реальность была до крайности неприглядной.
Понятно, что для советского ребенка поход на Птичий рынок был даже интереснее похода в зоопарк: за стеклами аквариумов величаво проплывали тропические рыбы, заливались на все лады попугаи и снегири, прядали ушами кролики, лежали на подстилках собаки – и все это не "там", за решеткой, а на расстоянии вытянутой руки. Но за красивой картинкой скрывалась бездонная клоака мошенничества и жестокости по отношению к живому товару.
Конечно же, вряд ли за всю историю "Птички" там кому-то продали медвежонка вместо хомячка. Но вот втюхать щенка дворняги под видом породистого, причем "от чемпиона СССР" со всеми полагающимися "родословными" и медалями, доморощенные Швейки могли запросто. Когда щен вырастал и становился похожим "на собаку водолаза и на всех овчарок сразу", то далеко не у всех обманутых покупателей хватало доброты на то, чтобы оставить собаку себе, а не выставить ее за порог. А люди опытные с самого начала помнили о том, что "самый лучший котенок сидит у заводчика дома", и никогда не брали животных с "Птички".
Но то собаки и кошки. А вот прочую живность, помимо "Птички", достать в Москве было практически невозможно, чем мошенники и пользовались вовсю. Могли, к примеру, продать вместо домашнего хорька-фретки дикую и совершенно неприручаемую норку. Как ее держать? А ваши проблемы. И попробуйте потом найти того продавца – даже не через год, а хотя бы через неделю. Могли продать больное животное, причем в таком состоянии, что оно даже не успевало дожить до первой встречи с ветеринаром. Привозимых в страну контрабандой экзотических птиц и рептилий обкалывали снотворным. В 1990-х к этому паноптикуму добавились еще и зловещие перекупщики с картонными коробками, доверху набитыми щенятами и котятами. Нераспроданный живой товар в конце недели они паковали в ту же коробку, заклеивали скотчем и выбрасывали на помойку – подыхать. Никакой системы официальной сертификации не было и в помине, ветсанконтроля – тоже.
Одним словом, знающие люди ходили на Птичий рынок либо за кормом и мотылем для рыбалки, либо к проверенному, в доску своему продавцу. И кстати, насчет того что "Птичка" никогда официально не существовала, это не шутка и не анекдот. На всех планах Москвы этот рынок по-прежнему назывался Калитниковским. Единственная карта города, на которой "Птичка" хоть как-то обозначалась, была издана в США по заказу ЦРУ.
То, что произошло дальше, было, в общем-то, предопределено самой логикой развития города в условиях дикого капитализма. Земля в окрестностях Таганки стала "золотой", и судьба "Птички", как и других рынков, расположившихся слишком близко к центру, была решена. В 2001 году всю торговлю живностью вытеснили в расположенный на МКАД рынок "Садовод", где она до сих пор благополучно теплится, а вернее догорает. Новые поколения любителей животных предпочитают покупать себе питомцев у проверенных заводчиков или, уж в крайнем случае, по объявлениям в интернете.
Фото: ТАСС/Алексей Антонов
Центральный рынок
Мясной отдел, Центральный рынок, дня конец.
– И тридцать лет прошло, о Боже! Тридцать лет!
И говорит мне ассириец-продавец:
– Канэшна, помню волейбол, но мяса нэт!
Ю. Визбор, "Волейбол на Сретенке"
Еще один оставшийся на карте Москвы осколок былого великолепия Охотного ряда. Вернее даже его прямой наследник, так как большинство торговцев пищевой продукцией оттуда в 1920-х годах перевели именно на Цветной бульвар. В 1937 году были построены первые, еще деревянные сооружения Центрального рынка. А с 1947 года в процессе реконструкции Цветного бульвара их начали сносить и перестраивать заново – так появился тот самый Центральный рынок, куда ходили закупаться герои "Покровских ворот" и прочих фильмов о жизни москвичей в эпоху развитого социализма.
Кстати, не просто "Центральный", а "Центральный колхозный рынок". Колхозные рынки оставались одними из островков НЭПа, переживших эпоху коллективизации и индустриализации и даже финальное наступление Хрущева на остатки частного предпринимательства. В первую очередь на них разрешалось торговать именно колхозникам – продукцией со своих приусадебных участков. На незанятые колхозниками площади допускались горожане, имевшие свои подсобные хозяйства, организации потребительской кооперации – с продукцией, принятой у колхозов на комиссию, закупочные кооперативы, приобретавшие у населения всевозможные дары леса: дичь, грибы и ягоды. На оставшиеся прилавки втискивались разного рода кустари со своими изделиями и госорганизации с промтоварами.
Новый Центральный рынок задумывался как главный рынок страны, на который должны были равняться аналогичные рынки в других районах Москвы и во всех остальных советских городах. В итоге получилось сочетание современного (по меркам 1950-х) торгового комплекса с глубокой сельской архаикой. В залитом светом главном здании и в достроенном чуть позже овощном павильоне царили белый кафель, чистота и порядок, а на заднем дворе, куда вела покосившаяся от рождения лесенка, стояли сельского вида дощатые киоски. Торговали всем – молоком и мясом, овощами, одеждой и обувью, канцтоварами. А вот закупаться там было далеко не всем по карману – к примеру, в относительно сытые 1970-е килограмм мясной вырезки стоил на Центральном 10 рублей при средней зарплате в 120 рублей. Поэтому большинство москвичей ходили туда лишь по особо торжественным случаям вроде свадьбы, поминок или встречи Нового года.
В 1994 году Центральный рынок закрыли и снесли почти все сооружения, кроме центрального корпуса. В 2007 году его приобрела компания RGI, сперва хотевшая возродить былой "Центральный" в виде полноценного фермерского рынка. Городские власти уже было согласовали проект, но поскольку другой девелопер на соседнем участке решил строить элитный жилой дом, разрешение отозвали. RGI пришлось отгрохать еще один фешенебельный торговый центр с маленьким продуктовым рыночком на верхних этажах. Нынешний "Центральный" рассчитан в основном на гурманов – там продается всевозможная фермерская продукция, хлеб из собственной пекарни, домашняя паста, фрукты со всех концов света и всякая экзотика вроде маисовой муки и питерской рыбки корюшки. Цены соответствующие.